Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям!
Во всех этих местах я пыталась использовать собственноручно составленное из рун заклятье открытия врат между мирами и перемещения, тщательно вырисованное на листке формата А4. Ясен пень, ничего не вышло! Последним актом отчаяния стало художественное оформление в рунном стиле напольного зеркала в прихожей. Масляной краской провонял весь коридор, эффект же, не считая восторженного вопля Галки "Я хочу такое же! Только красным! Когда нарисуешь?", опять оказался равен нулю.
Сны мои были смутны и полны той же тоски, что и явь, только гораздо острее, потому что снилось мне, как зовут меня Лакс, Фаль и Кейр, как отчаянно, будто плача, ржет Дэлькор…
Честно признаться, на меня стала накатывать не только тоска, с каждым днем становившаяся все острее, но и безнадежное отчаяние от черной мысли: "А что если я больше никогда не смогу вернуться?".
Я даже, о ужас, стала писать стихи, вернее, они, негодные, начали писаться через меня. Строчки крутились в голове, долбились и не желали оставлять в покое, пока не оказывались на бумаге. Торопливо черкая, я записывала мучителей и прятала подальше в стол, чтобы, не дай бог, кто из друзей не напоролся на сие графоманское убожество, посвященное душевным страданиям. Наверное, будь я хоть сколько-нибудь стоящим поэтом, на почве столь сильных душевных переживаний могла бы стать истинным гением.
Но как бы плохо мне не было, прекратить метаться в поисках выхода и решить для себя: "Все это игры воспаленного воображения, перекормленного дурацкими книжками, комплекс нуждающейся в признании самолюбивой девчонки, никакого Лакса, Фаля, Кейра, Дэлькора нет и не было, как и никакого путешествия в другой мир", я не могла. Это было бы настоящим предательством не только и возможно даже не столько друзей (кто знает, как они восприняли мое исчезновение), сколько самой себя. Слишком яркими и полновесными для фантазии были мои воспоминания, к тому же имелось пусть маленькое, зато вполне реальное доказательство моего пребывания в ином мире — загар. Настоящий летний загар, не ровный слой из солярия, а тот самый естественный, ни с чем н спутаешь, заработанный под солнцем и ветром. Хрупкая ниточка — производная меланина, но она удерживала меня над бездной. Отказаться от мечты только потому, что я пока не могу найти путь к ее исполнению — ни за что!
Я собиралась продолжать поиски, а слезы, капающие из глаз, словно сами по себе, не в счет. Минуты слабости бывают у каждого, особенно в такие пасмурные и унылые деньки, как сегодня. Даже не верится, что начало мая на дворе, может у Весны шизофрения и она возомнила себя Осенью? Я решительно соскочила с подоконника, потерла отсиженную филейную часть и решила выбраться в магазин. Надо было купить чего-нибудь пожевать, да и вытрясти скорбные мысли из башки. Шоппинг — типично женское средство от депрессии.
Заглянула в кошелек и на полку с заначкой. Н-да-а, денег до следующих родительских вливаний и собственного конвертика за репетиторство оставалась не густо, но позволить себе пачку мюсли, батон вредного для фигуры (всегда на это плевала) белого хлеба, пачку масла, кусок сыра, пакет молока, макароны трехминутки, чуток колбаски, яйца и сосиски я вполне могла. Закупив все сразу, можно было бы не ходить за продуктами еще неделю.
Это у Галки в полном семействе из бабки, дедки, мамки, папки и пары братьев продукты из холодильника испарялись просто с космической скоростью. Не успеешь притащить три сумки (две в руках, третья в зубах), как опять шаром покати. Мужики жрут, как кони, обидно только что не сено. Им все больше мясо подавай, хотя, думаю, коль в холодильнике осталось бы только сено, смели бы и его. Но, что самое странное, особенно здорово пропадало у них в доме молоко.
Когда бы я не заглянула за подружкой, вслед непременно несся призыв: "Не забудьте купить молока! Два, нет три пакета!" Причем куда девается этот продукт не понимали не только гости семейства, но сама Галка тоже не могла сыскать отгадки. Может быть, у них кто-то по ночам, возомнив себя Клеопатрой Египетской, в нем купался в косметических целях? Или я не там аномальные места искала, надо было первым делом к подруге наведаться и попробовать колдануть?
Краткий приступ уныния миновал. Ничего! Мы еще поборемся! Я привычно показала язык собственному отражению в разрисованном рунами зеркале. А декор в самом деле стильный получился! Наскоро причесала волосы, влезла в растянутые на коленках, дырявые в отдельных местах, потертые джинсы, удобные, модные, хоть и не идущие ни в какое сравнение с эльфийскими шмотками, натянула футболку с прикольным рисунком: тремя качающимися в гамаке котятами. Мазнула по губам помадой, завязала шнурки на кроссовках, вздернула молнию кожанки и, хлопнув дверью, вылетела на площадку.
Нажатие кнопочки вызвало гул, стук, лязг и погромыхивание в шахте. Бинго! Лифт работал! Старая, ремонтированная-перемонтированная железяка поползла ко мне на восьмой этаж. В принципе, я не слишком сетовала, коль кабинка в очередной раз ломалась, вот соседям Семенчиковым с младенцем и собакой — парой иждивенцев в равной мере нуждающихся в регулярных прогулках, — тем и впрямь приходилось тяжко. Вкупе с ребенком приходилось каждый раз волочь коляску, а с псом нестись вниз вприпрыжку, ведь животине не объяснишь, что лестница — это еще не прогулка и на ступеньках справлять нужду никак нельзя.
Дверь в квартиру Семенчиковых щелкнула одновременно с громыханием размыкающихся створок лифта. Я вошла, пальцем утопила кнопку блокировки дверей и крикнула:
— Жду!
— Спасибо, Ксюша! — пыхтящий как паровоз толстый диабетик Паша — отец семейства и куда более стройный, но роняющий слюни ротвейлер Степа (для любителей родословных и выставок Степандорино Ричардино Вуачард третий) втиснулись в лифт.
Пес тут же разулыбался, завилял коротким обрубком хвоста и моментально обслюнявил меня руку. Я потрепала лобастую голову. Все-таки характер собаки зависит не только от генетической составляющей! Прав Макаренко, воспитание в коллективе — мощный фактор. Вот Степа добрейшей души человек, нет, все-таки собака, хоть и должен быть машиной-убийцей, а беспородная шавка Эльвира — помесь мопса с болонкой, живущая у старой доносчицы и интриганки с первого этажа, — злобная брехливая тварь, так и норовящая вцепиться в лодыжку, дальше-то не допрыгнет.
— Что ты печальная в последние дни, вот осунулась даже. С парнем поссорилась? — сочувственно вздохнул Паша, проявляя сердечность, свойственную многим полным людям, не умещим драться и быстро бегать.
— Нет, не поссорилась, нам просто расстаться пришлось, он далеко сейчас, — ответила я, предпочтя частичную правду откровенному вранью.
