Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…
Тот спьяну затеял орать под окнами первого этажа, где Алви с Олуэном играли в карты, какую-то громкую нелепицу. То ли обидную песню, то ли безнадежно перевранный огандский гимн — разобрать было невозможно. Граф де Немир сначала окликнул нахала, которому было едва ли больше семнадцати, но тот не внял. Слушать звонкие вопли пьяного юнца не было никакого желания, и Алви собрался было выйти — но друг решил поступить иначе. Он протянул руку и ухватил юнкера за воротник мундира, встряхнул, словно тряпку, и поставил на землю. Пение утихло мгновенно.
— Простите, ваше высочество, — залепетал споро протрезвевший юнец.
— Иди прочь отсюда! — Граф де Немир немедленно принялся вытирать ладонь платком. Теперь Олуэн откровенно тянул время. Ему не хотелось отвечать, вот он и занимался безупречно сидевшей на голове треуголкой, идеально ровным аксельбантом, обшлагами мундира… всем, чем угодно, но не беседой с графом Къела. Северянин вздохнул и отвернулся к полю боя. Ничего хорошего для освободительной армии там не происходило.
Четвертая шеренга приняла в себя остатки третьей, сомкнула ряды и выдвинулась навстречу наступающим собранцам. Сзади по ним стреляли из луков и арбалетов, но, когда начался бой, обстрел временно прекратился: собранцы не собирались помогать врагу, попадая в собственных пехотинцев. Минуты тянулись медленно. Алви казалось, что где-то выше его левого уха невидимая рука держит ложку густой, кроваво-красной патоки. Тоненькая полупрозрачная нить протянулась до самой земли. Время, это было время сражения… Бой шел и шел. Со стороны он походил на схватку черных и красных муравьев посреди огромной поляны. Сотни людей убивали друг друга, но, казалось, ни одна сторона не может достичь перевеса. Алви вздрогнул всем телом, вспомнив изначальное соотношение сил: армия Собраны была смехотворно мала; но теперь стало не до смеха. Число людей на поле казалось вполне одинаковым, но собранцы сражались яростно и казались свежими до сих пор, в то время, как войска князя Долава успели выдохнуться еще на марше к полю.
— Что он делает?! — вскричал вдруг Олуэн. — Предательство…
— Кто? — граф Къела сначала не понял, о чем идет речь, но друг указал на темную фигуру с тамерским штандартом в руках. Кавалерист, окруженный добрыми тремя сотнями товарищей, прорубался через собственные ряды.
— Бригадир Награ! Он отступает! Алви ничего не сказал, и так было ясно, что — да, тамерский кавалерист отступает, прямо через отряды саурских владетелей, которые не могли освободить ему проход: им велено было держать плотный строй, вот они и держали. Второй раз напрасные потери, второй раз лишь потому, что от северян потребовали подчинения неразумным приказам.
— С-с-с-вятой Галад-д-деон… — граф Къела впервые услышал, как Олуэн заикается. Через миг он и сам едва не задохнулся: с холма, из-за разрушенной каменной изгороди выезжал отряд собранской кавалерии! Значит, она все-таки не ушла на юго-запад, а если ушла, то не целиком. Две тысячи свежих кавалеристов спускались вниз по зеленой траве. Замысел их был ясен: они собирались ударить в тыл сражающимся войскам тамерцев и северян. Те оказались бы зажатыми между пехотой и кавалерией, и не потребовалось бы много времени, чтобы оттеснить обороняющихся в болото, откуда еще не до конца выбрались остатки третьей шеренги. До полного разгрома оставались считанные минуты. Алви Къела прекрасно понимал, что, если он будет приказывать и спорить, то окажется не в лучшем положении, чем в прошлый раз: кто-то из телохранителей силой утащит его в палатку. Этого нельзя было допустить, и он ринулся вперед. Теперь его гвардия оказалась перед простым выбором: либо следовать за сюзереном в бой, либо наблюдать, как он в одиночку мчится навстречу двухтысячному отряду собранской кавалерии.
— За мной! Къела и Саур! За мной!!! Вассалы думали не слишком долго. Пара гулких, пустых, тревожных минут одиночества — и вот все триста конников, сопровождавших его сегодня, нагнали своего господина.
— Остановитесь! — Опять этот тупица Орскин! Бородач попытался перехватить поводья, но Алви ждал чего-то подобного и ударил его хлыстом по руке. До встречи с собранской кавалерией оставались считанные мгновения.
Сабля в руке — откуда она взялась? Когда Алви бросил хлыст и успел достать ее из ножен? Откуда появился — так близко! — всадник в низко надвинутой на лицо медной каске? Удивленный, что-то кричавший, растерянный… он не ждал появления графа Къела и его отряда, он уже мечтал о том, как ударит в спину пехотинцам… Свист ветра в ушах, стук крови в висках, странная легкость в правой руке. Первого собранского кавалериста Алви неловко рубанул по плечу, кажется, удар прошел вскользь. Он вновь поднял саблю, но теперь рядом оказался уже другой, старше и полнее. Этого граф Къела рубанул по руке. Что было дальше, он вспомнить не мог, как ни старался. Удары сыпались со всех сторон. Алви рубил, его пытались рубить… сколько ударов нанес, скольких противников убил, сколько раз избежал смерти? В памяти не осталось ничего, лишь собственный крик: «За Къелу и Саур!» В один прекрасный краткий миг северянин понял, что Олуэн, друг Олуэн — рядом с ним, и они движутся слитно, соприкасаясь крупами коней, и понимают друг друга едва ли не вслепую. Там, где Алви не успевал, тамерец приходил на выручку, а северянин прикрывал ему спину. Они были — единое целое, знающее друг друга без слов, без взглядов и даже без мыслей, как правая рука понимает левую. Одно сердце на двоих, одна кровь, бегущая по венам. Лучшее, что испытал граф Къела за двадцать три года своей жизни, лучшее — и недолгое, как всякое чудо. Слишком недолгое. Кто-то из дравшихся рядом къельцев ударил его в висок; наверное, строптивый бородач Орскин. Алви запомнил его бешеный оскал, потом тупую боль возле уха, дальше… дальше была темнота, а потом оказалось, что он сидит перед кем-то в седле, и волосатая рука всадника придерживает его поперек груди.
— Мы победили?
— Нет, — ответил всадник; дыхание у него было тяжелое и смрадное.
Алви скривился. После удара голова болела и кружилась, он плохо различал все, что находилось дальше конской морды, а тут еще эта вонь из чужой пасти… Что произошло? Его предали? Хотят сдать армии Собраны? Но почему тогда не связали?!
— Сидите смирно, граф, — буркнул человек за спиной. — Вы уже натворили дел…
Они ехали мимо оставленной крестьянами деревни. Вчера Алви проезжал здесь со своей охраной: он приметил сгоревший дом на краю. Должно быть, бестолковая хозяйка оставила горящую лучину или просыпала угли.
— Что я натворил? — не сразу спросил Къела.
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
