Роджер Желязны - Вариант единорога
Однако, с другой стороны, выяснилось, что остров во многом является частью двадцать первого века. Нам удалось получить подтверждение по многим каналам от начальников Диаса в Мехико, из Полсакеровского фонда в Женеве, штаб-квартиры ВОЗ в Нью-Йорке, – что скончавшаяся пара, Мануэль и Мария Канче, Истекший Возраст соответственно 61 и 59, были иммунизированы 12 июня 1980 во временной правительственной клинике в Санта-Терезе. Это означало, что семья Канче с Исла-Караколес были среди первых нескольких тысяч людей за пределами Соединенных Штатов и Советской России, получивших иммунную прививку. Причину такого невероятного везения объяснил Диас, который рассказал, что мексиканское правительство нелегально провело собственные независимые испытания (как и большинство других правительств, пренебрегших условиями Конкордата), причем федеральные власти намеренно выбирали для этого такие глухие районы, как Юкатан. Тесты обычно заключались в намеренном заражении добровольцев, подвергшихся иммунизации, всеми известными болезнями от рака до банальной простуды, при этом слишком часто во имя торжества науки инфицировалась и контрольная группа, никакой иммунизации не подвергшаяся. Тем не менее из документов со всей очевидностью следовало, что семья Канче была защищена Эффектом Полсакера на срок почти сорок лет, но исходя из всего того, что нам об этом известно, защита с годами должна была стать еще сильнее, поскольку сочетаемость организма-хозяина с суббактериальным симбионтом постепенно совершенствуется Два дня спустя Отто созвал второе совещание в танцзале отеля, и руководители всех секций – нейро-радио-изо-орто-и т.д. – зачитали вслух свои отчеты. Они уже представили их в письменном виде, и копии были розданы всем членам миссии, но Отто хотел удостовериться, что мы ознакомились с материалами. Выступающие сходились в одном, выражая этот факт одними и теми же словами: "Классический случай вирусной пневмонии без осложнений".
По завершении чтений Отто встал, чтобы подвести итоги. (Вообще-то это была прерогатива Стюарта как медика высшего ранга, но он обычно уступал эту честь Отто.) Он откашлялся, оглядел зал, обшарив глазами неровные ряды складных стульев, словно пересчитывал присутствующих. Помимо прочего, это движение дало каждому возможность полюбоваться его красивым профилем; ему было около пятидесяти, когда он получил свой укол, но ему доступны самые образцовые пластические операции – нос, подбородок, шея, талия, – и он выглядит лет на двадцать. А его голос – это просто шедевр искусства ларингологов.
Он начал с того, что все сомнения в причине смерти теперь отпали и пришло время открыто взглянуть на последствия нашего открытия. Можно всерьез рассматривать только две версии. Либо вирус пневмонии оказался диким мутантом, настолько отличным от всего, с чем приходилось встречаться раньше, что иммунитет оказался не в состоянии с ним справиться (но в этом случае он не должен был так классически подпадать под стандартную диагностическую процедуру), либо сам симбионт каким-то образом "отмер", оставив организм-хозяин абсолютно незащищенным (что находится в полном противоречии с Теорией Постоянного Иммунитета). В любом случае, сказал Отто, у нас нет иного выбора, кроме как пересмотреть заново все, что нам известно об иммунитете В каждом отдельном случае нам придется действовать так, словно мы ничего не слышали о Первом Постулате Полсакера. На этом он предложил присутствующим задавать вопросы.
Еще до того, как он кончил говорить, по залу начал гулять смутный гул протеста. Теперь же половина присутствующих вскочила на ноги, требуя слова; каждый начал спорить с соседом; люди размахивали бумагами, привлекая к себе внимание. Отто попытался восстановить порядок, но двое членов миссии – оба руководители секций – отказались сесть. Они продолжали настаивать на том, что Отто не правильно истолковал их изыскания; да, они говорили то-то и то-то, но они не имели в виду того-то и того-то! Хотя мне меньше всего хотелось бы защищать Отто, но в данном случае было совершенно очевидно, что они нападали на него лишь за то, что он сделал выводы, на которые у них не хватило пороху. Не знаю, сколько продолжался бы этот спор, если бы доктор Стюарт вдруг не встал с места и не поднял руку, призывая к вниманию. Все сразу же замолчали как от удивления перед тем, что он попросил слова, так и из уважения к этому человеку и его репутации. Ты помнишь его, Энн, – он выступал на моей защите. Ему было почти шестьдесят два, когда он получил иммунизацию, и теперь со своими длинными седыми волосами и толстыми стеклами очков, которые он до сих пор носит, доктор Стюарт выглядит скорее как классический ученый дополсакеровской эпохи. Голос у него слабый и дребезжащий, особенно по сравнению с голосом Отто, но то, что он сказал, было понятно всем. "Джентльмены, истина заключается в том, что мы никогда не знали достаточно много об иммунитете, за исключением того, что он работает. И пока он работает, мы можем развлекать сами себя теориями, постулатами и академическими дискуссиями. И вот теперь мы столкнулись с брешью в нашей обороне, и, думаю, не мне вам напоминать, что на кон поставлено гораздо больше, чем наши теории". Он сел в абсолютной тишине.
Без сомнения, собрание следовало бы закончить на этой ноте, но Отто вскочил на ноги и объявил, что есть еще одно дело, которое необходимо уладить; мэр Санта-Терезы попросил разрешения обратиться к миссии и сейчас дожидается в холле. Нет никакой возможности отказать ему, не проявив при этом огромного неуважения и не дав понять, что дела плохи.
Мэра пригласили в танцзал, и Диас подвел его к небольшой лесенке, ведущей на эстраду. Это был очень маленький человек, едва ли пяти футов ростом, с длинными руками, огромными темными глазами и изборожденным глубокими складками лицом моряка доледниковой эпохи На нем был мятый белый костюм, белые ботинки, белая спортивная рубашка с расстегнутым воротом, правой рукой он прижимал к себе широкополую соломенную шляпу. Вид собравшихся professores, похоже, ошеломил его, и он обернулся к Диасу, ища поддержки. Диас наклонился, чтобы прошептать что-то ему на ухо; коротышка кивнул, протянул вперед обе руки, словно прося у нас извинения, и разразился страстной речью, которая длилась не менее двадцати минут без перерыва. Несколько членов миссии были весьма сведущи в испанском языке, но он говорил так быстро и с таким нелепым произношением, что едва ли кто-нибудь понял хоть слово. Я, конечно, не понял. Я видел, как Отто ерзает на своем стуле; он знал у что Стюарт возложит на него ответственность за перерыв в работе лабораторий. В конце концов мэр выдохся; прежде, чем он обрел второе дыхание, его выпроводили из зала с бесконечным пожиманием рук и ободряющими улыбками. Отто сказал ему несколько слов, которые Диас, видимо, перевел на местный диалект. Судя по всему, маленький человечек остался доволен и успел пожать еще несколько рук, прежде чем его окончательно выставили за дверь.
