Право сильного - Горъ Василий

…Ждать, пока посыльные соберут всех перечисленных им воинов, Алван не собирался. Поэтому, назвав имя последнего, неторопливо спешился, дождался, пока телохранитель отодвинет в сторону шкуру пардуса, занавешивающую вход в Высокую юрту, и шагнул в пышущий жаром полумрак.

Как только шкура упала вниз, со стороны раскаленной жаровни к нему метнулась гибкая тень, а через мгновение, почувствовав прикосновение нежных рук своей адгеш-юли [14], он скорее ощутил, чем услышал ее встревоженный шепот:

- Мой повелитель, медведь тебя, случайно, не задел?!

Еще полгода назад, услышав подобный вопрос от любой из своих женщин, берз впал бы в ярость. А тут улыбнулся, прижал лайш-ири [15] к груди и с наслаждением вдохнул в себя ее запах:

- Нет, свет моей души, не задел…

- Точно? – чуть менее напряженным голосом спросила Дайана и на всякий случай ощупала его руки, грудь и живот.

- Точно: я воин, а не…

Жаркий, как ласки Кеите-иринэ [16], поцелуй оборвал его на полуслове. А прикосновение горячего, как песок в летний полдень, тела затуманил мысли и на несколько мгновений вознес берза в чертоги богини любви.

- Знаешь, а я по тебе безумно соскучился… - с трудом оторвавшись от нежных губ северянки, признался Алван.

- Я – тоже… - тихонечко ответила девушка и, выскользнув из кольца его рук, испуганно прикрыла рот ладошкой.

- Что с тобой? – нахмурился берз.

- Мутит… кажется, от запаха мокрой медвежьей шерсти…

- Сильно?

Лайш-ири шагнула вперед, принюхалась – и опрометью бросилась к ночной вазе…

…Пару минут, пока девушку выворачивало наизнанку, Алван стоял, как громом пораженный. А когда она вытерла губы, выпрямилась и испуганно посмотрела на него, сорвался с места, в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние, подхватил Дайану на руки и закружил ее по юрте.

- Осторожно, столб! Кошма!! Айнур [17]!!! - перепуганно восклицала его адгеш-юли, а он, не отрываясь, смотрел в ее глаза и не мог остановиться.

Увы, все хорошее когда-нибудь заканчивается – через какое-то время шкуру пардуса отодвинула чья-то рука, и в юрту вошел сын Алоя:

- Берз, я за…-

- Дайана понесла… - радостно улыбнулся Алван. – Значит, скоро у меня родится сын!

Брови лайши тут же сдвинулись к переносице, а в глазах появилась обеспокоенность:

- Лекарю уже показывалась?

- Нет… - ответила лайш-ири.

Он оглянулся по сторонам, принюхался и нахмурился еще сильнее:

- Кто, кроме берза, знает, что тебя тошнит?

- П-пока никто…

- Поставь ее на землю и начни на нее орать… - тоном, не терпящим возражений, сказал Алвану Гогнар. И, заметив, что тот набычился, подошел вплотную к Дайане и показал пальцем на ее живот: - Тут твой первенец! Но не Шавсат, не Цхатай и не Маалой [18]! Дальше объяснять?!

Берз сглотнул подкативший к горлу комок и отрицательно мотнул головой:

- Не надо…

- Если ты понимаешь, чем грозит эта беременность ЕЙ и твоему будущему ребенку, то делай то, что я говорю! А я пока схожу за Касымом…

Адгеш-юли, все это время переводившая взгляд с берза на сына Алоя и обратно, обреченно закрыла глаза и тихонечко застонала.

- Он прав: если родственники моих жен узнают, что ты понесла первой, то тебя отравят… - задыхаясь от безысходности и бешенства, прошипел ей на ухо Алван. – Поэтому я отправлю тебя к матери. Но не сегодня, а завтра…

Девушка покорно склонила голову и изо всех сил зажмурилась, но удержать слезы не смогла.

- А сегодняшнюю… ночь… ты… еще… раз… подаришь… мне… себя… - покрывая поцелуями ее лицо, прошептал он. – Мы… будем… вдвоем… до… рассвета… А потом… потом… нам… придется… потерпеть…

- А вдруг я не беременна? – чуть отстранившись, вдруг выдохнула девушка. – Ведь я могла съесть что-то не то и отравиться?

Алван кинул взгляд на ночную вазу и закусил губу – да, могло быть и такое:

- Что ж, если мы ошибемся, то ты пошлешь ко мне одного из своих телохранителей, и я за тобой приеду. Правда, тебе все равно придется какое-то время подождать – я смогу оставить армию только после того, как захвачу Над-гез…

Девушка опустила голову и обреченно кивнула:

- Хорошо, мой повелитель, я сделаю так, как ты сказал…

- Теперь я для тебя не повелитель, а Алван… – поддев пальцем мокрый подбородок и осторожно приподняв его вверх, улыбнулся берз. – Потом ласково прикоснулся губами к заплаканным глазам и грустно добавил: - Знаешь, моя душа сейчас разрывается пополам: одна половина безумно счастлива, что в твоем чреве скоро забьется сердце моего ребенка, а другая сходит с ума от горя из-за того, что мне придется тебя отослать…

- Правда? – посмотрев на него полным слез взглядом, спросила Дайана. – И ты на меня совсем-совсем не сердишься?

Алван улыбнулся, рванул себя за ворот, нащупал кожаный шнурок с пожелтевшим от времени львиным клыком и протянул его ей:

- Ты – моя любимая [19] жена! И будешь таковой, пока дышишь…

…К помосту, на котором расстелили белый айнур, Алван подъезжал с тяжелым сердцем: не присутствовать на вайраме [20] он не мог, а каждая минута времени, проведенная на нем, укорачивала время, которое он мог бы уделить своей адгеш-юли.

«Вкушу сердца Хозяина Леса, объясню причину изменений в завтрашнем сонтэ-лоор [21] и вернусь к ней…»

Увы, его намерения так и остались намерениями – как только он поднялся на помост и занял место на алой кошме, Время встало на дыбы и пустилось вскачь: перед тем, как проглотить крошечный кусочек блюда блюд, каждый из двух с лишним десятков приглашенных им воинов произносил речь. Причем не короткую, благодарственную, а длинную, свободную [22]. В которой высказывал все, что думает о будущем Великой Степи. Само собой, говорить о будущем, не затронув прошлого и настоящего, воины не могли, поэтому начинали чуть ли не с детства Атгиза Сотрясателя Земли, мимоходом приплетали всех известных им вождей, взявших в полон хотя бы полную руку [23] пленных, а заканчивали набившим оскомину сравнением армии ерзидов с песчаной бурей [24], которое, по их мнению, позволило армии поставить на колени целое королевство. В общем, к моменту, когда закончил последний, кусок сердца, доставшийся Алвану, давно остыл, а над границей степи и леса успела взойти Юлдуз-итирэ [25].

Увидев руку берза, вскинутую над головой, ночной лоор-ойтэ, освещенный светом сотен костров, мгновенно затих, а в глазах тысяч воинов, с самого начала вайрама ожидавших Слова вождя вождей, загорелись искорки радости.

- Еще не так давно мы, воины Степи, смотрели на эту землю, как безусый мальчишка на проходящую мимо рабыню: нас манило то, что она может нам дать, но пугало возможное наказание…

Воины заулыбались, а некоторые, самые смешливые, начали показывать жестами, чего они хотели от Севера и северянок.

- Теперь, когда первое королевство лайши уже пало к копытам наших коней, пришло время делать выводы: мы смогли его взять только потому, что забыли междоусобные распри и превратились в единый всесокрушающий кулак…

- А еще потому, что с нами был Субэдэ-бали! - выкрикнули из толпы.

- Боги есть и у нас, и у лайши… - жестом заткнув крикуна, усмехнулся берз. – Поэтому…

- Их боги – слабее!!! – заорали сразу несколько воинов.