Виталий Каплан - Круги в пустоте
— Ну, я же говорю — все вы тупы и трусливы, — покачал головой князь. — Где уж вам проникнуться величием замысла! И мало того, вы же, гады, все мне испортили! И мне, и себе. Смерть грянет с минуты на минуту, я-то, положим, спасусь и начну все заново, меня Тиура-Гьянни-Лоу к себе возьмет, ибо нужен я ему, ох как нужен… А вот что будет с вами… пожалуй, милосерднее будет прикончить вас прямо сейчас, не дожидаясь взрыва… Как предпочитаете? Удушить, разорвать изнутри, поджарить?
— Так что случилось-то? — недоуменно поднял бровь Хайяар. — Чем же мы тебе все-таки насолили, Диу?
Князь мрачно посмотрел на него.
— Видишь ли, оно, — ткнул он пальцем за свою спину, — еще не совсем готово. Снадобье должно уйти в Тонкий Вихрь не раньше, чем положено. Как ты думаешь, что удерживает его здесь, в теле Круга? Уж никак не заграждающая стена. Стена — это просто чтобы оно форму не потеряло, а то растечется еще по всему замку, собирай потом… А главное, что держит… что держало — это камни. Три великих камня, Белый, Красный и Черный — они суть цепи, не дающие снадобью преждевременно уйти из Круга вовне… Но это не просто цепи… Каждый камень, выполнив свое назначение, выплеснул бы потрясающую струю силы… и все эти три струи, влившись в мое снадобье, оплодотворили бы его, и тогда, совершенно готовое, оно и утекло бы в Тонкий Вихрь. А вы, болваны… — он махнул рукой. — Вы же разбили камни, разбили точно глиняный кувшин… Камни пропали, утратили свою силу, а значит, разорваны цепи… Это, — кивнул он в сторону банки, где клубилась багровая муть, — скоро утечет… оно уже начало вытекать туда… Но оно же не оплодотворено! Камни же не сработали! И никому неведомо, что теперь будет! Как неготовое снадобье подействует на Тонкий Вихрь? Может, и впрямь оно уничтожит все Круги, и виноваты будете именно вы, все трое придурков! Вам же дали камни, у вас же были желания… Эх, — горестно махнул он рукой.
— Я чего-то в толк не возьму, Диу, — кашлянул Хайяар, — а мы-то вообще с какого тут боку? Почему ты свои камушки именно нам подсовывал? Сам, что ли, не мог ими воспользоваться?
— Да! — взревел князь, и теперь ничего не осталось в нем от прежней язвительности. — Не мог! Ты что, не знаешь? Ты, невежа, ничего не знаешь о великих камнях? Ты не знаешь, что ими можно воспользоваться лишь один-единственный раз в жизни? Что толку мне применять один из камней, а два других как же? А ведь камни должны были сработать сразу же один за другим… а лучше всего одновременно.
— Ну, слугам бы поручил, — усмехнулся Хайяар. — Слуги у тебя послушные, вышколенные. В точности бы и воспользовались камушками. В строго отведенный момент…
— Слуги! — скривился Диу. — Да ты что, не соображаешь, как именно они бы применили камни? Что я, рабов своих не знаю? Что я, не понимаю, какую мучительную смерть выпросили бы они для меня?
— Так ты ж у нас бессмертный, — подал голос доселе молчавший Петрушко.
— Заткнись, дурак, что ты можешь понимать? — рыкнул на него князь. — Даже Тиура-Гьянни-Лоу не в силах отменить действие камней… ибо не чья-нибудь, а его рука причастна к Черному и Красному. Я сам только Белый сделал.
— То есть, Диу, тебе нужны были люди, которые заведомо пожелают нечто безопасное для тебя? — уточнил Хайяар. — И потому ты следил за нами и подсунул нам камни, так?
— Да, — согласился князь, — именно так. Заметь, как это было благородно! Каждому свое. Вы получили бы свою награду, все честью по чести. Ну почему, почему вы оказались такими глупцами? Не понимаю…
— Ты и не поймешь, дрянь, — улыбнулся ему Петрушко. — Ты ведь судишь о людях по себе… а мы другие… Ты готов переступить любую черту, лишь бы оно тебе было нужно… ты неспособен и представить, как можно в здравом уме остановиться перед той чертой, за которой перестаешь быть собой… Как тонко и красиво ты все задумал, князь… и не учел лишь малости. Не учел совести… ведь она же у тебя отсутствует, бедняга?
— То, что ты называешь совестью, я называю дурью, — Диу-ла-мау-Тмер обеими ладонями оперся на невидимую стенку и вздохнул. — Вот дурь вашу я недооценил. Насчет тебя, Вик-Тору, у меня были определенные сомнения… я ведь устроил тебе проверочку… и ты показал себя отъявленным глупцом… проявить такую дурацкую мягкость… ведь даже единяне потешались у тебя за спиной.
— А, вот ты о чем! — вспомнил Петрушко. — Понимаете, — повернулся он к Хайяару с Митькой, — недавно меня пытались прирезать. Глупо, неумело. Какой-то молодой парнишка-пастух, которого заставили… шантажировали казнью родных. Это ведь за них вы, меккос, хлопотали по моей просьбе. Я-то все ломал голову, кому это надо? Непохоже ни на реальное покушение, ни на попытку запугать… вообще ни в какие ворота не лезло. А теперь все встало на свои места. Что, князь, хотел на всякий случай кровью меня повязать? Ну а если бы дал я добро на казнь, что тогда?
— Ох… — князь Диу смачно сплюнул на мраморный пол. — Что уж теперь… Ошибся, не сделал выводов… Да какая теперь разница, почтенные? Пришло время вам умирать, потому что дальше оттягивать у меня нет ни желания, ни сил. Не думайте обо мне слишком плохо — я, если попросите, готов даровать вам легкую смерть. Но только хорошенько попросите…
— Еще чего! — ломающимся голосом внезапно произнес мальчишка. — Тебя просить? Гада, садюгу? Не дождешься! Да пошел ты на фиг!
И он, подскочив как можно ближе к князю, смачно плюнул ему в лицо. Увы, плевок мутной кляксой растекся по невидимой стенке.
— Эх, молодежь, — потрепал его по соломенным волосам Хайяар. — Ничего-то вы не умеете, всему-то вас учить… Смотри, как надо!
Старый маг плюнул. Вернее, из губ его вылетела серебристая капля и устремилась к цели. Ничуть не остановленная стенкой, она угодила князю в левую щеку — и тот, подпрыгнув, истошно завопил, словно кот, которому наступили на хвост. На щеке его расплывалось багровое пятно, шипело мелкими пузырьками, и поднимался от него желтоватый пар.
— Вперед! — крикнул старик и одним прыжком преодолел расстояние между собой и князем. Виктору Михайловичу даже показалось, что это был не прыжок, а полет. Ай да старик, восхитился он на бегу. Воистину меккос!
Никакой стенке больше не было, но что делать дальше, он не понимал. В этом бешено вращающемся клубке сцепившихся тел невозможно было различить никого. Куда бить? Пришлось придержать и рвавшегося в драку Митьку, отобрав у сорванца кинжал.
Потом клубок распался — и оказалось, что Хайяар лежит на спине с искаженным от боли лицом, а дакассар Диу, кривясь от боли в обожженной щеке, глядит на них с улыбкой.
— Ну, почтенные? Кто следующий? Что еще можете предложить?
