Оля Виноградова - Ты будешь нашей мамой?
— Риина, сюда! — испуганный возглас, и слабенький свет пробился сквозь темноту. Кажется, это кто-то из одногрупников. "Риина! Быстрее!" — они испуганы, значит, все это не их шутка… А значит, я не сплю… Еще немного… "Мама…" Я увидела их. Призрачные фигуры на пути света. Дети лет пяти. Больше невозможно ничего разобрать. Они перекрыли мне дорогу. Не спастись… "Мама…" Девочка взяла меня за руку, холод пронзил все мое тело, выдавливая из него жизнь. "Пойдем домой, мама" — за вторую руку ухватился мальчик. Холод стал намного сильнее. Домой… вместе с этим словом изо рта вырвалось облачко пара. Я… сердце трепыхнулось последний раз… Не…. Слеза застыла на щеке… Хочу… Безжизненное тело упало на колени, невидящим взором уставившись на недосягаемый свет. На лице застыл невыразимый ужас.
Странная темнота, охватившая лабораторный корпус, рассеялась с первыми лучами Звезды. К тому времени около корпуса были уже все Наставники и Знающий*. Они почуяли неладное перед восходом Второго Пса, но не смогли войти. В здании было заперто несколько учеников, но, главное, человечка — гарант будущих взаимоотношений с людьми, молодой опасной расой. Никто не смог определить природу странного явления. Наконец, двери распахнули сами собой, словно приглашая войти.
На полу сбились в кучу четверо невменяемых учеников. Старший из них, альв, поднял наполненные ужасом глаза на Знающего.
— Мы пытались, Наставник, мы, правда, пытались…
— Что здесь произошло?
— Мы не знаем… Мы не знаем! — голос альва сорвался на истерический визг.
"Этих можно исключать, полноценных магов из них уже никогда не будет", — запомнил Знающий. Он аккуратно ощупал магическим полем помещение. Ничего. Никаких заклинаний. Никакого следа магии. Пусто.
— Где Риина дель Мааре? — задал он вопрос растерянным ученикам.
— Там, — альв вздрогнул от резкого тона наставника и мотнул рукой в сторону лестницы.
"Создатель!" — раздался оттуда чей-то изумленный возглас. Знающий поднялся наверх, не понимая, что могло так испугать бывалых магов, но даже он не был готов к такому. Перед лестницей стояла на коленях фигура, покрытая тонких слоем инея. Слабый ветер шевелили длинные полностью седые волосы, вызывая хрустальный перезвон. Каждый отдельный волосок был одет в тонкую ледяную броню. Руки девушки были раскинуты в стороны, как будто ее кто-то держал за них. Голова запрокинута вверх. Широко раскрытые глаза выражали ужас и обреченность. Риина дель Мааре была мертва. Более того, она была жестоко убита, и Знающий не представлял, как скрыть этот факт, а также чем заглушить свою боль, засевшую в сердце.
Темнота, везде темнота. Все в этом месте состоит из нее. Бежать отсюда невозможно. Я пыталась, но снаружи темнота сжимала меня в стальных объятиях, растворяя то, что от меня осталось. Теперь я выходила на улицу только в сопровождении кого-то из детей. Они добрались до меня. Они забрали меня к себе. Я стала их мамой. Стирать одежду, готовить еду. Здесь это происходит так странно. Предметы нельзя увидеть глазами, только ощутить их так, как будто они на самом деле есть.
Дети… Это действительно оказались мальчик и девочка. Сначала я воспринимала только их силуэты, постепенно они стали приобретать более узнаваемые черты. Я кормила их, укладывала спать, играла с ними. Самое жуткое — это их игры. Они разбирали мое сознание на части, до мельчайших составляющих. Раз за разом. Это страшно. Представьте, что лежите на столе. Рядом, извлеченные из тела, лежат ваши органы, связанные с телом тончайшими ниточками кровеносных сосудов. И все по отдельно это живет и функционирует. Иногда они оставляли меня в таком виде надолго. Потом собирали в произвольном порядке мыслей, чувств, эмоций, воспоминаний. Я уже забыла, какой была до своей смерти, а в том, что я умерла, сомнений не было. Сколько прошло здесь времени? Не знаю. Если судить по детям, то около десяти весен*. О времени в этом месте я могла судить только по изменившему облику детей. Они выросли и теперь больше напоминали подростков. Только напоминали, я прекрасно отдавала себе отчет в том, что эти создания не принадлежали ни к одной известной мне расе. Они так и не назвали свои имена. Забавно, но когда их долго не было, я начинала скучать по своим мучителям. Наверное, потому, что тут никого больше не было, а как человек, я нуждалась в небольшом личном стаде, пусть и таком странном.
Легкий ветерок. Так всегда приходил мальчик. Спрыгнув с несуществующего подоконника, на котором я предавалась размышлениям, направилась встретить его. Мальчик растерянно стоял в холле, словно не понимая, что он тут делает. Он был один.
— Где твоя сестра? — спросила я. Внезапно поняла — что-то случилось. Мальчик не ответил. Его задумчивый, наполненный живой темнотой взгляд остановился на мне.
— Сестра? — эхом повторил он мой вопрос, — Я не знаю… Ее тут нет?
— Нет, что случилось, хороший мой? — я обняла его, зная, что с недавних пор ему это нравится.
— Что-то случилось? — вопросительно посмотрел на меня подросток, заглядывая в лицо.
Он отстранился от меня, все еще держа руки на моих плечах.
— Да…наверное… Ты хочешь? — он трогательно улыбнулся. За все время я так и не научилась понимать мысли этих двоих. Если они, вообще, думали в принятом смысле этого слова. Полное отсутствие логики. Перемешанные причины и следствия поступков, приводящие к немыслимому результату.
— Хочу что? — что он еще задумал, я даже не предполагала. В общении с ними это было бессмысленно. Я быстро отучилась от этого.
— Неважно, закрой глаза… Помни обо мне, мама… Я почувствовала ласковый поцелуй в лоб. Следом за этим меня не стало. Совсем.
Толчок. Еще один. Хочется вздохнуть, не могу. Мне нужен воздух, срочно. Легкие жжет огнем. Что-то толкает меня со всех сторон. Ползу по узкому сырому туннелю. Наверное, так чувствуют себя червяки под землей. Что это за новая шутка детишек? Не понимаю. Потом. Сейчас, главное, выбраться из этой норы. Рывок, вижу свет, туннель сужается. Двигаться становится труднее. Голова прошла, значит, пролезет все остальное. Левое плечо вперед. Все залито ярким светом. Ничего не могу разобрать. Еще рано расслабляться, грудь по-прежнему сдавлена стенками туннеля. Осторожно освобождаю второе плечо. Кто-то помогает мне выбраться. Спасибо, кто бы ты ни был. Наконец-то, вдох. Как я устала, я хочу спать. Где-то надрывается младенец. Заткнет его кто-нибудь?! Ненавижу детей, понимаю это отчетливо. Никогда не заведу своих. "Своих детей", в моем исполнении эта фраза звучит бредом, учитывая, что двое у меня уже есть. Да перестаньте же меня дергать за ногу, дайте поспать! Кажется, я только что спаслась из лап детишек. Не важно, теперь ничего, кроме сна, не важно. Как же мне плохо. Силюсь приподнять неимоверно тяжелую голову, с трудом разлепляю закрывающиеся веки. А что случилось с миром? Почему все такие большие, просто огромные? Лоб утыкается в тряпки, на которых я лежу, настолько слабая, что даже голову удержать не могу. Удивляться буду потом. Что это, на чем я лежу? А, всего лишь рука, завернулась под живот. Маленькая такая рука, пухленькая, с крошечными пальчиками. Нет… Надо мной склоняется огромное бородатое лицо. Лицо счастливо улыбается. "Девочка моя", — произносит он. "Девочка!" — радостно подхватывают остальные. Нет… Где-то опять надрывается младенец. Создатель! Это же я ору. Мне и положено это делать. Ведь я только что родилась. Опять.
