Раймонд Фейст - Слуга Империи
Магистр приблизился к Тасайо и, слегка склонив голову, громко и внятно спросил:
— В добром ли ты здравии, властитель?
Тасайо подчеркнуто помедлил с ответом, словно не сразу заметил посетителя. Затем он коротко кивнул, подтверждая тем самым, что здоровье у него в порядке. Однако властитель Минванаби не осведомился в свою очередь о здоровье магистра, что нельзя было истолковать иначе как умышленное оскорбление.
Затянувшееся молчание нарушил визитер; при этом в его голосе не было и намека на признательность за щедрые дары, полученные от грозного хозяина дома.
— Что понадобилось господину?
— Мне требуется одно: имя человека, который нанял твое братство для того, чтобы убить пятерых слуг в моем доме.
Магистр ордена убийц неосмотрительно поднял руку. Воины, выстроившиеся за помостом Минванаби, мгновенно приняли боевую стойку, словно для нападения, и обехан застыл на месте. Однако он был не из тех, кого легко запугать. Устремив невозмутимый взгляд на Тасайо, он рассчитанно-медленным движением довел до конца прерванный жест: поднял руку, чтобы почесать подбородок, затем сдержанно ответил:
— Господин Тасайо, это был твой собственный заказ.
Тасайо сорвался с подушек с такой скоростью, что на этот раз за мечи непроизвольно схватились оба спутника магистра; однако тот мановением руки призвал их к спокойствию.
— Мой?! — воскликнул Тасайо. — Я отдал такой приказ? Что за наглая ложь!
Глава преступного братства скрестил взгляды с Тасайо; его глаза сузились в мерцающем свете факелов.
— Грубо сказано, господин. — Он заколебался на мгновение, будто размышлял, стоит ли воспринимать гневный выпад как оскорбление. — Я покажу тебе документ с твоей подписью и личной печатью.
Впервые в жизни Тасайо был столь ошеломлен и растерян. Он заставил себя снова опуститься на подушки.
— С моей личной печатью? — холодно переспросил он. — Ну что ж, покажи.
Из-под складок своего облачения великан вытащил пергамент. Тасайо почти выхватил свиток из рук, окрашенных в цвет крови, и, шумно развернув документ, с хмурым видом изучил его содержание. Он покрутил свиток и так и этак, а потом со злостью крикнул рабу, чтобы тот поднес ближе один из факелов. Повернувшись спиной к обехану, властитель Минванаби поскреб ногтем чернильный оттиск печати.
— Это дыхание самого Туракаму, — пробормотал он и поднял глаза, горевшие смертоносным огнем. — Кто из слуг доставил это послание?
Господин общины убийц потеребил серьгу в ухе:
— Не слуга, мой господин. Документ был оставлен в условном месте, специально отведенном для подобных посланий, — спокойно сказал он.
— Это подделка! — прошипел Тасайо, давая волю безудержному гневу. — Я не писал ничего похожего! И ни один из моих писарей тоже!
Лицо магистра оставалось невозмутимым.
— Не писал?
— Сказано же — не писал!
Властитель Минванаби неожиданно резким движением схватился за рукоять меча, и только жест вожака снова удержал убийц, готовых к решительным действиям.
Несколько раз прошагав от одного конца помоста до другого, словно голодный хищник, мечущийся в клетке, Тасайо внезапно повернулся к обехану:
— Я заплатил металлом целое состояние за услуги твоего братства, а вовсе не за то, чтобы вы вносили хаос в жизнь моего дома, и не за то, чтобы вы сломя голову кидались выполнять приказы любого моего недруга, у которого хватит хитрости подделать документы! Какой-то глупец посмел скопировать фамильную печать Минванаби. Вот и найди его. Мне нужна его голова.
— Хорошо, властитель Тасайо. — Магистр поднес левую руку ко лбу в знак согласия. — Я распоряжусь проследить, каким образом к нам попала фальшивка; виновник будет доставлен тебе разрубленным на куски.
— Постарайся, чтобы это было исполнено. — Вытащив меч из ножен, Тасайо рассек им воздух. — Постарайся на совесть. А теперь убирайся с глаз моих, пока я не отдал тебя палачам… для тренировки.
Магистр Братства Камои, который до этого момента стоял не двигаясь с места, как каменная глыба, не остался в долгу.
— Не пытайся рассердить меня, господин Тасайо. — Он знаком приказал убийцам отступить на несколько шагов, а сам двинулся вперед и остановился лицом к лицу с правителем Минванаби, после чего сказал, понизив голос:
— Камои не вассалы, и тебе не следует об этом забывать. Я — обехан, магистр Братства Камои. Твое желание будет исполнено не потому, что ты так приказал, а потому, что в этом деле честь моей семьи пострадала не меньше, чем честь семьи Минванаби. Судьба дала нам общего врага, мой господин, но впредь никогда не угрожай мне. — Он опустил глаза вниз, и Тасайо проследил за его взглядом. Между указательным и большим пальцами руки обехан держал маленький кинжал, незаметный для всякого постороннего взгляда.
Властитель Минванаби не вздрогнул и не отступил. Он просто снова посмотрел в глаза обехана, понимая, что достаточно одного движения этого человека — и клинок сразит его, прежде чем сам он успеет выхватить свой меч. В глазах Тасайо мелькнуло что-то похожее на жестокое веселье, когда магистр заявил:
— Я получаю удовольствие от крови. Она для меня как материнское молоко. Помни это, и, может быть, мы останемся союзниками.
Тасайо отвернулся, пренебрегая опасностью, и закончил встречу словами:
— Ступай с миром, обехан из Камои.
Суставы его пальцев, сжимающих рукоять меча, побелели.
Глава общины убийц повернулся с неожиданным для его комплекции проворством; кинжал успел исчезнуть в складках его туники. Магистр удалился быстрым шагом; его спутники заняли места по обе стороны от своего вожака, как только он сошел с террасы, оставив разъяренного хозяина, который остервенело рубил мечом воздух, преследуя невидимых врагов.
Глава 10. ПРОТИВОБОРСТВО
От рева труб содрогался воздух. На плечах дюжины одинаково одетых носильщиков плыла платформа, где стояла Мара, крепко держась за деревянный поручень. Она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и уверенной, хотя втайне была убеждена, что у нее дурацкий вид в новых, поспешно сработанных доспехах из слоистой кожи, подобающих предводителю клана Хадама. Раздражало все: непривычная жесткость наколенников и налокотников, завязки, застежки, нагрудная пластина кирасы. На том, чтобы при первом публичном появлении в роли предводителя клана она была одета в доспехи, по полной форме, настаивали Кейок и Сарик, хотя и соглашались, что во время заседаний их госпожа сможет по-прежнему носить традиционные парадные одеяния.
Уму непостижимо, как удается мужчинам сражаться и орудовать мечом, когда вся эта амуниция давит на плечи и стесняет движения. По-новому оценив мужество и выдержку воинов, марширующих в строю вслед за платформой, она вела армию клана Хадама — почти десять тысяч бойцов — к воротам Священного Города.
