Вадим Панов - Кафедра странников
Мужики покурили, помолчали, глядя на неприветливо серую землю Сухой горки, на остатки почерневших деревьев — основной сухостой убрали лесорубы — и причудливые, словно оплавленные, камни. Помолчали, поглядели, переглянулись и снова закурили.
— Все равно идти придется, — покачал головой Валиев, избегая смотреть Тимохе в глаза.
— Да знаю, — бульдозерист сплюнул, зло отшвырнул едва раскуренную сигарету и полез в кабину. — Знаю, блин!
Неожиданно Тимохе стало стыдно за показанную перед бригадиром слабость. «Мужик я или нет? Ишь, сопли пустил! А дел-то всего — холм срубить!»
— Не боись, Марат! — Кукурузин высунулся из окошка кабины. — Ща сделаем эту горку в лучшем виде!
— Осторожнее давай, — скривился Валиев, Двигатель взревел, бульдозер, выплюнув в сибирский лес солидную порцию выхлопных газов, пошел на холм, и последнее напутствие бригадира Тимоха не расслышал. Тоскливый страх, который только что испытывал бульдозерист, сменился истеричной удалью, приступом диковатого куража, порожденного в том числе и отчаянием, — Тимоха понимал, что, кроме него, послать на холм Валиеву некого, и если он откажется, то получит от взбешенного Марата неприятностей по полной программе. Положив руки на рычаги и с удовольствием ощутив привычную дрожь работающего двигателя, Тимоха неожиданно почувствовал прилив уверенности: послушная его воле сила, спрятанная внутри гигантского бульдозера, вызывала уважение, вряд ли потертый холм сможет противопоставить ей что-либо.
— Ща сделаем…
Нож грубо вошел в землю, тяжеленная машина зарычала, разразилась дополнительной порцией выхлопных газов, но уверенно продолжила движение.
— Есть!
Больше всего Тимоха боялся именно этого момента — первого удара ножом. Он убедил себя в том, что если Сухая горка таит в себе угрозу, то проявится она сразу, как только бульдозер пересечет невидимую черту — Тимоха даже придумал эту черту — воображаемую линию, проведенную между двумя массивными камнями, и зажмурился, когда нож подобрался к ней, но … ничего не происходило. Бульдозер послушно рвал сухой дерн, нож входил в землю, как в масло, легко выковыривал камни и оставленные лесорубами пни.
— Повезло! — Валиев облегченно выдохнул и потянулся за сигаретами. — Проскочили!
Тимоха, словно услышав слова Марата, несмело улыбнулся и вытер пот.
И в этот момент бульдозер остановился.
Резко. Так, будто наткнулся на невидимую стену, и расслабившийся было Тимоха едва не вылетел из кабины через лобовое стекло. Валиев длинно выругался. Двигатель в ответ пробурчал что-то неразборчивое и пару раз чихнул.
«Заклинило!» Мысль прозвучала за мгновение до того, как Тимоха сообразил, что двигатель продолжает работать. Правда, странно, рывками, совсем не так, как должен урчать хорошо отрегулированный мотор, но все-таки работал.
— Уперся?! Назад помалу! — приказал Валиев. — … сидишь?!
— Сейчас! — Тимоха передернул рычаг, надавил на педаль, двигатель рявкнул, заставив завибрировать корпус, но бульдозер даже не шелохнулся. — Приехали, блин!
— Нож подними, паскуда, — обреченно (а кому понравится второе ЧП на одном холме?) посоветовал бригадир. — Нож тебя держит, … мать.
Ругаться с Маратом Тимохе не хотелось, у него просто не выдержали нервы.
— Да поднимаю я нож!! — заорал бульдозерист, выскакивая из кабины. — Не поднимается он, блин!
— Еще попробуй, … мать!
— Сам пробуй!
— Ты у нас бульдозерист, … мать, ты и поднимай.
— А ты у нас …
Не очень длинная, но довольно содержательная речь Тимохи закончилась гневным ударом ногой по ни в чем не повинной обшивке кабины. Был ли этот пинок силен необычайно, или просто так совпало, но сразу же после него внушительная часть Сухой горки обрушилась. Огромный пласт земли мягко, но очень величественно сошел вниз, потащив за собой и камни, и пни, и жалобно накренившийся бульдозер. К счастью, у Тимохи хватило ума не прыгать с машины, и он, правда, дрожащий, побелевший, вцепившийся в дверцу всеми доступными конечностями, но живой, благополучно дождался, когда бульдозер вновь займет устойчивое положение.
— Марат, — тихонько позвал Тимоха, убедившись, что движение прекратилось. — Маратик, посмотри, пожалуйста, можно мне спрыгнуть?
— … мать, — эхом донеслось откуда-то снизу…
— Марат, ну, пожалуйста, посмотри! Я тебя очень прошу.
В голосе бригадира не было страха или какого-либо напряжения. Более того, Тимоха ухитрился различить в неспешных ругательствах Валиева оттенок глубокого удивления, а потому бульдозерист рискнул и открыл глаза. И замер. И в точности повторил высказывание Марата:
— … мать.
Обрушившаяся земля открыла ошарашенным строителям массивное и совершенно невозможное для дикой Сибири сооружение. В самом центре полуразрушенной Сухой горки, под хмурым, свинцовым небом гордо высился черный трон — внушительное кресло с прямой спинкой и широкими подлокотниками. Несмотря на то, что оползень очистил конструкцию далеко не полностью, Тимоха увидел, что трон закреплен на внушительной платформе, то ли металлической, то ли каменной, в один из торцов которой и уперся нож бульдозера.
— … мать.
— Гробница, — прошептал Тимоха.
— … мать.
— Клад нашли, — продолжил бульдозерист. — Древний клад. Надо вызвать кого-нибудь.
— Кого? — простонал Валиев.
— Не знаю, Марат, но кого-нибудь надо вызвать. И никого сюда не пускать.
Разумные речи Тимохи заставили бригадира собраться и вспомнить, кто здесь главный.
— Археологов надо вызвать, — неожиданно солидно пробасил он, даже не добавив излюбленное «… мать». — Пусть археологи разбираются.
— Премию, наверное, дадут, — предположил Тимоха. — Слышь, Марат, ну давай вызовем кого-нибудь! А потом…
— … мать, — снова прошептал бригадир, и его нижняя челюсть совершила невероятное, отвалившись так, что почти достала груди. — Прыгай!
Тимоха проследил за взглядом Валиева, задрожал и, совершенно неожиданно для своего комсомольского мировоззрения, перекрестился.
Прижатый к платформе нож бульдозера плавился, словно целлулоидная пленка, к которой поднесли горящую спичку.
ГЛАВА 1
Закрытый населенный пункт Красноярск-151,
1981 год
В имперские времена количество городков, подобных Красноярску-151, не поддавалось учету. Секретные заводы и фабрики, научные центры и опытные производства — все, что представляло интерес для безопасности страны и одновременно — для иностранных разведок, тщательно скрывалось в недосягаемой Сибири, пряталось за безликими почтовыми ящиками, укрывалось от посторонних глаз густыми лесами, колючей проволокой и часовыми с собаками. Закрытые поселения, жители которых четко делились на работников предприятий и охранников. Вместо законов — внутренний распорядок, утвержденный «профильной» организацией — КГБ или Министерством обороны, вместо свободы — большая, по имперским меркам, заработная плата и подписка о неразглашении государственной таймы. В несуществующих на картах городках разрабатывались современные технологии и уникальные устройства уничтожения, испытывалось запрещенное оружие, создавались опытные образцы новых танков, выращивались боевые вирусы и рождались проекты полетов в космос. Маленькие сибирские городки определяли имперскую научную мысль, а потому работа в этих полутюремных поселениях считалась престижным и интересным делом.
