Вера Чиркова - Потери и находки
По пристройке он шел уверенно, зелье ночного зрения постепенно набирало силу. На стену, где когда-то собственноручно повесил старую рыболовную сеть, беглец тоже забрался легко и привычно. Слуховое оконце, выходящее на крышу заднего крыльца, распахнулось без единого шороха: Инквар никогда не забывал смазывать замки, особенно если они были предназначены для такого крайнего случая, как этот.
Он высунулся наружу почти по пояс, собираясь скользнуть на черепицу, чтобы затем по столбу спуститься на заднее крылечко, и потрясенно замер, услышав под собой тихое покашливание и сердитый шепот:
— Ну долго еще она будет копаться? Я совсем окоченел.
Инквар медленно вывернулся из окна назад, на чердак пристройки, возведенной по его личному проекту якобы для удобства слуг, осторожно, почти нежно касаясь рамы, вернул створку на место и задумался. Хангильда оказалась еще подлее, чем он считал раньше, и не просто предала его, а еще и продала. И явно не продешевила. Несмотря на беспечный вид и неправдоподобно наивный взгляд, по натуре бывшая возлюбленная Инквара была самой настоящей торговкой. Прожженной и беспринципной.
Разумеется, он давно не питал насчет нее никаких иллюзий и загодя заготовил несколько вариантов ухода, так как точно знал: когда-нибудь его удобная и сытая жизнь в суетливом и шумном портовом городке должна будет закончиться. Но также заблаговременно принял для себя несколько обязательных правил, главным из которых считал уход из города с чистыми руками.
А вторым — сделать все возможное, чтобы получить в свидетели своей незапятнанной репутации хоть кого-то из людей, уважаемых местными жителями. И чтобы эти очевидцы были готовы подтвердить непричастность Инквара ни к одному из тех дел, за которые вольные бароны или правители таких городов могут мигом засунуть его в камеру. Или, того хуже, в собственную башню для диковинок.
И теперь ему оставалось только выбрать наиболее подходящий вариант. Задача непроста, и ради желания иметь несколько часов форы он сам усложнил ее, усыпив Хангильду не менее чем до утра. Поэтому сейчас ему никак нельзя позволить сидящим в засаде охотникам за его собственной головой, точнее, за свободой проникнуть в дом до того момента, как предательница соизволит проснуться без посторонней помощи. Иначе те, кто заинтересован в его поимке, могут подстроить Хангильде любую пакость, которая позже позволит им во всем обвинить сожителя хозяйки дома и объявить его преступником.
Некоторое время Инквар мысленно перебирал возможные варианты побега, не забывая прислушиваться сквозь оставленную щелку к злому шепоту ловцов. В народе именно так втихомолку называли отчаянных парней, служивших в особых отрядах баронов и правителей городов. В последние десятилетия в изменившемся мире появились драгоценные диковинки, и люди, подобные Инку, входили в их число.
Несколько планов было проверено и отвергнуто по самым разным причинам, но главной среди них стало нежелание Инквара возвращаться в дом. Смутные, как ночные тени, подозрения, догадки, не оформившиеся в точные образы, и тщательно лелеемая бдительность словно объединились воедино, ставя на самых соблазнительных замыслах жирный крест. Интуиция толкала его на использование амулета иллюзии — безумная расточительность, за которую он потом будет долго корить сам себя. Слишком трудно и долго, не за один день, пополнялась в нем энергия, расходовавшаяся за несколько часов или даже минут.
Однако Инквар уже давно уверился, как своевременны бывают редкие всплески его чутья, и предпочитал жить нищим мотом на свободе, чем богатым сквалыжником в золоченой клетке.
Лучшую из одежд, соответствующую его цели, — довольно длинный и свободный плащ, вытертый до побелевших пятен, сплетающихся в замысловатый узор, — пришлось вынимать из дорожного мешка, а амулет — из кожаного чехла, тайком собственноручно пришитого изнутри к голенищам неказистых сапог. Баул искусник засунул в мешок, отчего тот стал похож на бурдюк, в каких жившие на юге области кочевники привозили пьяное кобылье молоко.
Этот напиток считался целебным и пробуждающим мужскую силу, и именно поэтому Инквар остановил свой выбор на нем. Ловцы, как правило, жадны и падки на чужое добро, и редко кто устоит перед соблазном, пользуясь своим особым положением, прихватить для себя хоть каравай или туесок масла вдобавок к тем вещам и людям, за которыми посылал их хозяин. И можно было не сомневаться — ловцы непременно клюнут на нехитрую приманку, поступки и привычки людей имеют свойство со временем превращаться в неотъемлемую часть их натуры.
Помощником, призванным ненадолго отвлечь сидящих в засаде ловцов, искусник избрал толстого кота, питомца приходящей кухарки, и вот это нахальное животное не должно было пострадать в этом небольшом фокусе ни в коей мере.
Тот и не пострадал. Едва Инквар выпустил обжору на крышу крыльца и швырнул прочь наспех скатанный из клочка шерсти шарик, в котором кот видел иллюзорную мышку, как толстяк с мявом свалился прямо на голову одного из ловцов.
Почему тот внезапно покинул свой пост и шагнул на дорожку — услышал ли шорох или просто решил прогуляться, — гадать искусник не стал. Сейчас было необходимо сполна использовать неожиданное изменение наспех придуманного спектакля. Пока ловец шипел вслед мохнатому охотнику проклятия и копался в карманах в поисках тряпицы, искусник успел незаметно соскользнуть с крыши и присесть в тени стены. И как только котяра, не обнаружив никакой мыши, разочарованно повернул назад к знакомому крыльцу, за которым его всегда ждали тепло кухни и плошка с молоком, Инквар поспешил направить на него луч амулета, превращая животное в иллюзию покачивающегося от избытка выпитого бродяги.
И почти сразу же вступил в игру и сам. Вскочил и ринулся к иллюзорному пропойце, бормоча ничего не значащие слова на несуществующем языке и добавляя в них стоны и проклятия для прояснения зрителям сути происходящего.
— Ай, горе мне, горе, разорил, бандит, жулик! Нехим бучуй кандарбы! Выпил полбурдюка и не заплатил ни медяка! Помогите, люди добрые, я не местный!
— Эй, чумак! Ты, ты! — мгновенно попался на удочку пострадавший ловец, призывно махая Инквару руками. — Ну-ка, иди сюда! Плесни немного своего пойла… царапины протереть!
— Моя твоя не понимай, — сладенько улыбаясь, пропел Инквар и попятился назад.
— Сейчас поймешь, — оглянувшись на закрытую дверь, сошел со ступенек второй ловец, снимая с плеча свое основное оружие — хитро сложенную тонкую волосяную веревку с петлей на конце.
Все ловцы умели мастерски бросать аркан, одним движением опутывая жертву и сильным рывком роняя ее на пол, и потому медлить далее было нельзя. Инквар развернулся и ринулся прочь, хваля себя за предусмотрительность. Не раз и не два обошел он за три последних года все прилегающие дворы и проулки и знал теперь в них все щели, лазы и незапертые калитки.
