Маргит Сандему - Странствие во тьме
Больше он ничего не сказал. Лишь добавил:
— Говорят там побывали и другие. Двадцать пять лет тому назад. Они также вынуждены были повернуть обратно.
— Из-за того же?
— Иного не могу себе представить. После они все умерли и никто не успел их расспросить. Самый младший из трех храбро заявил:
— Мы пойдем дальше! Не так ли?
— Конечно, — убежденно поддержали его остальные.
Проводник промолчал.
Форсировать следующее нагромождение сталагмитов оказалось весьма трудным делом. Иногда им приходилось преодолевать столь узкое пространство, что они были вынуждены с трудом буквально протискиваться. Вдруг они увидели осколки скалы: кто-то прорубал проход.
— Видимо те, кто побывал здесь раньше, — промолвил проводник.
Один фонарь погас и не показывал признаков жизни. Владелец его почувствовал себя покинутым.
Они ощупью, с огромным трудом продвигались вперед, получая от тысячелетий ссадины и царапины на бедрах, коленях, локтях. Но вот они, замерев, остановились.
— Что это такое? — недоуменно спросил один из них.
— Да, — сухо подтвердил проводник, — я чувствую, что это исходит оттуда.
Они все вместе стали принюхиваться.
— Боже упаси меня, — тихо произнес второй.
— Вонь слабая, — заметил третий. — Но какая ужасная!
— Идем дальше!
Они продолжили путь, двигаясь медленнее, и утратив рвение. Зловоние становилось все сильнее. Наконец один из них остановился.
— Нет, больше не могу, мне дурно! Остальные закашлялись.
— Вы заходили так далеко? — спросил один из них проводника.
— Нет, нет! Даже близко не подходили.
— Что это может быть?
Они принялись глубоко втягиваться в себя тошнотворный воздух, как бы испытывая его.
— Никогда не встречал ничего подобного, — тихо произнес один из молодых спелеологов. — Вонь отдает зловещей стариной, пропитавшей скальные стены. Химическое соединение?
— Это не животное, хотя напоминает запах дохлых крыс.
Проводник был человеком простым, но культурным, он тихо сказал:
— Конечно, глупо, но мне кажется пахнет… злом. Вонь полна злобы.
Он слегка усмехнулся, как будто хотел придать своим словам некоторый остроумный смысл, но остальные даже не улыбнулись.
— Я могу сказать то же самое, — сказал один из спелеологов.
— Если бы время драконов не прошло, — заметил самый молодой из них, — то можно было бы поверить, что мы оказались в их старом логове.
— Возвращаемся, — сказал один из молодых ученых.
— Еще несколько метров, — стал умолять третий.
— Я не пойду, — заявил проводник. — Можете продолжать без меня.
Какое-то мгновение они совещались. Самый младший сделал вперед несколько шагов, освещая путь перед собой.
Все повернулись к нему.
В свете фонаря они увидели шахту, отрывшуюся прямо перед его ногами. Крутой спуск и полная темнота внизу.
Зловоние поднималось оттуда. Позднее, уже выйдя из пещеры на свежий воздух, они могли поклясться, что видели, как из подземелья поднимались похожие на пыль пары.
Больше они туда не ходили. Да и другие тоже. Потому что проводник загородил проход в том месте, где они начали спускаться на веревке. «Исследовано. Опасно для жизни. Не представляет ценности», — написал он на специальной дощечке и установил ее перед проходом.
Поразительно, что никто из них не испытывал желания рассказать другим о том, что они пережили там внизу.
Дело в том, что они не успели сделать этого. Первого из них настигла ужасная болезнь с гнойными опухолями и общим разрушением лимфатических желез. Через короткий промежуток времени он скончался. У второго появились головокружения, и не удержавшись во время одного странствования по пещерам, он упал вниз и разбился насмерть. Третий так отравил легкие зловонием, которое называл болотным газом, что они отказались работать. То же самое случилось и с проводником.
Свидетелей снова не оказалось.
Новый век принес с собой огромные перемены во всех областях жизни. В большинстве своем в лучшую сторону, но исчезло и много прекрасного. В стихотворении Вернера фон Хейденстама «Швеция» говорится: «Бубенчики звенят теперь лишь там, где войско освещается пожарами»…
Ах! Много времени кануло в лету с тех пор, когда колокольчики заливались звоном в лесах и горах Швеции! Все прошло так быстро, перемены пришли столь внезапно, что людям, особенно пожилым, стало трудно уследить за ними.
Во всех областях культурной жизни многое изменилось внезапно, словно взрывом.
В музыке все ранее привычное было поставлено с ног на голову. В обиход вошли такие слова, как политональный элемент, хроматический ряд и атональный экспрессионизм.
В 1910 году пришел Арнольд Шенберг со своими «Тремя пьесами для фортепиано, опус 11» и положил ими начало революции в музыке. В 1913 году Игорь Стравинский устроил скандал премьерой «Весенней жертвы» в Париже. Неэстетичные, варварские звуки и дифференцированная ритмика возмутили празднично одетых слушателей, многие уходили, не дождавшись конца исполнения.
Но новая музыка пришла и осталась. По следам первопроходцев пошли другие, — и великие композиторы, и убогие подражатели.
Дико стали экспериментировать с различными типами тональностей, двенадцатизвуковым рядом и скользящими, мистическими тонами.
Для рода Людей Льда это было катастрофой.
Но они об этом не знали: музыкой интересовались мало и редко посещали концерты. Все эти ужасные события остались неведомы им.
Так было и с юным сумасбродом Ветле до одного ночного к нему визита.
Но до ночи, когда это произошло, случилось многое.
Там, где великая река Испании впадает в море, тысячелетиями создавалась огромная дельта — болотистая местность, столь бесконечная, что птица, поднявшись в небо на одном краю ее, не увидела бы другого.
На этом болотистом участке кое-где вздымаются ввысь вершины холмов. Высокие, крупные, — покрытые травой или абсолютно голые, — скалы.
На одной из таких вершин на небольшом вымирающем лесном участке был расположен замок. Участок был столь заболоченным, что на нем имелись только маленькие островки прочного грунта, окруженные илом да тиной. Сейчас лес исчез совсем, замок превратился в руины, а болото осушили, прорыв в нем канавы. Но в 1914 году все это еще сохранялось.
Замок носил черты того времени, когда Испания была под властью мавров. Сейчас наружные стены были разрушены, но слуги, как и раньше, усердно заботились о своем эксцентричном господине — владельце замка и его семье.
От замка до Севильи было не очень далеко и его владелец, большой любитель музыки и сам весьма музыкальный человек, часто бывал в концертных залах города.
