Том Арден - Султан Луны и Звезд
— Ну, ваган? — вдруг окликнул его кто-то. Это был Рыба, он протолкался вперед. Все «поддеры», в новеньких, с иголочки, парадных одеждах телохранителей принцессы, выглядели неузнаваемо, но Рыба — особенно. Он порывисто протянул Раджалу мешочек с золотом, ухмыльнулся и сказал: — Деньжат-то мало не бывает, правильно я говорю?
— Вот уж сказанул так сказанул, — пробормотал Фаха Эджо. — Рыба, что это еще за шуточки?
Рыба только пожал плечами и смущенно отступил. Султан хлопнул в ладоши.
— Джафир? Ты, надеюсь, знаешь, в какой стороне лежит Венайя?
— Оман, само собой, какой вопрос? Конечно же, знаю!
В последний раз Джем увидел знакомое облачко оранжевого дыма. А в следующее мгновение ковер-самолет оторвался от земли. Поначалу он, как прежде, поднимался медленно и плавно.
— Прощайте!
— До свидания!
— Удачи вам!
Однако все на этом не закончилось.
За мгновение до того, как ковер-самолет набрал скорость, Радуга с веселым лаем отбежал от Малявки и успел вспрыгнуть к Джему и Раджалу.
— Радуга! — вскричал Малявка и неожиданно бросился вперед и судорожно, отчаянно. ухватился за край ковра. Они поднимались все выше и выше, все быстрее и быстрее.
— Джинн! — прокричал Джем. — Да сделай же что-нибудь!
Джинн только беспомощно развел руками.
Ничего не оставалось — пришлось втащить малыша на ковер.
Малявка, который только что мог разбиться насмерть, весело расхохотался и уселся на ковре, скрестив под собой ноги. Священный город внизу становился все меньше и меньше и вскоре превратился в золотистое пятнышко посреди высоченных горных хребтов. Вокруг простиралось безграничное пространство пустыни. Далеко впереди синело море с точками островов.
— Я так и знал, что вы без нас не улетите, — усмехнулся Малявка.
А Радуга восторженно гавкнул.
— А ведь ты все-таки мог хоть что-нибудь предпринять, Джафир, — глубокомысленно заметил султан, провожая взглядом исчезающий вдали ковер-самолет.
— Я тебе говорил, что я порядком подустал, Оман, или не говорил?
Султан подозрительно вздернул брови.
— Оман, мальчик хотел отправиться в это путешествие! И если уж говорить начистоту, то признаюсь: я его... маленько подтолкнул.
— Бедолага Малявка, — покачал головой Фаха Эджо. — Сам не знает, во что ввязался.
— И кто бы только подумал, что он такой бестолковый? — пожал плечами Сыр.
— На-адеюсь, о-он не по-ожалеет, — заикаясь, вымолвил Аист.
— Уж лучше он, чем я, — глубокомысленно изрек Губач, довольно погладил ткань своего новенького одеяния и вожделенно задумался о том, какие угощения подают в этом чудесном дворце и будут ли среди этих угощений страстно обожаемые им угри — ведь Священный Город стоял так далеко от берега моря. Как бы то ни было, он предполагал, что порции тут подают немалые. — Похоже, повезло нам, ребята, а?
Рыба невесело потупился.
— Ой, даже не знаю...
Губач только рассмеялся и погладил живот, который, надо сказать, уже издавал тревожное урчание. Услышав этот звук, рассмеялся и султан и объявил, что пора бы и за пиршество засесть. Было что отпраздновать, в конце концов.
Покидая сад, Оман в последний раз бросил взгляд ввысь, где на фоне ослепительной синевы полуденных небес уже не было видно ковра-самолета.
— О Джафир, мне кажется, нас ожидает блестящее будущее! Вот только... — потише проговорил он, — непонятно, как быть с Мерцалочкой...
— Непонятно, как быть? — услышав эти слова, спросила, обернувшись, принцесса.
Ее отец натянуто улыбнулся.
— Тебе следует вступить в брак, моя милая!
Принцесса подмигнула Амеде.
— Ну, теперь с этим не будет никаких сложностей, отец. Для нас-то уж точно не будет.
Оман жалобно вскричал:
— Мерцалочка! Но мы же... царственное семейство, как-никак! Подумай о продолжении рода!
Девушки только рассмеялись в ответ и убежали вниз по лестнице, перегоняя друг дружку. Позднее, вечером, когда закончится пиршество, они уединятся в роскошных покоях, отвернут зеркала к стенам и будут безмерно счастливы.
Султан сокрушенно покачал головой.
— О боги! Какое невероятное счастье — иметь дочь, и какое это тяжкое бремя! О-о-ох! И ведь эта ее подружка — она, похоже, вправду наделена прорицательским даром, да? А если разобраться, с этих прорицаний и начались все неприятности... О боги, о боги! — Султан еще долго жаловался на судьбу в таком духе, но вдруг просиял и обратился к джинну. — Джафир, — проговорил он, — я, конечно, понимаю, что прошу слишком многого, но, быть может, ты снова мог бы мне немножко подсобить в таком деле, как... продолжение рода, а? Ну, что тебе стоит?
Джинн сохранял непроницаемое выражение лица.
— Джафир! — вскричал султан. — А в прошлый раз?!
— Оман, я тебе уже не раз повторял: есть вещи, мне неподвластные. Достаточно будет сказать, что этот типчик... твой визирь, в смысле... ну, словом, он был мужчиной с разнообразными наклонностями.
— Джафир? Джафир, что ты этим хочешь сказать?
Джинн только рассмеялся в ответ.
Султан смерил его гневным взором, но на самом деле не слишком разозлился. Еще хватало времени для того, чтобы думать о тех испытаниях, что сулила судьба в грядущем. Рука об руку со своим двойником великий монарх-коротышка медленно, неторопливо спускался вниз по лестнице. Он был счастлив, но все же то и дело вздыхал, качал головой и думал о том, как непредсказуема жизнь. А припомнив все, что случилось прошлой ночью, он вздохнул еще глубже.
Ну и свадебка получилась! Столько волнений, тревог, страхов, приготовлений, а что вышло в итоге — это надо же!
Так заканчивается Третья Книга ОРОКОНА.
В Четвертой Книге, под названием «Сестры Синей Бури», Джему предстоит встреча с тяжелейшими испытаниями.
А в это же время в Эджландии Ката будет вести свои собственные сражения, и мы встретимся и со старыми друзьями, и со старыми врагами.
Примечания
2
«О сущности мистического убеждения». См. стр. 223-231 издания, отредактированного Хэлом (Элдриком Хэлверсайдом) в юности. (Агондон, Свободное Философское Общество, ЭП 994а)
3
В Унанг-Лиа летосчисление велось не так, как в Эджландии, но основной принцип деления на эпициклы в обеих империях был одинаков, да и не только в них, а во всех странах Эль-Орока. Эпицикл — единица летосчисления продолжительностью в сто двадцать пять лет. Цифра из сосеникского календаря (СК) 34/124, следовательно, означает сто двадцать четвертый, предпоследний год тридцать четвертого эпицикла с начала Эры Искупления. (На ту пору со времени начала этой эры миновало около четырех тысяч трехсот семи лет. Ко времени настоящего повествования, к году 999 по эджландскому календарю, и времени начала Эры Искупления прошло 4999 лет.) В ознаменование видения, бывшего Пророку, год 34/124 был впоследствии переобозначен и стал писаться как НУ-1 ("первый солнцеворот по новоунангскому стилю). Данное нововведение, призванное обозначить начало нового времени, было произведено Школой Имамов. В связи с тем, что время приобретает какое-либо значение только после Видения, дарованного Пророку, последующие «солнцевороты» получают последовательные порядковые номера и более никак не подразделяются. Таким образом, год, к которому относится настоящее повествование (с учетом того, что Видение имело место пять эпициклов назад), является годом НУ-625. См. приложение «Время в Ороконе» в первой книге цикла под названием «Танец Арлекина»
