Евгений Щепетнов - Монах. Боль победы
— И чего мы там будем смотреть? Зачем мы туда едем? — обратилась к Андрею скучающая девушка напротив, устроившаяся на кожаном сиденье, пробитом серебряными гвоздиками.
Это была симпатичная веснушчатая девушка с огненно-рыжими волосами, задорно задранным носиком и довольно приличной грудью, твёрдыми полушариями торчащей вперёд. Небольшого роста, ниже императрицы Антаны, и на вид девице было лет семнадцать, не больше. Она скучающе мотала ногой в кожаном сандалии, обвившем её ногу до самого колена, и морщась смотрела в окно на сырые стены домов, на серое небо, где ветер рвал клубы чёрных туч, на деревья, с которых летели вычурные листья, устилавшие булыжные мостовые. Люди пробегали под косыми струями дождя, подняв воротники, пряча лицо от резкого, хлещущего мокрыми ладонями ветра, уносящего радость светлого дня из этого утра.
— Ты чего молчишь? — продолжала приставать девушка — нечего сказать, что ли? Сидишь, и тупо молчишь! А мне скучно! А ты меня тащишь в этот поганый завод, когда я могла бы сейчас лежать на кровати, размышлять о вечном, а ещё играть с Антаной в лис и зайцев! Кстати — я всё-таки играю лучше людей! Согласись — драконы умнее вас!
— Мне по пунктам? Или ответить на всю твою ерунду? — иронически скривил губы Андрей, тяжело вздохнув в очередной раз: с Шанти, когда пребывала в дурном настроении, общаться было не то чтобы затруднительно — просто невозможно. Она ныла, она вредничала, проказила, и Андрей уже десять раз пожалел, что взял её с собой. Он хотел её развеять, потому что драконица не выходила из дворца уже… и не помнилось сколько времени. Чуть не с самых её «похорон». Зарядили затяжные серые дожди, и она заявила, что драконы — нежные, разумные существа — в это время лежат по тёплым, и главное сухим пещерам и не шастают, как глупые люди — под дождём.
Всё последнее время и до особого распоряжения, Шанти пребывала в облике человеческой девушки, создав свой образ сама, чем очень гордилась. Она до мелочей слепила тело девицы, перешёптываясь с Антаной и надолго исчезая с ней в спальне, где имелось огромное, в рост человека зеркало — одна из драгоценностей короны.
Потом, в один прекрасный день, Шанти выпорхнула из спальни и предстала перед Андреем в том виде, который себе создала. Он долго откашливался, так, что на его глазах выступили слёзы. А потом потребовал, чтобы она прикрылась чем-нибудь — не дай боже кто-то увидит, и решит, что они тут втроём с императрицей занимаются свальным грехом.
Однако — для себя отметил, что девицу Шанти с Антаной слепили довольно соблазнительную. Впрочем, при этом — отражающую весь безшабашный нрав драконицы — рыжая, огненная, и немного мальчишеская. Её зелёные глаза смотрели насмешливо и дерзко, не боясь ничего на свете и будто не веря в то, что с ней может случиться что-то плохое.
А образ девушки был выбран для Шанти после их совета с Антаной — Шанти рассказала об увиденных ей в толпе народа драконах, судя по всему — старейшинах племени. И о том, что почувствовала их удивление, возмущение, ярость — драконица была эмпатом, и довольно могучим. Было решено — Шанти будет рядом с императрицей, как её охранница и подруга. А какой тогда императорской наперснице пристало принять облик? Уж конечно не чёрной кошки, в роли которой Шанти пересекла две страны, сидя у Андрея на плече. Странно было бы, если б императрица играла в настольные игры с чёрной кошкой. Вряд ли бы придворные это оценили.
Вот так и стала жить во дворце Шанти, девушка из глубинки, дальняя родственница Антаны, её фрейлина и подруга — по версии для придворных.
В свет Антана не выходила, штата фрейлин себе не набирала, сказавшись невозможностью вести обычный для императриц образ жизни из-за беременности, и связанным с этим недомоганием. Это было враньём. Антана и сама являлась оборотнем, так что её беременность протекала вполне даже приятно и не тяжело.
Оборотни были известны своим могучим здоровьем, и какой-то там будущий император не мог подкосить его ни на миллиметр. Впрочем — после родов, Антане всё равно придётся вести придворный образ жизни — балы, приёмы, политическая жизнь — но женщина оттягивала этот момент на подольше. Ну — не любила дочь купца эти церемонии. За что бывала порицаема своим тайным мужем — Андреем.
Они решили подождать оформления своих отношений до родов — вот родит, а потом уже Андрей разведётся со своей официальной женой Олрой, бывшей его любовью, и потом женится на вдовствующей императрице, став принцем-консортом, и регентом при будущем императоре Балрона.
Олра до сих пор его любила, но он её — нет. Оставались ещё какие-то дружеские чувства, да. Но страсти, той, что была раньше — нет. Ушла. И она сама виновата в этом, отбросив руку Андрея, отвернувшись от него тогда, когда он предложил ей всё, что мог дать — свою любовь, верность и саму жизнь.
Ничто не проходит бесследно. Вот и тут остался след их любви — Олра была беременна, и скоро должна родить. Раньше, чем Антана. Ведь их с Олрой любовь случилось на несколько месяцев раньше…
Олра уже не могла свободно передвигаться по улицам города, и оставив свои политические и коммерческие дела, сидела дома, ожидая схваток и справедливо полагая, что стоит ей отправиться к графине Суран, или баронессе Амбуг с визитом, как она тут же родит где-нибудь в углу кареты. Такая перспектива её не прельщала.
— Что, нельзя было подождать, когда дождь хоть ненадолго прекратится? — канючила Шанти, выпятив нижнюю губу, розовую и пухлую, как настоящую. Если не знать, что за ней скрывается непробиваемый металлизированный хитин, то… — Андрей встряхнул головой, отбрасывая всякие глупые картины, типа хватания за розовую губу с воплем — «ты замолчишь нафиг!» — постучал пальцами правой руки по сиденью, и с надежой спросил:
— Может пообедать хочешь?
— Хочешь мне заткнуть пасть куском мяса? — усмехнулась Шанти — так ты же не дашь есть сырое! Чтобы по нему текла сукровица, такая сладкая, такая свежая! Вам, людям, обязательно надо обуглить эти куски, а потом вы будете чавкая и клацая тупыми зубами пытаться оторвать от них мелкие, как кот нагадил кусочки!
— А может в трактире кто-то подерётся, и ты выкинешь его в окно? — с надеждой продолжил Андрей, пытаясь как-то заинтересовать нудную драконицу.
— Щас прям! Они при тебе драться не будут! Знаю уже! Все будут тихие и нудные! Они же при виде тебя все обделываются, тебя каждая собака знает! А тем более, что с нами целая армия дармоедов! Вон, сидят как вороны на своих тощих, мерзких одрах и мечтают о том, чтобы тебя пронесло — за то, что ты потащил их из тёплых казарм под проливной дождь!
