Елена Малиновская - Один за всех, и стая за одного
В этот момент из-за туч вышла полная луна, и я облегченно вздохнула. Теперь я хотя бы видела, куда следует держать путь, и не боялась упасть в какую-нибудь яму.
Впереди черным провалом расплескался овраг. Около самого спуска я остановилась, задыхаясь от нехватки воздуха. Прислушалась. Кажется, воя уже давно не было слышно. Быть может, бояться больше нечего? Или же, скорее всего, я вообще раздула из мухи дракона. Испугалась собачьего лая. Вот будет смеху дома, когда я расскажу о своих злоключениях! Хотя нет, пожалуй, не стоит. Генрих опять начнет ругаться. Он уже давно говорил мне, что ему не нравится, когда я поздно прихожу домой. Пожалуй, стоит вернуться и поискать свои туфли. Иначе придется объяснять, как я их потеряла.
Едва я так подумала, как вой раздался буквально за моей спиной. Я подпрыгнула и развернулась.
Передо мной стоял волк. Огромный белоснежный зверь, чья шкура призрачно светилась в свете луны.
— Мамочка…
Я не была уверена, что произнесла это вслух. Скорее, только подумала.
Волк медленно двинулся вперед, и я ахнула, заметив, что он почти волочит заднюю лапу, а за ним остается темный след крови. Ох, да он же ранен! Раненый безумно опасный зверь! Он растерзает меня сейчас!
Я, всхлипнув, попятилась.
«Осторожнее!»
Понятия не имею, откуда взялась эта мысль. Она словно пришла извне. Но я неожиданно ощутила под своей босой пяткой что-то очень острое. Наверное, осколок камня или палку. Ахнула, оступилась — и полетела вниз с края крутого спуска.
Падение вышло настолько внезапным, что я даже не успела испугаться. Одно бесконечно долгое мгновение, уложившееся между двумя ударами отчаянно колотящегося сердца, и я вдруг обнаружила, что уже не лечу, а лежу на чем-то очень мягком.
Совсем рядом кто-то хрипло застонал от невыносимой боли. Я, обмирая от ужаса, приподнялась на локтях и повернулась, уже догадываясь, что, а точнее кого именно увижу.
Волк! Я лежала на огромном звере, который каким-то чудом остановил мое падение, а скорее сказать, позволил мне приземлиться на себя, тем самым спасая от множество переломов или даже смерти.
Зверь негромко и совсем по-человечески застонал опять. Положил голову на скрещенные лапы, глядя на меня мудрыми ярко-алыми глазами.
— Прости, — почему-то извинилась я, как будто он мог меня понять. — Пожалуйста, прости! У тебя болит? Где? Я помогу.
Зверь хрипло, с присвистом, дышал. И мне это очень не нравилось. Так дышат смертельно раненные животные, когда вечный странник уже готовится забрать их в страну мертвых.
— Я сейчас. — Забормотала, встав перед волком на колени. Осторожно тронула его заднюю лапу, которая была вывернута под неестественным углом.
Волк взвизгнул в полный голос, совсем как щенок, которого походя пнул жестокий прохожий, и я отдернула руку. Закусив губу, посмотрела на него, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. Что же делать? Тут нужен целитель. Но я вряд ли смогу в одиночку перетащить такого огромного зверя. К тому же вряд ли старик Беннетт оценит, если я заставлю его ночью идти к раненому волку. Скорее, посоветует обратиться к моему отцу-охотнику, чтобы тот прекратил мучения животного.
«Дай мне свою руку, — опять прозвучало в голове с незнакомыми повелительными интонациями. — Мне нужна кровь. Хотя бы капля чужой крови».
Это напоминало самое настоящее безумие. Я слышу чужой голос в своей голове! Кому он принадлежит? Неужели этому зверю? Да ну, бред какой-то!
Волк устало вздохнул и посмотрел мне в глаза. Из уголка его левого глаза скатилась одинокая слезинка.
Ох, бедный! Как же ему сейчас больно! И я, не задумываясь, протянула ему свою правую руку, ткнув запястьем прямо в пасть.
«Ты сошла с ума!» — взвыл инстинкт самосохранения.
И, как никогда ранее, я была согласна с ним. Но убрать руку уже не могла, словно попав под власть таинственно мерцающих глаз странного зверя.
Волк медленно облизнул мое запястье, не отрывая от меня взгляда, и я с трудом удержалась от нервного смешка. Щекотно как. А затем он обнажил огромные клыки, и мне мгновенно стало не до смеха.
«Не смотри. И не бойся, больно не будет».
Я послушно закрыла глаза. Дернулась, когда почувствовала, как по коже побежало что-то теплое. Но больно действительно не было.
Текли секунды, складываясь в минуты безмолвия. Я лежала рядом с волком, запустив холодеющие пальцы свободной руки в его густую теплую шерсть, и слушала, как что-то страшно клекочет в его груди при каждом вздохе. Такое чувство, будто у него пробито легкое. Но тогда выходит, что зверь все равно обречен. Правда, до момента смерти он успеет выпить всю мою кровь.
Однако эта мысль не испугала меня. Мне было все равно. Какое-то непонятное оцепенение овладевало моими мыслями. Хотелось просто лежать и чувствовать, как жизнь уходит из нас обоих.
«Все, больше нельзя, — внезапно услышала я. — Я и так взял слишком много. Но этого должно хватить на зов».
Зов? Я слабо удивилась. О каком зове он говорит?
При этом мне уже не казалось странным то, что я слышу мысли этого чудного животного.
А в следующее мгновение волк вдруг задрал пасть к полной луне и завыл.
Такого воя я не слышала никогда. Он словно выворачивал меня наизнанку, выжимал сердце и душу, заставляя плакать по утраченным возможностям.
Я беззвучно плакала, уткнувшись мокрым от слез лицом в теплую шкуру умирающего волка.
«Теперь ждать».
Понятия не имею, сколько времени мы пролежали вот так — обнявшись, на мокрой от ночной росы земле. Где-то вдалеке слышались крики, иногда я видела среди деревьев отблески далеких факелов. Видимо, родители уже встревожились из-за моего непривычно долгого отсутствия. Отец отправился к лавке, обнаружил ее запертой. Кинулся к Генриху, тот, естественно, сказал, что не видел меня. И поднялся переполох.
Я понимала, что надо отозваться. Встать и крикнуть в ответ. Тогда меня непременно найдут. Но как только я собирала достаточно сил для этого, как неизменно накатывало изматывающее оцепенение. И я вновь погружалась в какое-то подобие полусна-полуяви.
И вдруг волк, к которому я прижималась в попытке согреться, пошевелился. Я удивленно приподняла голову, гадая, что его встревожило. Неужели нас все-таки нашли?
И нас действительно нашли. Но не мои родители. На дорожке, ведущей из оврага вверх, стоял незнакомый мне мужчина, одетый в черное. Свет луны выхватил из мрака его светлые волосы, тускло блеснул в камнях перстней, унизывающих его пальцы, отразился на гарде меча, который он держал в руке.
«Фелан».
Это имя опять само возникло в моих мыслях.
