Евгения Белякова - Гринер и Тео. Роза для короля
Звук повторился, на этот раз, совершенно точно — под окном. Ставни были закрыты изнутри. «Разбойники?», — подумал Гринер, но почему-то в это слабо верилось.
Шаги (а это были определенно они) вернулись к двери. Тихо зазвенел меч, вытаскиваемый из ножен. Гринер затаил дыхание, — а некто просунул лезвие в щель между дверью и косяком, подцепил деревянную щеколду и откинул ее. Так, по крайней мере, решил Гринер, потому что никаким другим способом сделать этого было нельзя. Обычным способом.
В проеме, слабо светящемся лунным светом, появилась фигура. Гринер, уже несколько минут держащий руку вытянутой в сторону двери, приготовился швырнуть в незваного гостя огнем, едва он проявит хоть минимум враждебности, но фигура не двигалась.
Гринер облизнул губы, чтобы произнести традиционную фразу при встрече с незнакомцем — «Назови себя и, коли ты друг, будь моим гостем», но тут раздался голос, обладатель которого спокойно стоял в проходе, не подозревая, что его могут сжечь в мгновение ока.
— Привет, парень. Вот я тебя и нашел.
Глава 1
Двумя днями ранее.
Тео страдальчески поморщилась, когда Сенешаль лорд Бауфур объявил третий по счету перерыв в заседании. А все потому, что бароны, не в силах договориться, кричали друг на друга. Предметом спора была война. Нет, они были единодушны в том, что она должна быть — ссора вспыхнула, когда речь зашла о том, кто первым соберет людей и двинет их к границе с Лионом, а также о размере налога на армию. Естественно, все хотели получить как можно больше денег при меньшей ответственности. Графы стояли твердо — выдвигаться следует прежде всего тем, чьи владения лежат вблизи границы.
— Хорошо говорить тому, кто сидит в глуши, как граф Майоль! — взрыкивал барон Верендарт. — Его войску, если конечно, так можно назвать кучку оборванных бездельников, понадобятся месяцы, чтобы добраться до Лиона!
— Наверное, вы сможете выставить более моих двухсот лучников и пятисот пеших, почтеннейший барон, — ядовито ввернул Майоль. — Ваш род ведь куда славнее моего…
— Лучники! Пешие! Обычные крестьяне, которым дали луки и топоры! Моя конница…
— От нее будет очень много толку в горах, и правда, — Майоль уже откровенно веселился, и это бесило Верендарта еще больше.
Тео взгрустнулось. Если уж графы, основная опора короля, всерьез обсуждают военные действия… Хотя, их винить не за что — Дориан буквально час назад величественно подписал документ, в коем черным по белому было написано: «Начать военные действия против Лиона». Сейчас он со скучающим лицом сидел во главе стола, глядя в окно. Это нервировало его противников даже больше, чем насмешливость Майоля или угрюмое молчание графа Недвига. Или легкомысленная улыбка баронессы Дурстхен. Тео тоже подписала бумаги, как они с Дорианом и договаривались — а Боклэр, Верендарт и Келмворт облегченно вздохнули. Никому не хотелось связываться с баронессой, и не только из-за ее острого языка. Они вообще считали, что женщине не место на Совете, и уж тем более, когда на носу — война.
Правда, единогласия не вышло. Совершенно неожиданно, — и для баронов, и для короля с его тайной советчицей, — заартачился старый Уилсонсон, который все же добрался до столицы. Сначала он вообще не понимал, о чем идет речь, а когда толпящиеся за спинкой его кресла сыновья (которых он настрогал ни много ни мало восемь штук) наперебой объяснили ему, в чем дело, обозвал короля и всех присутствующих дураками. «Дальше Кордоша не продвинетешь!» — прошамкал он, скрестив узловатые руки на груди. Все, как один, посмотрели на Мервульфа, ведь это он владел Кордосом, являющимся идеальным проходом на земли соседа, в остальном отгороженном от Вердленда Седыми отрогами. Правда, чисто теоретически, можно было повести армию в обход гор, но… тамошние леса славились непроходимостью, севернее находились болота. Хорошо, когда не хочешь, чтобы соседние страны на тебя напали, но плохо, когда сам хочешь напасть на них.
Уилсонсона общими усилиями (в которых не принимали участия только король и Тео) уговорили подписаться. После чего устроили второй перерыв. Перекусили, выпили, утомленные упрямством «сумасшедшего пня», как в сердцах назвал старика Верендарт, и снова стали обсуждать, как, когда и зачем.
И вот, третий перерыв. Сенешаль постучал посохом об пол, призывая к спокойствию, но его то ли не услышали, то ли не приняли в расчет. Настучавшись вдоволь, он, с искаженным лицом, со всей силы ударил деревянным молоточком в гонг.
— Перерыв! Час! — объявил он.
Король вышел первым, так и не сказав ни слова, лишь кивнув, принимая поклоны знати. Дворяне сначала недовольно загудели, но потом сообразили, что за это время можно размять ноги и — самое главное! — пообщаться с единомышленниками наедине; быстро раскланялись и покинули зал Совета.
Тео подобрала юбки, выбравшись из-за стола, но выходить вслед за баронами не спешила. Во-первых, подойти ей все равно не дадут, а во-вторых, она знала все, о чем они будут говорить. Вместо этого она прошлась по залу и остановилась напротив портрета бабушки Дориана, королевы Эвелин. Подмигнула брошке на груди пышной дамы в пышном же платье. За портретом находилась тесная комнатушка, в которую вел тайный ход из кабинета короля. Сейчас там находился Том Ферфакс — стоял, разглядывая происходящее в отверстие, слушал и мотал на ус. Капитан Некс хотел сам подслушивать, но, померявшись габаритами с Томом, уныло признал, что в комнатке не поместится.
В зал тем временем вошли слуги, чтобы убрать объедки со стола, грязную посуду, и поставить свечи — если и дальше пойдет так же, Совет затянется до глубокой ночи.
Вслед за слугами вернулся и граф Тьерри. Он подошел к Тео, отвесил галантный поклон и произнес:
— Забыл перчатку. Мое почтение, миледи.
— Правда же, в это время года розы очаровательны?
— Абсолютно верное замечание, миледи.
И, забрав богато украшенную перчатку со стола, он ушел. Но главное было сделано — Тео указала место, где сможет переговорить с ним наедине.
В розарии прогуливались какие-то дамы, но, едва завидев баронессу, поспешили удалиться. Тео присела на краешек скамейки и проверила магическим зрением, не шляется ли неподалеку кто-нибудь еще. Удостоверившись, что она одна, понюхала большую красную розу и принялась ждать.
Тьерри явился не один — пришли также Майоль и Недвиг.
— Мне показалось, или король все же переменил свое мнение в пользу войны? — спросил Тьерри. Перед Советом он успел поговорить с Тео и объяснить, почему подписал петицию баронов. Какое-то темное дело, шантаж — признавшись, что смалодушничал, граф выразил горячее желание загладить вину, поддержав короля во всем. И теперь был в недоумении, ведь он ожидал, что Дориан, как всегда, воспротивится решению баронов.
