Глен Кук - Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж
Сломанные Крылья были одной из самых жарких и влажных планет с жуткой атмосферой. Здешние немногочисленные города скрывались под гигантскими сталегласовыми колпаками.
— Старт! — скомандовал Киндервоорт.
Магнитные крепления выпустили лихтер. Пилот осторожно отвел его подальше от траулера. На радаре показалась посудина Мауса, почти терявшаяся на фоне «Даниона», который был пока всего в сотне метров.
Они дождались эскорта вспомогательных кораблей и начали длинный спуск к космопорту Города Ангелов.
Киндервоорт поведет вторую волну высадки. За ним последуют вооруженные лихтеры с других траулеров, готовые в случае необходимости оказать первой партии поддержку с воздуха.
Планета на экранах росла. В инфракрасных лучах она очень напоминала Старую Землю. Мойше сказал пилоту:
— Первые исследователи думали, что этот мир будет раем.
Пилот бросил взгляд на экран.
— Но это не рай?
— Это сладкая бумага, на которую ловят мух.
Парниковый эффект превратил планету в мир вечной весны. Там пышно цвела жизнь, напоминавшая Пермский период. Но континенты были очень низкими, и большая часть так называемой суши была болотом. Метан делал воздух непригодным для дыхания. Планета находилась на стадии бурного горообразования. В трехстах километрах к северу от Города Ангелов лежала долина, которую местные жители окрестили Землей Миллиона Вулканов. К метановой атмосфере примешивался разъедающий легкие сероводород.
Лихтер качнулся в первом атмосферном вихре. Эскорт притормозил, готовясь повернуть назад. Последние сто тысяч метров группы высадки пройдут самостоятельно.
Лихтер Мауса падал вниз в километре от корабля бен-Раби. Пилоты держали дистанцию немногим хуже рулевых космической пехоты. Они где-то научились иметь дело с атмосферой.
Мойше почувствовал новую волну напряжения в ожидании внезапного и враждебного приветствия с поверхности. Но его не было. Как на пикник полетели, только никто не заботился о комфорте пассажиров. Это был просто скоростной спуск. Мойше пристально следил за переговорами второй волны, уже вылетающей из шлюзов.
Корабль качнулся и затрясся — началось торможение. Бен-Раби пробрался к своим людям.
Едва он успел добраться до своего кресла, как корабль ударился о землю, хрустнув всеми суставами. Мойше вскочил на ноги и повернулся к открывающемуся люку уже с лазерной винтовкой в руках. У него за спиной стояли два гранатометчика, а позади — остальная команда.
Мойше спрыгнул на землю и вильнул в сторону. В двухстах метрах справа одновременно с ним на гудрон спрыгнул Маус. Его следопыты рассыпались во все стороны и принялись устанавливать маяки для наведения остальных кораблей.
Напряжение разрядилось впустую. Хозяев не оказалось дома. Ни людей, ни кораблей на поле не было.
Из будки неподалеку вышел худой старик с военной выправкой. Одет он был в костюм со шлемом — обычная на Сломанных Крыльях одежда болотного жителя.
— Отличная посадка, Томас, — сказал он по радио. — И Маус тоже. Вы неплохо вышколили своих ребят. Но у вас учителя были лучше.
— Бэкхарт! — задохнулся Маус.
— А ты что, святого Николая ожидал здесь увидеть, сынок?
— Ты же говорил, что чуешь его, — отозвался Мойше. — Маус, вызывай «Данион». Пусть готовят главные батареи. Общая тревога. Ярл пусть приходит и ведет с собой прикрытие с воздуха.
— Томас, Томас, что ты делаешь?
— Вопрос в том, что делаете здесь вы.
Пока Маус передавал сообщение, Мойше не спускал глаз с Бэкхарта. Киндервоорт вышел в эфир на волне рации скафандра, извергая потоки слов. Он требовал объяснить причины паники.
— Я просто вышел с вами поздороваться, — объяснил Бэкхарт. — Хотелось взглянуть на своих ребят.
Для Бэкхарта все оперативники были «сынками» или «моими ребятами». Он обращался с ними, как со своей семьей — когда не посылал их на смерть. Бен-Раби любил и ненавидел старика одновременно.
Ему пришлось взять свои чувства под контроль. Сейчас к Бэкхарту следует относиться как к самому опасному врагу. Его присутствие все меняет.
— К чему все это? — спросил адмирал. — Это что, вторжение? Это же свободная планета, Томас.
Бен-Раби предвидел, что адмирал поведет себя как обиженный и огорченный старик. Это всегда ему помогало. Борьбы с этим не было — разве что сильно задеть его за живое. Как же, черт возьми, его зовут? Если назвать его просто по имени, он может выйти из себя.
— До нас дошли слухи, что здесь пыль столбом, — ответил Маус вместо бен-Раби. — Николас! Построй людей наконец, черт тебя дери! Что стоишь? — Сейнеры столпились кучкой и стояли, разинув рты, не в силах пошевелиться, подавленные безбрежными далями планеты. Как можно оставаться вымуштрованным солдатом, если впервые видишь открытое пространство и бесконечное небо? — Мы не хотим рисковать, адмирал.
Бэкхарт испустил смешок.
— Тут было неспокойно. Но я все взял под контроль.
— Мы слышали что-то о военном положении, — заметил бен-Раби. — Как это согласуется с вашим понятием нейтралитета?
— Мы работаем с каждым по отдельности, но одинаково. — Бэкхарт снова хихикнул. Он окинул взглядом приземлившихся сейнеров, потом посмотрел на небо. — Насилие — не наш стиль, Томас. Мне нужно то, что вы продаете. И вы будете продавать мирно, даже если мне придется проломить головы всем жителям планеты. Именно поэтому я и избрал себя в, комиссию по встрече. А теперь, полагаю, у меня для вас все готово. Почему бы вам не прокатиться со мной и не рассказать о своих приключениях?
Маус и бен-Раби переглянулись. Это было совсем не то, чего они ждали. Сильно попахивало какой-то бэкхартовской хитростью. Но… если Старик сказал, что положение под контролем, оно под контролем. Лгал он редко, хотя голову поморочить любил.
— Ладно, — отозвался Мойше, внезапно приняв решение. — Николас, Киски, возьмите оружие и идите сюда. Адмирал, каков план транспортировки?
Все планетарные космопорты по соображениям безопасности располагались на порядочном расстоянии от города.
— Отличный. Сейчас прибудет… Ага. Вот уже здесь. — На поле выкатилась колонна десантных бронетранспортеров космической пехоты.
— А «Гиннесса» вы не прихватили? — спросил Маус. — Мы составили бы компанию.
— Полный трюм, — отозвался Бэкхарт. — А если повезет, то фон Драхов появится распить с нами парочку раньше, чем если закроем лавочку.
— Юпп? — спросил бен-Раби. — Правда?
Он обрадовался. Юпп оставался другом, хотя теперь был на другой стороне.
