Люба Штаний - Отпуск на 14 дней
Молча протянула ей свой мобильник.
- Нет, в моём номер забит. Сейчас... - Томка уже нажала на вызов, когда неожиданно улыбнулась и с
облечением выдохнула. - Вот они! Слава Богу, нашли-таки!
Я замерла, почему-то не в силах обернуться. Ведь знала зачем, вернее к кому на встречу еду.
Знала! И Томке верю, и вообще, но... Всё равно, боюсь посмотреть и увидеть холод в аквамариново-
синих глазах. Сжав зубы, медленно проследила за взглядом подруги.
- И ты ещё сомневаешься в том, что он тебя любит. - Прошептала Томка, и я с удивлением
услышала в её голосе слёзы.
А метрах в десяти... Нагив. Я видела только его, хотя сознание зафиксировало и Валена с Инаром,
и громаду вороного с закутанной в меха принцессой. Но я видела только своё синеглазое проклятье.
Он смотрел на меня жадно и горько. На осунувшемся лице куда резче, чем мне запомнилось,
проступали скулы. Чёлка падала на бледный лоб. Почему-то знакомой заколкой он не воспользовался
и я чувствовала, что есть в этом что-то важное... Что не просто так чёрные пряди треплет ноябрьский
холодный ветер. Но не это ударило наотмашь так, что сердце остановилось, а я забыла, как дышать.
Не сила, которой как ореолом была окружена фигура наважденья. Не поникшие плечи, хотя и это
было жутко. Помню ведь, как уверен и непоколебим их разворот был всегда. Не судорожно сжатые в
кулаки пальцы. Не побелевший напряжённый рот. Не это всё,. а...Боль... Такая боль была в глазах! Но
он стоял неподвижно, не делая и попытки сделать шага. Просто стоял и смотрел на меня, словно
запоминая... Словно был уверен - видит в последний раз...
Всплыли в памяти Томкины слова: "если ты просто не веришь в его чувства, вернее, боишься
поверить, то он искренне убеждён в том, что ты его теперь ненавидишь. Он и Ллию с собой притащил,
будучи уверенным в том, что вернуться с ним ты не согласишься." И я поверила. Впервые в жизни
просто поверила, без слов, без аргументов и объяснений с его стороны. И не потому, что жить без
него было страшно и как-то бессмысленно. Нет, с этим я бы справилась, но видеть эту глухую,
тщательно сдерживаемую боль в его синих глазах оказалось невыносимо.
- Да, кстати, - раздался рядом тихий голос подруги - я тебе говорила, что никто из этой компании не
сможет первым подойти к тебе?
Я даже обернулась к ней, удивлённая новой информацией.
- Закрытый шестой мир. - Пожала Тамара плечами. - Не подойти, ни заговорить.
Никогда бы не подумала, что способна на такое, но снова посмотрев на наважденье, медленно
шагнула и, вдруг, неожиданно даже для самой себя, сорвалась на бег.
- Данари...
Его хриплый полу-стон полу-вздох запутался в волосах, когда даймон подхватил и прижал к груди
подлетевшую меня. А я обвила его шею руками, спрятав лицо в мягкой замше куртки на окаменевшем
плече, вдыхая запах, по которому даже не скучала - умирала. И сейчас... Сейчас я тоже почти
умирала, но уже от пронзительного счастья, не умещающегося внутри, болезненной нежностью и
восторгом переполняющего душу.
- Проклятье моё...
- Проклятье? - В его шепоте причудливо смешались надежда и горечь. Такая горечь...
Размыкать объятья не хотелось до безумия, но слышать в его голосе боль не хотелось ещё больше.
Я осторожно отстранилась. Он отпустил. Молча. С какой-то обречённостью. Отошла на шаг.
Посмотрела на длинные сильные пальцы его упавшей руки, собираясь с духом. "Если ты просто не
веришь в его чувства, вернее, боишься поверить, то он искренне убеждён в том, что ты его теперь
ненавидишь". Чего стоит мой страх против его боли? Запрокинув голову, я заглянула в аквамаринувую
синеву.
- Нагив... - Голос срывался, но... - Ты - моё проклятье. Это так. Но, ты - проклятье, от которого уже не
откажусь никогда и ни за что.
- Данари... - Нежность... Безбрежная нежность и тоска в одном единственном слове и его ладонь
неуверенно коснулась моей щеки, а я прильнула к ней, остро, почти до безумия остро наслаждаясь
осторожным прикосновением. - Почему проклятье?
- Потому что нельзя так любить, Нагив. - Отчего-то ответила так честно, как даже себе боялась
признаваться. - Потому что страшно. Потому что потерять тебя даже не смерть - пытка. Потому что
любя тебя так, я слишком открываюсь для любого удара. Потому что никто никогда не сможет так
ранить как ты. Потому что...
- Данари моя, - Хрипло выдохнул он, порывисто обнимая и сжимая так, будто боялся, что я сейчас
растворюсь или передумаю. Глупый, как можно передумать любить? А он запустил пальцы в волосы
на затылке, склонился и я утонула в яркой синеве... Губы его накрыли мои и меня не стало... И
столько пронзительной нежности, столько сдерживаемой силы и столько восхищения и непонятной
жадности, что и тело, и душу в мгновение охватил жар и снова, как бывало только с ним, мира вокруг
не стало, осталось только невидимое пламя, ревущее окрест, и его касание, запах, дыхание, стихия,
сплетённая с моей в одну.
- Люблю тебя. - Шептал он, не отрываясь от моих губ. - Люблю так, что не верю самому себе. Люблю
так, что не могу поверить, что ты - не сон! Ты моё сердце. Если для тебя я проклятье - пусть. Лишь бы
ты была рядом и счастлива. Лена, не уходи больше! Даже не пытайся! Не отпущу теперь! Просто не
отпущу, понимаешь? Не смогу без тебя, данари. Не покидай меня никогда...
Каждая фраза рвала душу и обжигала тело. Его руки и губы были везде и сразу, а я... Я тонула в нём
и уже не хотела даже думать о том, чтобы попытаться выплыть. Проклятье моё... Наважденье...
Единственный любимый...
- Вот и замечательно. - Радостно подытожила Томка сзади.
Титаническим усилием воли заставив себя вспомнить, что мы тут не одни, я вздрогнула и
попыталась отстраниться. Нагив не отпустил. Позволил только развернуться в кольце его рук и снова
прижал. Наверное, стоило возмутиться этим произволом, но так хорошо было. Сказочно. Нереально
хорошо просто! Я накрыла сильные мужские руки на своей талии ладонями и почувствовала, как
дрожат его пальцы, выдавая волнение своего обладателя.
- Люблю тебя. - Прошептала едва слышно и почувствовала, как Нагив на мгновение задержал
дыхание. И отчётливо поняла, что вопреки логике и разуму, точно знаю: люблю, и ничего не изменится
ни через год, ни через десять... Глупо, но я почему-то это просто знала. Прижал чуть крепче, давая
понять, что не отпустит. Никогда не отпустит. . Ну и пусть. Я же только рада теперь. Счастье моё
синеглазое...
