С Лисочка - Хроники ицкаронской Стражи. История одной практики
— Вы знаете, что сами Штепелтини считают, что ла Локо послали за ними Дома? — спросила я.
— Нет, — ответил эльф после краткой паузы. — А зачем Домам за ними кого-то посылать?
Я бросила взгляд на лейтенанта. Тот внимательно смотрел на меня, с таким, знаете ли, живым любопытством.
— Вроде как это они спровоцировали ту гражданскую войну, о которой вам говорил ла Локо. Раскрыли личность тайного патриарха Дома Синего Шелка, его главы, если точнее. Насколько мы понимаем, Орнер и Айлин прежде работали на него, но он мешал их взаимоотношениям, и они таким образом избавились от него. А потом бежали в Ицкарон, опасаясь мести Домов. Ла Локо же был послан за ними, чтобы доставить их обратно.
Эльф в задумчивости потер переносицу.
— Ну, в принципе… Синий Шелк в мое время контролировал морскую торговлю с Катаем. Лакомый кусок. Другие Дома, конечно, воспользовались бы ситуацией, если бы узнали, кто именно руководит Синим Шелком. Это действительно могло привести к крупной буче. Но мне как-то очень сомнительно, что Вивьена могли послать за отступниками. Тем более для того, чтобы доставить их обратно.
— Почему? — спросил лейтенант.
— Ну, во-первых, Вивьен из Дома Розовой Воды. Чего бы вдруг послали именно его? В таких случаев поимкой отступников занимается либо сам пострадавший Дом, либо он кого-то нанимает. Розовая Вода на таких вещах не специализируется. Они торговлю и производство вина контролировали, это очень большой рынок сам по себе, и очень хлопотный. С Синим Шелком они не то чтобы на ножах были, но и совсем не союзники. Конечно, за то время, что я не живу на родине, многое могло измениться. Опять же… зачем этих Штепелтини живьем обратно через полмира в Тропиканию тащить? Это очень хлопотно, да и смысл? Убить на месте — это я еще понимаю.
— А если несколько Домов пострадали от действий Штепелтини и Розовая Вода в том числе? — спросила я.
— Ну, тут я могу только гадать. В принципе, конечно, такое могло быть. Передел сфер влияния — штука непредсказуемая, задеть кого угодно может. Может быть, и верно, Вивьен оказался лучшим охотником из имеющихся у них вариантов. Ведь, если подумать, очень талантливый молодой человек оказался — смотрите, что тут устроил. Раньше он мне не казался столь серьезной фигурой. С другой стороны, столько лет прошло… Но, все равно, зачем Орнера и Айлин возвращать живыми? Какой в этом прок? Столько возни — зачем? Устроить публичную казнь? Может быть и такое, конечно… Дома иногда склонны к некоторой театральности.
В голосе эльфа звучало сомнение.
— Могу добавить, — вдруг сказал он, — что когда Орнера и Айлин привезли к нам в клинику, они оба были не в лучшей форме. Побои, ссадины, синяки; у Орнера была едва залечена рана на ноге. Но Айлин пострадала много меньше. То есть, ее били так, чтобы остались следы, но чтобы не было ничего повреждено. Орнера жалели меньше.
— Это вы к чему сейчас сказали? — спросил Свиклай насупившись.
— Не знаю. Просто мне версия Вивьена кажется более убедительной, чем версия Штепелтини. Он, когда про Айлин заговаривал, у него хвост очень характерно дергался. Резко выпрямлялся. Как будто она и верно что-то для него значила. А характер побоев позволяет предположить, что ее хоть и били, но жалея. Для такого человека, как Вивьен это могло быть… жестом… ну не знаю… расположения, что ли…
— Еще скажите, что он ее любил, — фыркнул Свиклай. — И все, что он натворил — это просто такой способ ухаживания.
— Любовь — штука странная, она по-разному может выражаться, — пожал плечами Катани. — Она может толкнуть человека на странные поступки. Вот что! Если ваши эльфы все же правы, и Вивьена послали за ними, то очень даже может быть, что он тут не один.
— Еще бы, — сказал лейтенант. — Целую банду с собой притащил.
Катани поморщился.
— Я не об этом, лейтенант, — сказал он. — Я про второго охотника. Дома всегда работают по одной схеме: если нужно убить отступника, за ним посылается охотник. Если охотник не справляется, то в следующий раз посылается уже пара. Один непосредственно работает, другой наблюдает со стороны, и, если у первого не получается, то вступает в дело уже он. Если команда проваливается, то в следующий раз могут послать несколько таких команд. История знает всего пару таких случаев. Но вернуть живьем и убить — это вещи разные. Убить проще, согласны? Значит, на такое сложное задание могли и сразу пару охотников послать.
Слова Катани заставили задуматься не только меня, но и Свиклая. Глубоко задуматься.
— То есть, вы намекаете, что еще ничего не закончилось? — спросил Свиклай.
— Ну, если Вивьен действительно был охотником — однозначно, — ответил Катани. — Во всяком случае, для эльфов.
— А если есть этот второй, то как скоро он начнет действовать? — спросила я.
— Не могу ничего сказать определенного. Все что я знаю по этому поводу — это слухи, которые в Винчеции все слышали. С охотниками я, лично, имел дело только тогда, когда они охотились на меня, Моя личная история, мой личный опыт — эти слухи подтверждают. Впрочем, может быть, я и ошибаюсь, может быть, в этот раз послали только одного охотника.
— В этот раз? — переспросила я.
— Разумеется. Если на Штепелтини объявлена охота, то неудача ла Локо — это в любом случае не конец. Это только начало. Для них все закончится только тогда, когда их вернут на родину или когда они умрут.
— Так же, как умерли вы? — спросила я.
Эльф пожал плечами.
— Можно и так. Впрочем, тут вы сами думайте и решайте.
Вот уж действительно, было над чем подумать. Хорошо, что хоть решать не мне. Как хорошо, что есть лейтенант Свиклай и есть сержант Уиллис, правда?
Квентин Уиллис, сержант Стражи
— Стой, дальше не надо, — предупредил я Илиса, который собрался было пролезть между прутьев решетки и подойти поближе к белому двухэтажному особнячку с широкими окнами под зеленой крышей. — Пошли дальше, до вон той пивнушки. И обернись. Да не в этом смысле… в человека обернись.
Дубравная улица, где мы сейчас находились, была почти пуста, лишь в самом ее конце, спиной к нам, прогуливалось какое-то почтенное семейство, так что на то, как из рыжего лиса получается рыжий парень в светло-сером мундире стража, смотреть было некому.
— А почему нельзя к дому подойти? — спросил Илис, приняв человеческий вид. — Кошак же оттуда пришел.
Утром, отпустив всех отдыхать, домой я не пошел. Решил дойти до Управления и подремать там, на диванчике. Однако, несмотря на усталость, поспать не получилось — в голову лезли всякие мысли. В основном, о маме и отце, и о Лазурике и обо мне. Мысли были невеселыми: я хорошо знал, как отец любил маму и, по некоторым признакам, я догадывался, что эти чувства были вполне взаимны. Однако эта любовь не соединила их, не сделала их счастливыми. Аналогий проводить не хотелось, но будущее сегодня представлялось мне совсем не радужным.
