Вне Круга. Чужак (СИ) - Залата Светлана

Нить магии, которую я с надеждой нашарил в окружающем мире усилиями разума, при совсем небольшом натяжении оборвалась. Плетение, не дававшее мне толком вздохнуть, осталось на месте, и больше никаких слабых мест в нем я не чувствовал. Мда…

Телефон я не вижу, а наобум способностями пользоваться бессмысленно. Так что лежать мне, похоже, и страдать от жажды, пока кто-то не придет.

Вот Макс, что б его. А еще друг называется… Ладно, где наша не пропадала. Попробуем пойти другим путем.

Попытка собственной силой откинуть диван в сторону ничего не принесла. Почти ничего — от унизительной позы меня это не избавило, но хотя бы одну из подушек, ту, что мешала обзору, я сбросил вниз.

И обнаружил сидящую рядом на полу ухмыляющуюся Нику.

— Отлично. Ты все время тут была?

— Неа, — сестра Максима закинула за ухо огненно-рыжую прядь и широко улыбнулась. — Лишь с того момента, когда ты начал орать как резаный. Позоришь фамилию, а, Веня?

— Отстань, — я бы отмахнулся, но вот только руки не двигались, — что за идиотские шутки? Не хочешь меня освободить?

— Неа.

— Что?

— Не хочу, — эта ведьма еще и потешалась, — совершенно точно. Так ты куда безопаснее для окружающих, между прочим.

— Да, особенно если еще и кляп встать, — Макс зашел в комнату привычной медленной походкой и тяжело сел на ближайший к входу стул.

Жизнь обошлась с моим одноклассником и самим близким из друзей… Неоднозначно, скажем так. Одаренный многими талантами куда сильнее меня самого, он был сколь силен в неизвестном большинству людей ремесле, столь слаб физически. Целая пачка диагнозов, от которых его медицинская карта еще в начальной школе напоминала что-то похожее на «Войну и мир» по объему. Сам Макс, впрочем, перестал слишком уж расстраиваться на тему своих физических недостатков после того, как обнаружил в себе… пусть будет «магию». Так привычнее, на самом деле. Что-то вроде как знакомое, вроде как из книжек или легенд… Черт знает что, на самом деле. Я мало что знаю. Только то, что после Второй Тунгуски в тысяча девятьсот девяностом у некоторых начали появляться странные силы. У кого-то был лишь один талант, вроде, скажем, способности Ники поджигать взглядом что угодно, а у кого-то появилась возможность управлять… чем-то управлять. Каким-то образом менять мир, пожалуй. У всех по-разному, на самом деле. Мне было достаточно захотеть, почувствовать, скажем, желание разбросать прочь несчастные подушки, подхватить пронизывающие мир синие нити и дернуть за них нужным образом — и готово. Хотя хорошо получалось не так уж и много подобных… воздействий? заклинаний? Да какая разница… Что-то получалось, скорее интуитивно. Ну и чужую магию, тоже сотканную из нитей самых разных цветов, я научился расплетать. Часть ее, по крайней мере.

Макс так никогда не мог. Но он каким-то непостижимым для меня образом видел мир в ином свете. Иные нити, иные плетения, все иное. Для него магия, кажется, была чем-то вроде науки, со своими законами, правилами и расчетами. И если он эти расчеты правильно заканчивал…

То я лежал на диване, лишенный любой возможности двигаться, и ничего не мог сделать. Даже не будь разум столь хмельным — все равно бы застрял, как муха в меду.

— Макс, что это за ерунда? Сними эту гадость сейчас же!

— Если будешь хорошо себя вести — то сниму, — ухмыльнулся друг, — иначе будешь лежать, пока не поумнеешь.

Ника фыркнула, явно поддерживая брата.

— Мы оба знаем, что, во-первых, этого никогда не произойдет, а, во-вторых, ты все-таки сжалишься надо мной и снимешь это безобразие. Я что, первым уснул, как в старые добрые времена? Ну так маркер с лица хотя бы смыть можно самостоятельно.

— Нет, друг мой. Ты вчера возомнил, что прекрасно читаешь рэп, и решил на правах хозяина дома заставить состязаться с собой в караоке всех по очереди. И первым вызвал Петра, между прочим.

— Я что сделал?

Да ну нет. Ерунда какая-то.

Когда-то при первом знакомстве с шкафообразным вышибалой у «La Villa» мы немало с ним повздорили. Во мне говорил алкоголь и юношеский задор, да и несостоявшаяся моя невеста Антонина тогда была со мной на одном из «официальных» выходов в свет. Что говорило в Петре — не знаю. Но в итоге, когда на пустынном заднем дворе в дело пошел кусок фонарного столба, который я направил магией, а Петр поймал и отвел от себя голыми руками, до нас обоих дошло, что между нами больше общего, чем кажется. С тех пор Петр сменил место работы и был у меня разом за телохранителя, личного помощника и, иногда, — выступал голосом разума. Ну и выполнял роли шофера, секретаря, кинолога, курьера и много кого еще. Условия, я надеюсь, в этой моей фирме из меня самого и некоторых верных товарищей были куда лучше, чем в том клубе. Ну, по крайней мере, работа точно была интереснее.

Да, иногда мы с ним вспоминали первую встречу, особенно немного перебрав. Да, меня могло заносить. Но дуэль в караоке… Мне медведь на ухо еще в младенчестве наступил. Хотя, каюсь, на первом курсе я думал податься в рэперы, даже денег у отца взял на это дело… Благо, достаточно было послушать первую и единственную свою запись, чтобы навсегда закончить с карьерой музыканта.

В голове размытые обрывки воспоминаний соединялись в единую картину. Кажется, вчера речь правда зашла о музыкальных пристрастиях, и я решил вспомнить старое увлечение…

— Мне пора заканчивать с выпивкой.

— Отличная идея, — хмыкнула Ника. — Ты так говорил и на прошлый Новый год, когда вы с Петром принесли из леса трехметровую ель и чуть не сожгли коттедж от пущенной в нее петарды.

Было такое. Вроде бы.

— Ладно, у меня вчера день рождения был. Обещаю, больше не повторится. Макс, ну сними эту гадость.

Максим поднял бровь, что его худому лицу с темными запавшими глазами придало несколько устрашающий вид. Даром что веснушки были, да и волосы — рыжие, а не черные, не давали совсем уж принять его за восставшего мертвеца.

— Сделаю вид, что поверю твоему обещанию.

Сила, удерживавшая меня, наконец, исчезла.

— Друзья, называется, — пробормотал я, поднимаясь на ноги. — Нет бы воды принесли. Или рассола лучше…

Макс только фыркнул на такое заявление.

— Пил ты сам, так что пожинай плоды своей несдержанности самостоятельно.

Не сказать, что душ помог прийти в себя. Пусть ванная отцовского особняка полна непрактичного шика, вода в ней ровно такая же, как и везде. И ровно так же не способна привести меня в порядок за мгновения. Впрочем, Макс прав — пил я действительно сам.

На первом этаже на кухне обнаружился-таки рассол. И вчерашняя пицца, которую я без зазрения совести запихнул в микроволновку. Отца бы от такой диеты удар хватил, но мне не привыкать.

Я с детства хотел быть как все, а это сложно, когда у твоей семьи денег столько, сколько большинству людей за всю жизнь не заработать. Хорошие связи бабушки с дедушкой, старая фамилия, большинство представителей которой имели предпринимательскую жилку, хорошие посты в партийной администрации и должная хватка и наглость после развала СССР…

Не имевшая ко мне никакого отношения. Но я не выбирал семью. Выпросил у родителей поступление в самую простую школу, где старался не слишком выделяться. И после школы мне по-прежнему хотелось жить обычной жизнью. Наверное, такая форма протеста, «все сам»… Институт на бюджете, без общаги, но со съемом и подработкой в отцовской конторе. Подработкой номинальной, но все же. Бизнесмен из меня не вышел, так что отец, отправляясь с матерью и Викой, моей младшей и, увы, не самой здоровой, сестрой, на ПМЖ на Домбай, дела поручил своему заместителю и фактическому директору Виталию. Моя же задача с тех пор — подписывать бумаги, улыбаться нужным людям и не ломать то, что не я строил. Ну и за коттеджем с участком, гостевым домиком и вот этим всем присматривать. Чем я вот уже три года и занимаюсь, перевезя к себе и Петра, и Макса с Никой. Вместе веселее, да и к тому же — времени и денег у меня достаточно, чтобы пытаться сделать мир чуть лучше, а этим не стоит заниматься в одиночестве. Да, и, честно говоря, у меня есть все для того чтобы заниматься тем, чем я хочу, вот я этим и пользуюсь. Кто-то книжки пишет или картины рисует, а я в детектива играю.