Семейка (СИ) - Каршева Ульяна
- Ну что… Все, что ль, так и сидят дома?
- Все. А куда нам… - безнадёжно напомнил он.
Мать злобно захихикала.
- Сидят в ожидании, когда я сдохну, и тогда можно будет продать этот дом? А потом влачить жалкое существование на те гроши, что вы получите за него? Младшенький мой, Владиславушка, небось слюной закапался, мечтая о новой машине? А твоя ущербная дочь, наверное, тоже думает, как бы эти денежки захапать да побыстрее на тряпки растранжирить?
Не сдержавшись, он нагрубил:
- Да тебе-то тогда не всё ли равно будет, маменька?
И осёкся, сообразив, что и кому сказал.
А мать поразглядывала его уже с добродушным интересом голодного людоеда и только головой покачала.
- Как получились у меня и такого сильного мужчины, как твой батюшка, такие хилые дети? А уж о ваших детях что говорить? Где у них семейная сила? Пустышки… Неудивительно, что даже правнуков я не дождалась.
- Мама!.. – раздражённо прервал её Адриан Николаевич.
- Что – мама? – неприятно скрипуче передразнила его мать. И замолчала, уставившись снова в окно. Молчала недолго. – Кто приходил?
- Откуда ты… - начал он и осёкся.
- От верблюда, - выразительно, чтобы он прочувствовал всю её иронию, отрезала мать. – Дай-ка, сама догадаюсь… Сосед ваш по городской квартире, да? Дружок твой старинный? Понравилось ему, как он легко у тебя и Владиславушки наши семейные квартиры отжал – теперь сюда явился? Загородный дом ему понадобился? Ты мне, сынок, скажи: он ведь не впервые сюда шастает?
Адриан Николаевич искренне удивился.
- Если ты имеешь в виду Мориса Дорофеевича, то нет. Его здесь не было и нет.С чего ты вообще решила, что он… чуть ли не преследует нас?
- Ты не ответил на мой вопрос, - сварливо ответила мать, сощурившись и всматриваясь в его глаза. – Кто приходил?
- Риелтор, - пожал плечами Адриан Николаевич.
- Смерти моей не дождались – уже начали… - зашипела мать и замолкла, так и застыв на оскале, но глазами уже уперлась в атласное одеяло, правда явно не видя его. А потом сомкнула рот, обозлённая до последней степени, и внезапно успокоилась – остро взглянула на старшего сына, который терпеливо ждал, что она ещё скажет. – И сколько… он предложил?
- Ну… он сказал, что надо оглядеть весь дом, а потом…
- Что-нибудь говорил о тех комнатах? – кивнула мать на входную дверь.
Адриан Николаевич досадливо отвёл взгляд.
- Сказал, что они занизят стоимость дома.
- То есть всё, как тогда, когда Морис Дорофеич ограбил вас, вынудив жить здесь, - равнодушно сказала мать. – Собирается взять и дом, и поместье за гроши… Что ж…
- Но мы можем нанять человека, который почистит эти комнаты – и таким образом… - начал Адриан Николаевич.
- Сын, тебе крупно за семьдесят, а ты всё ещё веришь в сказки, - сквозь зубы проговорила мать. – Где ты найдёшь такие деньги для магической чистки дома?.. Сиди здесь и молчи. Дай мне подумать… Я как-то не представляла, что риелторы уже постучались в наши двери… Твой Морис наступает на пятки… Ишь, не терпится ему.
- Маменька, но это нормально, что кто-то захочет купить наш дом, - воззвал к ней Адриан Николаевич.
Мать взглянула на него так, что он съёжился.
- А ты никогда не задумывался, почему Морис выгнал вас из своих квартир и заставил поселиться здесь? Да уж… Где тебе об этом думать… Напомню, сынок. Отсюда легче заставить вас побыстрее продать родовое гнездо! А поскольку вы все – слабые маги, ничему не учились, так вам и не дано понять, что дом стоит на источнике силы! И Морис хочет заполучить такой – такой! – дом за копейки! Была бы я моложе…
И затихла, раздражённо поморщившись и уставившись в одеяло на ногах. Через минуты её лицо расслабилось, его обвеяло покоем, а потом и горечью.
Её старший сын прекрасно помнил, что в таком состоянии маменька может сидеть часами, так что, опустив голову, и сам предался размышлениям.
Только сейчас он начинал – только начинал! – понимать, почему маменька требовала, чтобы он женился на выбранной ею девушке. А он, учась в университете, решил, что стал совершенно самостоятельным, что повзрослел и может себе позволить не подчиниться матери. И женился, как считал – по любви.
Но смешная и прелестная однокурсница быстро потеряла все качества, которые он, ослеплённый страстью, видел в ней. Но… привык к ней и уже не видел жизни без неё. Как привыкают к собаке или кошке в доме. Спустя годы он узнал о тех девушках, одну из которых маменька настоятельно пыталась сделать его невестой. Были и симпатичные, и умные, а главное – все из сильных семей магов… Но в нём самом была какая-то неправильность. Несмотря на то что он понял – сделал неправильный выбор для семьи, он уже не мог оставить свою жену. Мрачные пророчества матери сбылись: у них родилась дочь – ущербная, по оценке матери. Если у Адриана Николаевича ещё были слабые проблески, способности к работе с магией, то дочь оказалась абсолютно обыкновенной. Даже попытки маменьки, к которой девочку время от времени привозили, пробудить хоть каплю способности ни к чему не привели. Девочка пошла в женскую линию его семьи. Полная бездарь в магии…
Он жил все эти годы по инерции – по той же схеме, по которой живёт большинство давно семейных мужчин: есть семья – надо тащить. Лишь раз в своей жизни, пусть и недолго он познал странное счастье. Три дня странной, опасливой радости… Омут, в который впервые сумел окунуться с головой…
…Он забыл, что маменька не только задумываться умеет. И вздрогнул, услышав нетерпение в её резком голосе:
- Стой! Вот на этом воспоминании! Остановись!
Какое там – остановись! От материнского окрика Адриан Николаевич вообще забыл, о чём он только что думал! Уставился на неё заполошными глазами и рот открыл, отчего маменьку взбесил знатно.
- Идиот! Вспоминай о трёх днях радости! Я нечаянно увидела их в твоей памяти, но такого шанса уж точно не упущу! Почему ты на ней не женился, идиот?!
Маменька откинула одеяло и яростно всматривалась в его глаза, склонившись к нему так, что едва не падала с кровати.
- Рассказывай! – через минуту, уже более или менее успокоившись, но всё ещё дрожа от возбуждения, потребовала она, поймав его взгляд и не отпуская. – Я-то уж думала, что твоя жизнь – сплошная тягомотина, а ты у меня, оказывается, и в любовниках успел побывать!
Маменька всегда отличалась любовью к болтовне о магах, магии и делах, в которых замешаны маги – или она только подозревала, что они замешаны. Себя же, тем не менее, злорадно хихикая, гордо называла ведьмой. Однажды старший сын почтительно осведомился, почему маменька предпочитает называться не магом, коим, вообще-то, является. В ответ услышал то ли в насмешку, то ли всерьёз сказанное: «Ведьма» – слово звучное, роскошное. А «маг» – мявкнул это словечко и пропал, нет его. Я не такая!»
Сколько потом Адриан Николаевич ни раздумывал, так и остался в недоумении: шутила она? Нет?
Но, вспоминая о том разговоре, мысленно соглашался: хрупкая на вид маменька, любительница комфорта и аристократического антуража, в иные часы и впрямь превращалась в злобную ведьму. Чаще – когда вспоминала о двух своих сыновьях и их семьях. Тогда она, привычно обряженная в домашние одежды, в которых не грех было бы появиться и на дворянских балах для родовитых магов, внезапно оборачивалась в растрёпанную ведьму: подняв согнутые над головой руки, скрючив старчески тощие, словно куриные лапки, пальцы, она шипела на сыновей, выплёвывая проклятия, которые еле успевала затем нейтрализовывать; бегала по гостиной, запуская свои скрюченные «куриные лапки» в великолепную причёску, которая после такого отношения к ней выглядела как грачиное гнездо после долгой осенней бури.
И была права в своём гневе.
Как-то так получилось, что и Адриан Николаевич, и Владиславушка (никто не мог переломить традицию называть младшего другим именем) – оба женились на обычных девушках, да ещё и по жизни оказались неприспособленными. Богатые подарки на свадьбы – профукали, а ведь отец каждому купил по две квартиры: одну для жизни в ней новообразованной семье, другую – как подушку безопасности, ну и для будущих внуков или внучек!
