Повелители лошадей (ЛП) - Кук Дэвид Чарльз
Стражник поспешно отодвинул в сторону простые ворота и пропустил всадников. Слуги в серых одеждах выбежали вперед и придержали лошадей, пока Чанар и Коджа спешивались. Генерал тщательно поправил свои доспехи, одергивая края пропитанной жиром и потом шелковой нижней рубашки. Удовлетворенный, Чанар повернулся к священнику и решительно заявил: — Ты останешься здесь, пока я не пошлю за тобой. Он резко повернулся и зашагал вверх по небольшому холму к большой центральной юрте.
Внезапно оказавшийся в затруднительном положении, Коджа неловко замер. Люди из вооруженного эскорта стояли неподалеку, сбившись в небольшие кучки, и разговаривали между собой. Время от времени, возможно, побуждаемый словом или мыслью, один из охранников внезапно бросал взгляд в сторону Коджи, некоторое время смотрел сквозь прищуренные веки, а затем так же внезапно возвращался к разговору.
Священник постоял, затем присел на корточки, затем снова встал. Никто не предпринял никаких попыток заговорить с ним или оказать ему гостеприимство, подобающее послу. Коджа вряд ли был удивлен, учитывая то, что он увидел, было варварством Туйганов. И все же он надеялся на лучшее.
Какое-то время Коджа довольствовался изучением мужчин из своего эскорта. Возможно, они были молодыми людьми, но их лица были так сильно обветрены, что определить их действительный возраст было невозможно. Длинные, тонкие усы были излюбленным стилем среди этих воинов. У них не было бород, и несколько мужчин, выглядевших старше, давным-давно приложились ножами к своим щекам, оставив на них такие сильные шрамы, что их бороды не могли расти. Большинство из них заплетали волосы в длинные косы, которые свисали перед ушами. В этом не было ничего необычного, но то, как они брили макушки своих голов, было весьма характерно.
После того, как священник прождал час или больше, наступили сумерки.
Коджа немного побродил, сначала медленно, чтобы посмотреть, заметят ли это охранники. Он прошел небольшой путь вверх по склону, к штандарту, который стоял на полпути между воротами и самой большой юртой. Это был шест пятнадцати футов высотой с поперечиной наверху. С поперечины свисали девять длинных черных лошадиных хвостов. На самом верху был прикреплен человеческий череп. Под черепом была золотая табличка, а у основания шеста стояли маленькие куклы, сделанные из красной ткани. К ним были прикреплены кусочки волос и кожи. Коджа изучал штандарт, догадываясь о его значении.
Из большой юрты вышел мужчина, одетый в черную мантию с шелковой отделкой — явно офицер. Он остановился прямо перед Коджей. — Коджа из Хазарии — пошли. Но сначала ты должен преклонить колени перед штандартом кахана.
Коджа посмотрел на кукол. Он понял, что это были идолы — духи-хранители какого-то шамана, вероятно, силы земли и неба. Однако они определенно не были ни одним из богов, которых он знал по своему обучению в Храме Красной Горы.
— Я не могу, — тихо ответил Коджа. — Я священник Фуро. Это не мои боги.
Офицер мрачно посмотрел на него, его рука скользнула к мечу, висящему на боку. — Ты должен. Это требование кахана.
— Я не хочу проявить неуважение к вашему кахану, но я не могу преклонять колени перед этими богами, — категорично ответил Коджа. Он скрестил руки на груди и стоял твердо, делая ставку на то, что охранник не ударит его.
— Я не могу отвести тебя в юрту кахана, пока ты не встанешь на колени, — запротестовал офицер. — Ты должен встать на колени.
— Значит, я не увижу кахана, — ответил Коджа. На лице офицера появилось напряженное выражение.
Одетый в черную одежду офицер стоял в нерешительности. Другие охранники подошли посмотреть, что происходит. Мужчины и офицер вступили в горячую беседу шепотом. Коджа благоразумно притворился, что ничего не заметил, вернувшись к своему изучению идолов.
Наконец, офицер сдался. Повернувшись к Кодже, он сказал: — Ты пойдешь, но кахану будет сказано о твоем отказе.
— Ваше мужество велико, — похвалил Коджа, позволив офицеру сохранить лицо. Священник указал на череп на вершине шеста. — Что это означает?
— Это хан Ойгуров — с удовольствием ответил офицер. — Он пытался убить кахана, заманив его в ловушку. Ойгуры были первым народом, который покорил Ямун Кахан, поэтому он оказал им честь, поместив там их хана.
— Он со всеми так обращается? — спросил Коджа, глядя на сомнительную честь.
— Нет, только немногим повезло, — сказал офицер. Другие стражники разразились смехом, когда священника вели вверх по склону.
Добравшись до юрты кахана, Коджа посмотрел вниз, на раскинувшуюся внизу равнину. Из дверного проема священнику был хорошо виден весь лагерь Туйганов. Было ясно, почему кахан выбрал этот холм в качестве места для своей юрты. Приземистые юрты Кварабанда вытянулись внизу неровным овалом, следуя течению реки.
Полог палатки был распахнут, когда офицер жестом пригласил Коджу войти. Наклонив голову в проходе, священник осторожно вошел внутрь. Камергер кахана потянул Коджу, тщательно следя за тем, чтобы священник случайно не наступил на косяк — верный признак злой удачи. Внутри было темно. Коджа охотно позволил отвести себя к сиденью. Ступая по покрытому толстым ковром полу, священник пытался сфокусировать взгляд в полумраке.
Прославленный Император Туйган Ямун Кахан наклонился вперед на своем сиденье из подушек в задней части юрты. Его лицо освещалось мерцающим пламенем масляных ламп, подвешенных к столбам крыши Большой Юрты. Свет едва освещал его рыжеватые волосы, заплетенные в длинные косы. Время от времени свет отражался от бледного неровного шрама, который пересекал его переносицу и всю щеку. Второй старый шрам придавал верхней губе кахана легкий изгиб.
Недалеко от кахана на коврах сидел Генерал Чанар, под ним была только одна подушка. Воин отхлебнул горячего чая из чашки, которую держал в руках. Когда Коджа устроился на своем месте, Чанар наклонился к кахану и тихо заговорил. Кахан выслушал, затем мягко покачал головой, очевидно, накладывая вето на предложение генерала.
— Итак, посланник Хазарии, что ты думаешь о великом совете Семфара? — прогремел Ямун Кахан с дальней стороны юрты. Коджа был удивлен прямотой кахана, но быстро взял себя в руки.
— Конечно, Кахан Туйгана, Генерал Чанар рассказал тебе о конференции. Я всего лишь посол Хазарии, — запротестовал Коджа.
— Тебе следует рассказать мне об этой великой конференции в Семфаре, — прямо приказал кахан, почесывая щеку. — Я уже слышал сообщение генерала. О чем говорили Семфарцы?
— Ну, Повелитель Ямун, халиф Семфара был, э-э, удивлен. Коджа передвинул ноги, пытаясь найти удобное положение.
Ямун Кахан фыркнул от смеха и осушил свой серебряный кубок, с приглушенным стуком поставив его на толстые шерстяные ковры. — Удивлен? Я посылаю своего лучшего полководца с десятью тысячами человек, полным туменом, а халиф только «удивлен». Ты слышишь это? Он наклонился к Чанару, который сидел с каменным лицом, пока Коджа говорил. Слуга вышел из тени, чтобы налить кахану еще один кубок подогретого вина, и опустил в него проткнутый серебряный шарик, наполненный травами. Ямун с суровым и неулыбчивым лицом снова повернулся к посланнику. — Этот халиф не дрожал от страха при виде Генерала Чанара?
— Возможно, он и дрожал, Кахан Туйгана, но я этого не видел. Коджа обнаружил, что его взгляд встретился с взглядом кахана. В тусклом свете глаза правителя казались черными и приковывающими взгляд. Взволнованный, Коджа почувствовал, как кровь приливает к его лицу, даже заставляя покалывать лысую кожу головы. Священник внезапно задался вопросом, не был ли кахан каким-то колдуном. Бессознательно его пальцы теребили один из маленьких медальонов со священными писаниями, которые висели у него на шее.
Чанар приподнял бровь, заметив, что делает посланник. — Твои чары и заклинания не помогут тебе здесь, Хазарец. В этой долине не действует никакая магия.
Коджа удивленно остановился, слегка смутившись, когда понял, что делает. — Никакой магии? Как это возможно? Он посмотрел на Чанара в поисках ответа, но ответил Ямун.
