Виктория Угрюмова - Все волки Канорры
P. S. Когда этот номер уже готовился к отправке в печать, мы получили сенсационное сообщение: граф Ас-Купос награжден князем Люфгорном. Ему торжественно вручили орден «За спасение утопающих при пожаре из-под землетрясения».
Большинство женских проблем, перед которыми пасует опытный психиатр, с легкостью решает парикмахер второй категории
* * *
— Напрасно мы вчера так объелись, — сказал Зелг, с наслаждением вытягиваясь на кровати.
Его зеркальный двойник лежал головой к дверям, забросив ноги в шикарных зеленых сапогах на спинку кровати, и из последних сил доедал баночку ежевичного конфитюра.
— Нет, — возразил Спящий. — Не напрасно. Такой торт стоит того, чтобы немного помучиться.
— Торт, конечно, удался, — согласился герцог. — Не говоря уже о жарком.
— Это ты просто не добрался до прикотаса и пфуйцелей.
— Зато ты добрался.
— Кто-то из нас должен был это сделать.
Гвалтезий провожал на битву генерала, а встречал уже царя минотавров. Он не мог остаться равнодушным к новому триумфу своего кумира и отгрохал такой праздничный обед в честь победы кассарийских и тиронгийских войск, что журнал «Гурмасик» отвел под описание этого гастрономического события спаренный номер.
Это обстоятельство немного умерило негодование Такангора, который весь день после битвы пытался снять с рога пресловутую корону Тапинагорна. Корона не поддавалась, будто приросла намертво, и минотавр выходил из себя.
— Такую репутацию испортили за здорово живешь, — сокрушался он.
— Отчего же испортили? — удивился Зелг. — За этой короной столько гонялись все кому не лень, от авантюристов до королей. А она, оказывается, все эти годы хранилась в вашей семье. С ума сойти, если вдуматься.
— Вот пускай бы себе и гонялись дальше, — не унимался минотавр. — И пускай бы себе хранилась. Вы в университете какой предмет любили?
— Словотворчество и историю, — признался Зелг.
— Вот, а теперь вы Зверопус Второй категории, некромант и Вожак Волков Канорры — и кто вспомнит, что по словотворчеству у вас были одни отличные оценки? Так и я с Кровавой Паялпой. Сравните серебряные подковы — заметьте, честно заработанные — и корону Тапинагорна. Чувствуете разницу? А я старался.
Только жаркое утешило минотавра. Жаркое, кстати, удалось настолько, что Балахульда, которая весь день соблазняла Карлюзу с Левалесой заказать у нее вдохновляющее пророчество об их грибном бизнесе, и отказывавшаяся брать гонорар грибами будущего сезона, после обеда внезапно сама приобрела семнадцать акций грибных плантаций со скидкой в восемь процентов.
После обеда произошло еще одно знаменательное событие, которое обсуждали в замке всю прошедшую ночь. Такангор, все еще сердитый и недовольный, решительно вручил лорду Таванелю маленькую тяжелую золотую шкатулочку с витиеватым вензелем на крышке.
— Вы знали! — заметил он, укоризненно наставляя рога на собеседника.
— Это знал, а это нет, — отважно отвечала душа.
— Но вы же могли предупредить меня хотя бы об этом?
— Как же я мог предупредить вас, милорд, об этом, если об этом вас не предупредила даже ваша великолепная маменька. А поскольку я сразу понял, что об этом она не сказала вам ни слова, то как же я мог нарушить ее невысказанную, но от того менее непреклонную волю, если теперь, зная об этом, вы также знаете, что я повиновался ей беспрекословно — в этом, конечно, вопросе, потому что об этом, как я уже сказал выше, я ничего не знал. Но смею заверить вас, что даже если бы я знал и об этом, это бы это не изменило.
— Мне одной кажется, что мы как никогда остро нуждаемся в опытном специалисте по душевному здоровью? — спросила Гризольда, с тревогой вглядываясь в нервно мерцающего мужа.
— Скорее уж, в бывалом переводчике, — вздохнул Зелг. — Господа, о чем это вы?
— Не мешайте нам, — строго сказал Таванель. — Мы проясняем важный момент.
Такангор открыл шкатулочку и решительно втиснул в руки Таванеля роскошный перстень с крупным зеленым камнем в изысканной оправе.
— Не может быть, — возразил на это лорд, — я даже думать об этом не смею.
— Советую не отпираться, — сказал минотавр. — Я сейчас склонен к необдуманным поступкам в жанре зверств, а Кровавая Паялпа начнется только завтра. И учтите, отдуваться за всех я не намерен.
— То есть, — горячо зашептал Юлейн на ухо Зелгу, так что все в пиршественном зале его услышали, — получается, что его великая маменька была почтенным магистром Ордена Кельмотов? То есть почтенная — великим?
— Почтенная, великая, магистр, даже может быть царица, потомок легендарных владык — я с ней разберусь, — мрачно пообещал Такангор, на глазах теряя остатки сыновней почтительности. — Мы отдельно поговорим про полочку, отдельно про бублихулу, немного про Весенний Припев, ну и о перстеньке вспомним.
— Я не могу, — ошарашенная душа принялась пихать перстень обратно Такангору. — Это вы не понимаете, что такое, это понимаете ведь…
— Уэртик, — сказала мудрая Гризольда, глядя как гранатовое пламя загорается в глазах минотавра, — скромно надевай колечко, делай благодарственный реверанс и не сопротивляйся. Я не собираюсь становиться вдовой из-за таких мелочей.
Лорд Таванель беспомощно огляделся по сторонам, но отважные Зверопусы и не менее отважные демоны отважно молчали. Желающих возражать Такангору всегда было мало; способных спорить с сердитой Гризольдой — тоже не в избытке; а уж желающих выступать против них обоих и вовсе нашлось. Рыцарь надел перстень, и камень тут же вспыхнул изумрудным светом.
— Надо полагать, Орден снова действует, — сказала Гризольда.
— Получается, да, — удивленно протянул лорд Таванель. — Я не думал, что перстень признает меня, но надо же…
— Ну вот и ладушки, — вздохнул Такангор. — Хоть с чем-то порядок.
— Не хочу вас огорчать, — добрый лорд посмотрел на него с нескрываемым сочувствием, — но ведь я берегу для вас пророчество Каваны.
— А вы не могли бы придержать его на потом?
— Увы, нет. Время пришло.
— Кто вам сказал?
— Отчасти, вы сами, когда передали мне бразды правления Орденом Кельмотов.
— Я знал, что добром это в любом случае не кончится, — сказал Такангор.
— Я обязан назвать вам имя Хранителя.
— Почему — мне?
— Потому что он станет говорить только с коронованным царем минотавров.
— Для этого его еще нужно короновать, — заметила дама Цица.
Все головы в пиршественном зале как по команде повернулись к ней.
— Так его уже как бы и короновали прямо на поле боя, — удивился Юлейн. — Мы же слышали эти крики и грохот.
