Антон Белозеров - Последнее воплощение
Гибель одной планеты или даже целой галактики не могла сколько-нибудь заметно поколебать баланс между Жизнью и Смертью, так как затрагивала лишь одну каплю бесконечного океана духовной энергии. Во время Великой Битвы Богов было уничтожено менее ПЯТИ ПРОЦЕНТОВ материальных носителей жизни, и тогда Равновесие поколебалось настолько, что мир оправился и стабилизировался лишь спустя многие и многие поколения. А что же могло произойти при уничтожении ДЕВЯНОСТА ПРОЦЕНТОВ живых существ?
Комета боялась. Но боялась не Трисмегиста, а того, что он не ответит на ее вызов. Тогда ей пришлось бы либо выполнить свою угрозу, либо отступить и, следовательно, сдаться. Но сдаваться Богиня Комета не собиралась.
Поэтому почти с облегчением она услышала тихий и спокойный голос, который также распространился по всему миру:
— Я здесь. Но я не буду с тобой сражаться.
Рядом с Кометой возникло воплощение Трисмегиста, или Великого Первого Бога. Он выглядел, как обычный ничем не примечательный человек в простой серой одежде. Но Комету не могла обмануть эта кажущаяся простота. Перед ней стоял самый настоящий Бог, сознание которого пронизывало весь мир от Хаоса до Порядка. Они были рядом — но не соприкасались. Они были рядом — но не пересекались. Они были воплощениями двух начал — мужского и женского — на которых основывалось все многомерное мироздание.
Комета была поражена, но не напугана. Ей даже показалось, что она уже когда-то встречалась с Трисмегистом. Не тогда, когда он говорил с ней устами Миара, а гораздо раньше. Впрочем, это могло быть и наваждением, которое использовал Великий Первый Бог, чтобы лишить ее силы.
— Почему ты не хочешь со мной сражаться? — спросила Комета, и в ее голосе проскользнуло удивление, как будто она совершенно не ожидала такого ответа.
— Потому что я только что нашел свою Первую Богиню и не хочу ее вновь потерять.
— Ты лжешь! — резко возразила Комета. — Ты боишься меня. Ведь я сильнее, чем ты. За мной стоят Хаос и Порядок.
— Очень может быть, — иронично улыбнулся Трисмегист. — Ученица вполне может превзойти своего учителя.
— Что?! — изумлению Богини не было предела. — Ты осмеливаешься называть себя моим учителем? Ты — который не сделал для меня ничего?
— Более того — я назвал бы себя твоим первым учителем. Просто ты забыла многие свои прошлые жизни. Если хочешь, я помогу тебе их вспомнить. Ты обретешь истинную Божественную Силу и станешь той самой Первой Богиней, которую я любил.
— О чем ты говоришь?! — за грубым окриком Леди Комета старалась скрыть свою растерянность.
Когда Трисмегист заговорил с ней, он на долю мгновения испытала радость узнавания. Словно вернулась в родной дом, который покинула еще ребенком. Но ведь эти ощущения могли являться оружием ее Бога-противника, им не следовало доверять.
— Неужели ты на самом деле ничего не помнишь? — с искренней заботой спросил Трисмегист. — Ты же можешь все вспомнить! Я верю в твою силу. Сколько воплощений ты прошла? Сто? Сто миллиардов? Или еще больше? Пожалуйста, сосредоточься…
В сознании Кометы все перемешалось. Только что она видела в Первом Боге своего врага, но теперь, когда он явил себя, она внезапно почувствовала пробуждающуюся симпатию. Ведь они так похожи. Так велики… и так одиноки. И вдруг Комета осознала, что и в самом деле где-то на границе ее воспоминаний бродят смутные неясные образы. Несчетное количество воспоминаний, которые на самом деле являлись многими отражениями одного — самого главного. Раньше обращение к ним вызывало головную боль и затаенный страх. Раньше они были туманны и расплывчаты, но здесь, в Этла-Тиде, начали обретать четкость и ясность. Воплощение Великого Первого Бога как будто помогало Комете преодолевать незримые барьеры сознания. Она словно узнавала Трисмегиста или познавала заново. Да и в Этла-Тиде Комета как будто уже бывала ранее, но звали ее тогда по-другому. Комета попыталась вытащить из памяти хоть один кусочек воспоминаний… но не смогла.
— Ну попытайся, сделай усилие! — в голосе Трисмегиста зазвучали умоляющие нотки.
— Я не могу! — в отчаянии воскликнула Богиня. — А-а-а! Это, наверное ты своими чарами пытаешься одурманить меня?!
Трисмегист печально покачал головой:
— Что же мне делать?… Знаю!
Он сунул руку в складки своей свободной серой одежды. Комета застыла, ожидая появления знаменитого Жезла Смерти — Лучевого Меча. Она была уверена, что сможет защититься от этого оружия силой Вечного Круговорота и энергией Кубасуры, сумеет исказить и обернуть вспять его смертоносный луч, пронзающий сразу все уровни реальности. Однако… теперь Комета сама не хотела смертельного поединка с неожиданно обретенным другом.
Другом? Она сама удивилась, когда это слово пришло ей на ум. Только что он был ее врагом, соперником, преградой на пути к абсолютной власти. И вдруг — друг? Что же с ней происходит?
А Трисмегист молча протянул Комете руку с раскрытой ладонью. На ней лежал не синий смертоносный цилиндр, а какой-то маленький лоскуток ткани золотистого цвета.
Комета присмотрелась. На ткани разноцветными нитками был вышит странный вензель. В замысловатом узоре можно было увидеть и набегающие на берег пенистые волны, и ветви деревьев, и башни дворцов, и крохотное алое сердечко в уголке. Вензель явно вышивала неопытная рука — неровные стежки то накладывались друг на друга, то оставляли разрывы.
Что-то дрогнуло в душе неукротимой Кометы. Внезапно из бездонной глубины ее забытых воспоминаний всплыл яркий образ. Этот вензель вышивала она сама! Давным-давно, в одном из предыдущих воплощений. За первым образом потянулись другие. Чтобы проверить их подлинность, Богиня немного сместилась в пространстве и оказалась в древней Этла-Тиде, некогда именовавшейся Проклятым городом.
Стараниями служителей планеты-музея в городе все осталось без изменений, поэтому Комета легко проследовала от гавани до дворца Магов-Императоров. С некоторой дрожью она вступила в оплавленный коридор, который вел к Зеркалу Истины. Да. Она здесь уже бывала раньше. Она бежала по этому проходу, зовя того, кто был для нее дороже жизни: «Трис! Где ты, Трис?!» А потом…
Комета вновь вернулась на вершину пирамиды. Вся проверка не заняла и сотой доли секунды по объективному времени. Но внутри Кометы теперь бушевал ураган противоречивых чувств и мыслей. Все еще стараясь рассуждать последовательно, она беспокоилась, что все эти воспоминания внушены Трисмегистом, чтобы поколебать ее силу духа. Но раз противник смог наложить на нее подобные чары и подчинить своей воле, значит, он сильнее?! Значит, она проиграла?!!
