Скиталец. Часть 2 (СИ) - Байкалов Алексей

В комнате посвящения возник свет. Спустя мгновение он сформировался в аватар Хоу Дзи. Божественное присутствие пропитало даже воздух вокруг меня. Я замер в ожидании ответа. Дрожать я перестал, и как тогда в лесу чувство злости за собственный страх выбило все эмоции из меня. Я был готов к любому ответу. Вот аватар Бога касается моей руки и растворяется, а на мне после его прикосновения проявляется рисунок. — Ву коснулся своей правой руки, где был изображён дракон. — А после этого дня все пошло как и весь прошлый год. Я просыпался вместе со всеми и шёл на тренировки. Нас обучали защите, говорили о ценности жизни, о всеобщей любви. К своим двадцати годам моя сила ровнялась стадии Приближенного. Прошло целых сёмь лет с того дня как я заблудился. Семь лет с того момента как я перестал бояться людей. И это был первый день когда я услышал колокол предупреждающий об атаке. Это было настолько неожиданно, что я даже не сразу в это поверил.

— Нападения случаются, — вновь перебил монаха Скит. — Чего такого, что заставило тебя удивиться?

— Дело в том, что храмы Хоу Дзи не принадлежат никаким землям. К ним нельзя найти дорогу, к ним нельзя прилететь на корабле. Когда я заблудился в лесу, я не нашёл из него выход, я оказался возле храма, понимаешь? Храмы Хоу Дзи существуют отдельно от этого мира, и если ты нашёл тропу к храму Хоу Дзи, то ты перемещается в пространстве, чтобы найти его. Если ты не достоин, ты никогда не найдёшь храм. Поэтому напасть на храм невозможно, ведь если ты хочешь разорить храм Хоу Дзи, ты не достоин. — объяснил Ву. — На нас напала Безумная тварь. Единственное существо, которое может нарушить правила нашего мира. Мы ей дали отпор, хоть и потеряли нескольких наших братьев. В тот день произошло ещё одно событие. Я разбил кристалл твари, и её сила перетекла в меня. Мне стало страшно. Страшно, что меня выгонят, что я вновь останусь один. Поэтому я никому ничего не сказал. Теперь я вновь плакал по ночам. Но если в детстве я плакал от боли во всем теле после тренировок, то теперь от боли в своей душе. Я каждую ночь сражался с монстром внутри себя. Каждую ночь я старался не слушать его вкрадчивый голос. Голос, который убеждал меня, что вместе мы сможем очистить этот мир, спасти его, надо лишь уничтожить всех. Но я давил его в себе. Давил до тех пор, пока он не победил. Я был силен духовно, моё тело было крепко, но не разум. Мой разум был слаб и однажды во время тренировки, когда я получил рану, я разозлился. Эта злость и стала той трещиной, через которую прорвался тот монстр, которого я сдерживал все это время. Я не помню, что произошло. Не помню как я убивал каждого, кого считал своими братьями и сёстрами. Как я убивал свою семью. — при этих словах Ву вцепился руками в поручни борта корабля и его пальцы вдавились в дерево. — В себя я пришёл только когда на моих руках умирал Патриарх. Старик Такеши. Он любил нас как своих детей. И даже когда я убил его, он потратил свои последние силы на то, чтобы вернуть мне разум. Он разорвал мою душу на две половины, заперев зараженную в глубине меня. "Не вини себя, мой мальчик. Найти способ и победи монстра внутри себя". Это были его последние слова.

Монах замолчал. Пауза затянулась, но Скит не перебивал. Он видел, как старые раны на сердце Ву расходились и он с трудом сдерживался, чтобы не закричать от той боли, которую ему приносят эти воспоминания. Но их было необходимо вскрыть, чтобы Ву не нёс этот груз один. И кому как не друзьям в этом помочь? Вскоре монах промочил горло из своей горлянки и продолжил:

— Старик Такеши дал мне эту горлянку. Если в неё налить воду, то она никогда не закончится, пока её хозяин не покинет этот мир. И подсказал мне, как сделать так, чтобы Мудрый Хоу Дзи не заметил, что его последователь заражён этой скверной энергией. Надо нарушать его заповеди. Это заставит бога отвернуться от своего непутевого поклонника. Я потеряю свои силы, но только до тех пор пока не выпущу себя наружу. Я взял это короткое имя, чтобы отделить себя от Энмы, хоть он и половина меня, но чужая мне половина. Тот Ву что перед тобой, это другой человек. Та половина души, которая не успела подвергнуться Безумию. А Энма теперь заперт внутри меня. Я же предаюсь всем порокам человечества, чтобы Хоу Дзи не видел меня, а Энма был в спячке. Потому и к вам я присоединился. Я почувствовал, что должен это сделать, чтобы почтить помять старика. И чтобы тебе не пришлось испытать то же, что испытал я. — Ву вновь замолчал, он рассказал все что необходимо было знать Скиту. — Эта история должна остаться между нами, запомни. Пусть все считают меня неправильным монахом, как и раньше.

— Я тебя понял, Ву. — кивнул Скит.

Четыре дня прошло с того разговора. Ни монах, ни Скит не подавали и вида того, что они о чем то разговаривали. Даже сейчас пока Скит разговаривал с Бьёрном и подкармливал барса, монах сидел на мачте над Скитом и не издавал ни звука, не встревая в их разговор.

— Скит, имей совесть, хватит все скармливать своему питомцу! — не выдержал Бьёрн, видя как их капитан скидывает целое состояние на прокорм Лазурного барса. — Оставь и нам на ужин, я летучую рыбу никогда не пробовал! Это же деликатес!

Действительно, и почему это Скиту в голову не пришло? Позади раздался жалобный мявк. Скит обернулся и увидел как раздутый Лазурный Барс упал на бок и не может встать.

— Видимо, ты уже наелась? — ухмыльнувшись сказал Скит.

Ответом ему был укоряющее мяуканье. Сам, мол, не видишь? Подойдя к питомцу Скит взял её на руки, вернулся обратно на свое место и аккуратно уложил Азалию себе на колени, продолжая рыбалку, но уже на ужин команде. Котенок немного повертелся, помяла лапками колени Скита, чтобы было удобнее спать, потянулась, зевнула и закончив со всеми кошачьми ритуалами, свернулась клубочком и уснула. Кошки всегда кошки, даже большие.

Мор все эти дни не выходил из своей каюты, сидя в медитации и раздумывая над тем, что произошло с ними на острове. Всё понимали, что произошедшее на острове не могло случиться без ведома Госпожи Даад, но Мор усердно отрицал эту мысль. Никто не трогал его, перебивали его медитации только на дежурства и на приёмы пищи. Все же от кухни Бьёрна сложно отказаться, северянин умел готовить и потому роль корабельного повара легла на его плечи.

— Впереди корабль! — из смотрового гнезда на верхушке мачты, прокричал Фестиций. — На торговый не похож, нет обозначающих знаков!

— Приготовьтесь, возможно это последователи Кайзоку, а они точно ни с кем не торгуют. — предупредил Бьёрн, направляясь в каюту за своим молотом.

Пока все шли снаряжаться, Скит продолжил сидеть и рыбачить. То как Бьёрн описывал вкус рыбы, поселило в голове Скита желание опробовать её на ужин. А значит надо поскорее её наловить, чтобы не пришлось слишком долго ждать, пока северянин её приготовит. С мачты над Скитом спрыгнул монах со своей неизменной горлянкой в руке. Фестиций спустился при помощи наруча с гарпуном, которые они сняли с прошлой команды корабля. Из каюты Мора раздался злой крик, Бьёрн никогда не стеснялся будить Мора прикладывая всю свою медвежью силу. Северянин со своим молотом вышел из каюты Мора, следом хромая выскочил смертепоклонник.

— Я не спал, а был в медитации! Ты мог просто сказать, а не бить молотом со входа! — возмущался Мор.

— Тише вы! — шикнул Скит на пришедших. — Рыбу мне распугаете.

— Господин Скит, но это летучая рыба. Её могут поймать только последователи Нув'Нсета. — решил показать свои знания Фестиций.

— Теперь уже нет. — не согласился Скит и бросил в ведро свежепойманную рыбу. Одна есть, но этого мало. На то, чтобы всем поесть летучей рыбы им надо хотя бы десять штук. Аппетит здоровяка был под стать его размерам.

В это время корабль без опознавательных знаков подобрался уже на расстояние выстрела, и с носа корабля в сторону "Отступника" полетели первые ядра. Прицел был взят не точно, канониры ещё не пристреляли пушки, и ядра не долетели.

— Они мне сейчас всю рыбу распугают! — возмутился Скит. — Я хочу на этот ужин поесть летучей рыбы!