Робин Хобб - Странствия Шута
- Из костей? - воскликнул я.
- Древних костей огромных морских существ. Некоторые говорят, что сам остров - это нагромождение костей. Когда эти создания существовали, они приплывали в те места, чтобы размножаться и умирать. Кости. Фитц… О… Я никогда не мог представить существо такого размера, после которого бы остались такие кости.Но частокол, окружающий город, состоит из бедренных костей, высоченных, толстых и твердых, как камень. Поговаривают, что эти кости окаменели, сохранив форму. Частокол и некоторые образования даже древнее, чем Служители и легенды о Белых, которым они некогда служили.
Но даже если когда-то Служители действительно служили, то они давно забыли о своем долге. Нижний уровень их иерархии состоит из Слуг. О большинстве из них не стоит беспокоиться. Они приходят в надежде подняться среди Служителей, но большинство остается простыми слугами всю жизнь. Они разойдутся, когда мы уничтожим тех, кто ими управляет.
Существует не так уж много детей, рожденных Служителями, второе и третье поколения весьма амбициозны. Они могут стать проблемой. Дальше идут Коллаторы, которые читают сны, собирают их, копируют и сортируют. Коллаторы самые безвредные. Тех, что поумнее, Служители используют как гадалок, избавляющих людей от денег в обмен на пророчества, удовлетворяющие их пожеланиям. Опять же, от них не будет исходить угрозы, если не будет высшей иерархии. Они как клещи на собаке. Когда собака сдохнет, клещам придется голодать.
Дальше идут Лингстры, как Двалия. Лингстры в основном делают то, что им приказывают Манипулоры. Все действия исходят не от Лингстр, а от Манипулоров, отдающих приказы. Манипулоры опираются на огромное число пророчеств, накопленных за сотни лет, и именно они определяют, как можно прийти к получению большего богатства. А над Манипулорами стоит Совет Четырех. Они - корень зла, которым стали Служители. Все идет от Служителей, они не знают иной жизни, кроме богатств и привилегий, построенных на украденных пророчествах, которые должны использоваться для построения лучшего мира. Именно они решили заполучить Нежданного Сына любой ценой.
В этот момент единственное, что я знал наверняка – этих четверых я убью точно.
- Были и другие. Шайн сказала, что Двалия называла их своими луриками, – поспешил заметить я.
Он крепко сжал губы.
- Они могут показаться умственно отсталыми детьми, твердо убежденными в том, что им говорят, - его презрительно искривленный рот подсказал мне, что он не согласен с такой оценкой. - Еще их можно сравнить с предателями своего народа, – беспощадно добавил он. - Они дети Белых, которых вывели, чтобы они видели пророчества или имели какие-либо другие необыкновенные таланты. Винделиар - пример такого подхода. Некоторые не видят будущего, но зато запоминают каждый сон, о котором когда-либо читали. Они подобны ходячим библиотекам из свитков сновидений, и в состоянии рассказать обо всем прочитанном, вспомнить, кто и когда это видел. Другие искусны в толковании снов и интерпретации грядущих событий, которые порой могут быть предсказаны в различных формах. Те, кто следовал за Двалией и погиб, заслужили свою участь. В этом ты можешь не сомневаться.
- Ты уверен в том, что ты говоришь?
- Я говорю о тех, кто держал и истязал меня, заставляя страдать.О тех, кто вонзал иглы в мою спину, загоняя жгущие краски под кожу. О тех, кто так тщательно разрезал и срезал кожу с моего лица. О тех, кто срезал Скилл с моих пальцев, - он судорожно вздохнул. - О тех, кто строит себе удобную жизнь за счет страданий и агонии других.
Я задрожал, но не так сильно, как он. Его трясло. Я подошел к нему, заставил подняться на ноги и крепко обнял,пытаясь унять нашу общую дрожь. Нам обоим были известны мучительные пытки, и это сближало нас, разделяя с остальными людьми.
- Ты убил их, - напомнил он. - Тех, кто пытал тебя в темницах Регала. Когда представился шанс, ты их убил.
- Да, - я затих, вспомнив последний патруль молодого мальчишки, умершего от яда. Жалел ли я его? Возможно. Но если бы я вновь оказался в той ситуации, то, не задумываясь, сделал бы то же самое. Я расправил плечи и вновь озвучил свое обещание:
- И когда у меня будет шанс, Шут, я сделаю то же самое с теми, кто мучил тебя. И теми, кто обрек тебя на мучения.
- Двалия, - сказал он полным ненависти голосом. - Она была там. Наблюдала с галереи. Передразнивала мои крики.
- С галереи? - в замешательстве спросил я.
Он уперся ладонями мне в грудь, отталкивая. Но я не обиделся, понимая его внезапную потребность в уединении. Высоким голосом, едва не срывающимся в истерический смех, он сказал:
- О да, у них есть галерея. Это, скорее, арена, гораздо более отвечающая их изощренным вкусам, чем вы, жители Бакка, можете себе вообразить. Там они могут разрезать грудь привязанного вниз головой бесполезного для них ребенка, чтобы показать будущим целителям бьющееся сердце или отек легких. Или пытки. Многие приходят, чтобы посмотреть на пытки, некоторые записывают каждое сказанное слово, другие просто коротают утомительный день. Фитц, когда ты можешь контролировать ход событий, устроить голод или сделать богатым целый морской порт и всех живущих рядом, страдания единственного человека значат все меньше и меньше. Мы, Белые, стали для них своего рода имуществом, которое они разводят или убивают, когда им заблагорассудится. Да, у них есть галерея. Оттуда Двалия смотрела, как я истекаю кровью.
- Хотелось бы мне убить ее для тебя, Шут.
- Мне бы тоже этого хотелось. Но есть и другие. Те, кто возвысил и воспитал ее, те, кто дал ей власть и полномочия.
- Да, расскажи мне о них.
Шут рассказал еще много разных подробностей в тот день, и я внимательно слушал его. Чем больше он говорил, тем спокойнее становился. Он знал, какие детали будут нам полезны. Знал, что поздней весной пополняются запасы воды во дворце, знал о четырех башнях, в которых ночевали члены Совета. Он знал, какие горны звучали, когда простому народу разрешалось пересечь дамбу и войти в укрепленный город Белого Острова, и знал звук колокола, который предупреждал об опасности быть затопленным приливом и необходимости покинуть дамбу. Он знал о большом доме внутри сада, обнесенного стеной, населенном Белыми и полу-Белыми, не видевшими иного мира, кроме этого.
- Выращенные, как скотина в загоне, и считающие загон всем миром. Когда я впервые попал на Клеррес, Служители держали меня отдельно от своих Белых, и я действительно верил, что я единственный Белый, оставшийся во всем мире. Единственный Белый Пророк для своего поколения, - он замолчал, а потом вздохнул. - А затем Бледная Женщина, в то время еще почти девочка, потребовала встречи со мной. Она возненавидела меня сразу, как только увидела, потому, что я был так уверен в том, кем являюсь. Она распорядилась, чтобы меня отметили татуировкой, что и было сделано. А когда они закончили, они поселили меня с остальными. Фитц, они надеялись, что я буду участвовать в их программе по размножению. Но я был молод, слишком молод, чтобы интересоваться такими вещами, а истории, которые я рассказывал другим о своем доме, семье, рыночных днях, коровах, дающих молоко, сборе винограда на вино… О, как они завидовали моим воспоминаниям и как настаивали, что это всего лишь сказки. Дни напролет они высмеивали меня и держались обособленно, но вечерами собирались вокруг, задавая вопросы и слушая истории. Они издевались даже тогда, но я чувствовал их голод. Хотя бы небольшой промежуток времени у меня было все то, чего они никогда не знали. Любовь родителей. Поддразнивания сестер. Маленький белый котенок, который охотился за моими ногами. Ах, Фитц, я был таким счастливым ребенком.
