Unknown - Месть Атлантиды (СИ)
Очень поздно поняла, что Дарк молчит и не пытается ей помочь. Перевела на него взгляд. Лицо мужчины было белее мела, кулаки сжаты, а плечи сотрясала яростная дрожь.
— Животное... — прохрипел он. — Тварь... Презренный шакал...
Из последних сил, прогоняя черное отчаяние от услышанного, Эл сумела овладеть собой.
—Дарк, нет! Уходим!
— Я убью его... Он не отметит тебя... Я заткну ему это прямо в глотку!
—Дарк, время!
Мужчина повернулся к ней. Его взгляд был безумным.
— Беги, моя девочка. Все будет хорошо. Я догоню тебя!
— Ты идешь со мной! — сдерживая истерику, повторила матриарх. — С каких пор ты мне перечишь?!
— Я свободен, Элика. Помнишь?
Не в силах сдерживать слезы бессильной злости, Элика метнулась в сторону проема, через который покинул шатер Зарт.
— Я останусь, Элика, — Дарк встал на ноги. — Я не смогу жить, зная, что он хотел с тобой сделать, и не попытавшись убить его. Даже не Ист Верто. Только во имя моей матриарх!
— Дарк, прошу, — сглотнула девушка. — Завтра я велю запустить Поцелуй Смерти. Он будет мертв. Прошу, это дело недолгого времени! Давай уйдем вместе! Это не приказ твоей королевы. Ответь мне как женщине!
— Пойдем, я прикрою твое отступление. Но не проси меня. Пойдем.
Сжал безвольную ладонь девушки, увлекая за собой. Прохладный воздух ударил в пылающее лицо королевы, останавливая слезы, готовые хлынуть сплошным потоком. Внезапный топот копыт заставил ее вздрогнуть.
Один из кассиопейских солдат возвращался с дозора. Но заметить беглецов не успел. Взмах руки, и кинжал Дарка вонзился ему прямо в лоб.
— Эл, садись на лошадь и скачи во весь опор. Прошу тебя. В миле отсюда наши люди. Вам не выстоять, вражеские силы превышают в разы. Доберитесь до форта. Я вас догоню вскоре.
—Дарк... Ты же врешь мне. Они убьют тебя!
Тело ее не слушалось. Мысли путались. Сильные руки воина ловко подняли ее в воздух, усаживая на лошадь, лишившуюся седока.
— О, у него кнут, —Дарк указал на черные кольца кожи у луки седла. — Ты сможешь отбиваться. Прощай, моя девочка, — Эл вздрогнула, и мужчина поспешил исправиться. — Нет, до свидания! Завари мне темный эликсир, когда прибудешь, только приготовленный твоими руками, он дарит мне силы! Не усеет остыть, как я вернусь с его головой!
Внезапно ощущение чужого взгляда укололо в спину. Элика обернулась. И даже не удивилась, заметив Кассия. Что привлекло его? Шум возни? Ржание лошади?! Голос ее крови?
— Беги... — жарко прошептал Дарк, увидев врага всего в пятидесяти метрах. — Я люблю тебя. Просто помни, моя королева.
— Подожди... — не сводя взгляда с Кассия, Элика наклонилась и, не думая ни о чем, припала к губам Дарка в долгом, прощальном поцелуе.
Оба они знали, что никогда больше не встретятся. Смерть витала над головой достойного воина. Прервав поцелуй, Элика метнула вКассия взгляд, полный боли. Дарк поспешно зашагал навстречу своему теперь уже врагу, бывшему повелителю, ни разу не обернувшись.
Почему она не бежала?
Почему смотрела, даже не смахивая жгучие слезы, как скрестились в поединке мечи двух мужчин, любивших ее без памяти, таких разных и похожих друг на друга одновременно...
Наверное, она по-разному любила их обоих. Или же эти слезы были от того, что она вновь столкнулась с беспощадной жестокостью Кассия? Или от того, что она знала, что не выстоять Дарку сейчас в этом отчаянном поединке? От того ли, что рушился ее мир, разбиваясь на осколки, лишенный выбора навеки. Выбора не было. Сгореть дотла и сжечь свое чувство у ног беспощадного тирана − или же обрести мир в руках достойного воина... В своих мыслях. Потому что добру не выжить в противостоянии со злом?..
Взмах... Хриплый крик... И вот уже Дарк, уронив меч, увяз коленями в пыли, ухватившись ладонями за острие меча, пронзившее его грудь...
Все кончено.
Нечеловеческий крик вырвался из груди матриарх. Вздрогнул даже Кассий. Крик раненой пантеры, лишенной последней надежды... Слезы заливали ее лицо. Кнут уверенно лег в дрожавшую ладонь. Последний почет погибшему воину этого коварного оружия...
Далеко, недостать − но, повинуясь безотчетному безумию, Элика взметнула ладонь, описав им полукруг, выбив пыль на месте соприкосновения его удара с землей. Затем, сохранив в памяти не поддающийся объяснению взгляд оставшегося в живых своего заклятого и любимого врага, натянула поводья, и, не разбирая дороги, направила коня в непроглядную тьму скалистой тропы...
Слезы застили ей глаза, рыдания разрывали грудь, мутная пелена не позволяла разобрать дороги.
В тот момент лишь Лаки, насмешливо улыбаясь, правил путь ее отступления.
Глава 16
Бог света − или Тьмы, что было вероятнее, − все же охранял ее путь, не позволив лошади вражеского солдата оступиться во тьме на каменистой тропе, сбросить свою наездницу и позволить прихвостням кассиопейского царя настигнуть ее.
Погони не было. Но сейчас Элика этого даже не осознавала. С разрывающимся от боли сердцем вглядывалась в темноту, не ведая страха, не пытаясь собрать рассыпающиеся осколки души воедино. В этом просто не было больше ни малейшего смысла.
Она лишилась не только Дарка, во имя любви к ней шагнувшего навстречу своей смерти. Сегодня она окончательно потеряла обоих мужчин, живших в ее сердце. И если одного она навсегда запомнит храбрым, человечным, благородным, нежным и достойным, переместившемся в чертоги Антала − второму же в ее сердце никогда больше не будет места. Даже маленького клочка. Как бы это не было тяжело, она вырвет его оттуда, ели понадобится, раскаленными щипцами. Тем же методом, что он хотел уготовить ей...
Какое перемирие?! Какая забота о ней и о том, что груз ответственности сломает ее рано или поздно?! Чего стоили его слова о любви, уже не раз заставившие ее руку дрогнуть в бою, упустив возможность убить своего врага? Никаких чувств не было. Была только жестокость и жажда мести. Желание растоптать ее окончательно.
Цепи и раскаленное железо могли свидетельствовать о чем угодно, кроме любви. В своем стремлении уничтожить ее он был готов отобрать даже право на смерть. Ему всегда было мало. Не любить. Не гореть от безответного чувства. Только ломать и подчинять, вновь и вновь наказывая за то, что она в нем пробудила.
Она бы не выстояла, останься с ним наедине в этом лагере. Ее гордость была бы уничтожена окончательно. Сколько бы прошло времени перед тем, как от ее гордости не осталось бы следа, когда бы стерлись все грани, имеющие значение?.. Наверное, она бы начала умолять задолго до того, как вензель клейма раскалился добела. Понимая, что не дрогнет больше его рука, навсегда отмечая своим знаком, но заранее простив ему свое абсолютное уничтожение... С кем она собиралась играть в захватывающие игры с привкусом эротического безумия? Ничего не изменилось. Хищник априори был победителем во всем. Это она не желала его разрушения как личности в своих руках, заранее приготовившись подарить смерть уважаемому противнику. Он же был лишен любых проявлений морали и чести, как и вся его готовая рассыпаться по щелчку пальцев армия.
