Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)
Арья осторожно взвешивала услышанное:
— Это правда?
— В этой истории есть правда.
— И ложь тоже?
— Есть неправда и преувеличение.
Она наблюдала за лицом бродяжки, пока та рассказывала свою историю, но другая девочка ничем не выдала себя.
— Многоликий взял только две трети состояния твоего отца, не все.
— Так и есть. Это было мое преувеличение.
Арья усмехнулась, поняла, что усмехается, и прикусила себе щеку. — «Контролируй свое лицо», — напомнила она себе, — «Моя улыбка — моя служанка и должна являться по моему приказу».
— Какая часть была ложью?
— Никакая. Я солгала о лжи.
— Неужели? Или ты лжешь сейчас?
Но бродяжка не успела ответить, в комнату, улыбаясь, вошел добрый человек.
— Ты вернулась.
— Луна умерла.
— Да. Какие три новых вещи ты узнала, которых не знала, когда оставила нас?
«Я знаю тридцать новых вещей», — едва не вырвалось у нее.
— У Малыша Нарбо не сгибаются три пальца. Он хочет стать гребцом.
— Это знать хорошо. Что еще?
Она освежила в памяти прошедший день.
— Квинс и Алакво подрались и ушли из Корабля, но, думаю, они вернуться.
— Ты всего лишь думаешь или знаешь?
— Я так думаю, — пришлось ей признаться, хотя она была в этом уверена. Актерам тоже нужно есть, как и всем остальным, а Квинс и Алакво для «Голубого Фонаря» не достаточно хороши.
— Верно, — кивнул добрый человек. — А третья вещь?
На этот раз она не колебалась.
— Дарион мертв. Черный певец, что развлекался в «Веселом Порту». На самом деле он был дезертиром Ночного Дозора. Кто-то перерезал ему горло и сбросил тело в канал. Но они забрали его сапоги.
— Хорошие сапоги трудно найти.
— Это так, — она постаралась сохранить неподвижное лицо.
— Интересно, кто мог сделать подобное?
— Арья из рода Старков, — она пристально наблюдала за его глазами, ртом, мышцами челюстей.
— Эта девочка? Я слышал, она покинула Браавос. Кто ты?
— Никто.
— Ты лжешь. — Он повернулся к бродяжке. — У меня пересохло в горле. Сделай одолжение и принеси чашу вина для меня и теплого молока для нашей подруги Арьи, которая так неожиданно к нам вернулась.
На обратном пути через город Арья гадала, как добрый человек отнесется к ее словам о Дарионе. Возможно, он разозлится на нее или наоборот обрадуется, что она одарила певца даром Многоликого. Она проиграла этот разговор у себя в голове полсотни раз, как актеры спектакль. Но она и подумать не могла о теплом молоке.
Она залпом выпила принесенное молоко. От него немного пахло горелым и выпитое немного горчило.
— Ложись в постель, дитя, — велел добрый человек, — утром тебя ждет служба.
Ночью она вновь была волчицей, но этот сон отличался от прочих. В этом сне у нее не было стаи. Она рыскала в одиночестве, прыгая по скатам крыш и крадясь вдоль каналов, выслеживая тени в тумане.
На следующее утро она проснулась слепой.
Сэмвел
«Пряный Ветер» был лебединым кораблем из Города Великих Древ, что на Летних Островах, где мужчины были черны, женщины любвеобильны, а боги удивительны. На его борту не было септона, чтобы с молитвой проводить усопшего в последний путь, так что это бремя легло на Сэма где-то рядом с выжженным солнцем побережьем Дорна.
Чтобы произнести речь Сэм оделся во все черное, хотя день выдался жарким и душным, без единого дуновения ветерка.
— Он был хорошим человеком, — начал он, но, едва произнес эти слова, понял, что они были неправильными. — Нет, Он был великим человеком. Мейстером Цитадели, давшим обет и надевшим цепь, а так же верным братом Ночного Дозора, сдержавшим все свои клятвы. Когда он родился, его нарекли именем героя, умершего молодым, и, хотя он прожил долгую-предолгую жизнь, она была не менее героической. Не было человека мудрее, великодушнее и добрее. На Стене, за годы его службы, сменилась дюжина Командующих, и он всегда был рядом, чтобы помочь им советом. Он давал советы и королям. Он сам мог стать королем, но когда ему предложили корону, сказал, что они должны отдать ее его младшему брату. Много ли на свете людей, что смогли бы отказаться от короны? — Сэм почувствовал, как на глазах выступили слезы, и понял, что не может продолжать. — Он был от крови дракона, но сейчас его огонь угас. Он был Эйемоном Таргариеном. И теперь его дозор окончен.
— И теперь его дозор окончен, — шепнула вслед за ним Лилли, баюкая на руках ребенка. Коджа Мо вторила ей на Общем Языке, затем перевела на Летний Язык для Ксондо, своего отца и остальной собравшейся команды. Сэм опустил голову и заплакал. Рыдания были такими громкими и сильными, что все его тело тряслось в такт всхлипам. Лилли подошла и встала рядом, позволив ему поплакать у нее на плече. В ее глазах тоже стояли слезы.
Воздух был влажным, теплым и неподвижным. «Пряный Ветер» дрейфовал в глубоком синем море вне пределов видимости берега.
— Черный Сэм сказал хорошие слова, — произнес Ксондо, — А теперь выпьем его жизнь. — Он что-то крикнул на Летнем Языке и на корму прикатили и открыли бочонок пряного рома. Вахтенные тоже могли опрокинуть чарку в честь старого слепого дракона. Экипаж знал его совсем недолго, но островитяне почитали стариков и отмечали их смерть.
Сэм прежде не пробовал ром. Напиток был непривычным и крепким, на вкус сперва сладкий, но потом обжигал язык огнем. Он устал, очень устал. Каждая его мышца до последней ныла, и болело даже там, где Сэм и не подозревал о наличии мускулов. Ноги одеревенели, руки были покрыты свежими волдырями или саднящими, липкими кусками плоти там, где лопнули старые мозоли. Но казалось, что ром и печаль смыли боль напрочь.
— Если бы мы только успели доплыть до Староместа, архмейстеры спасли бы его, — говорил он Лилли, потягивая вместе с ней ром на высоком полубаке «Пряного Ветра». — Целители Цитадели самые лучшие в Семи Королевствах. Я так думаю… надеюсь…
В Браавосе выздоровление Эйемона казалось возможным. Рассказ Ксондо о драконах почти вернул к жизни прежнего старика. Той ночью он съел почти всю еду, которую поставил перед ним Сэм.
— Никто не ожидал девочку, — сказал он, — В пророчестве говорилось о принце, не о принцессе. Я думал, это Рейегар… дым от огня, поглотившего Летний замок в день его рождения, соль от слез пролитых по погибшим в пожаре. В юности он разделял мою веру, но позже стал склоняться к тому, что это его сын исполнит пророчество. Из-за кометы, что светила над Королевской Гаванью в ночь, когда он был зачат, а Рейегар был уверен, что кровоточащая звезда была кометой. Как глупы мы были, те, кто полагал себя мудрецами! Ошибка закралась из-за перевода. Драконы ни мужского, ни женского рода. Барт знал эту истину — сейчас один, потом другой, изменчивые, как пламя. Язык ввел нас в заблуждение на тысячу лет. Дейенерис та, что родилась среди соли и дыма. Драконы доказали это. — Одни только разговоры о ней, казалось, делали его сильнее.
