Карина Демина - Хельмова дюжина красавиц (СИ)
— И если тебя это устраивает, то, конечно, препятствовать я не стану, — Евстафий Елисеевич отер платком пальцы. — Не скажу, что сей молодой человек мне нравится, однако… дело твое.
Опорочить решил? Обмануть родную дочь, представив все так, чтобы она бросила любимого? Этакого коварства от родного отца Лизанька никак не ожидала.
— И в общем-то ничего плохого за твоим женихом не значится, — спокойно продолжал Евстафий Елисеевич. — Разве что излишняя любовь к слабому полу… ах да, в прошлом годе имела место нехорошая история. Продавщица магазина, которым Грель твой заведовал, повесилась. Вроде как от несчастной любви… и незапланированной беременности. Небось, полагала, дурочка, что любовник этакому подарку обрадуется и мигом в храм потащит…
Лизанька прикусила губу.
Не верит она! И не поверит! Сочинил все познаньский воевода. Или, быть может, где-то там оный Грель Стесткевич и обретается, но к ее, Лизаньке, возлюбленному он отношения не имеет. И нечего папеньке тут распинаться, можно подумать, что Лизанька не знает, как ненаследный князь работает.
Ему прототип нужен.
Вот и послужил этот самый Грель прототипом…
— Я все понимаю, папенька, — сказала Лизанька со вздохом: желает папенька игры играть? Так пожалуйста, небось, она не глупее некоторых… — В жизни всякое случается. И я верю, что он не виноват!
— Так уж и веришь?
Дочь свою воевода познаньский изучил неплохо: не отступится.
Не поверила она.
А доказывать что-то… правду открыть, рискуя сорвать операцию?
Нехорошо… неправильно, не говоря уже о том, что опасно. Не справится с собою Лизанька, а погибнет Себастьян…
— Верю, — с пылом воскликнула упрямая дщерь, обеими руками вцепившись в папенькин рукав. — Он же ее не убивал, верно? И вообще, быть может, та девица от другого кого понесла… и самоубилась, что ее отвергли.
Нет, эта история, конечно, Лизаньку вовсе даже не интересовала, поскольку искренне полагала она, что все самоубийцы, ладно, не все, но в большинстве своем сами в собственных бедах виноваты. И ежели разобраться, то и эта, безымянная краковельская продавщица позволила себя соблазнить…
Осмотрительней надо было быть.
— Конечно, — Евстафий Елисеевич погладил дочь по руке.
В конечном итоге, сын купца — не такой уж дурной вариант, тем паче, что образование Грель Стесткевич получил отменное, и практиковался в аглицком торговом доме, и в колониях побывал, куда лишь бы кого не посылают. И верно, ему-то в Лизаньке интересны отнюдь не ясные ея очи, но приданое, каковое в целом было неплохим… Что до истории той нехорошей, то имелась у Евстафия Елисеевича мыслишка о том, как до правды-то добраться…
— Хорошо, дорогая, будь по-твоему, — Евстафий Елисеевич присел на лавочку, понимая, что притомился. Жарок был выходной костюм, а может сам он, с язвою своею, раздобрел на кабинетной-то работе… некогда, небось, что в жару, что в холод… хорошего актора, как волка, ноги кормят. — Ежели ты его и вправду полюбила…
— Полюбила, — отозвалась Лизанька.
…папенька в шерстяном не по погоде костюме сопрел. Лысина его сияла на солнышке, лицо сделалось красно, некрасиво. И неудобно было, что он, познаньский воевода, ныне похож на купца средней руки…
— Тогда сделаем так. Завершится конкурс. Я поговорю с Аврелием Яковлевичем, чай, не откажет помочь…
— В чем?
Чего-чего, а помощи этого отвратительного человека, который Себастьяна на все королевство опорочил, Лизанька не желала.
— Вызовет ту девицу, поговорит… и ежели нету за твоим… женихом…
Лизанька кивнула, подтверждая, что Грель — именно жених и никак иначе.
— Так вот, ежели нету за ним криминалу, то я препятствовать браку не стану…
…Евстафий Елисеевич здраво предположил, что по окончании операции об этом самом браке можно будет забыть, потому как купеческий сын — слишком мелко при Лизанькиных-то амбициях. И мысль эта весьма познаньского воеводу успокоила. Все ж дочь свою он любил и желал ей исключительно добра. Лизанька же нахмурилась, заподозрив неладное.
Подождать?
Нет, до этой беседы она собиралась ждать, но… вдруг папенька задумал что-то? И Аврелий Яковлевич опять же… позовет… обратится… но за тем ли, чтобы поднять из могилы давным-давно помершую и никому неизвестную девицу? Или же за отворотным зельем?
С них станется Лизанькину любовь порушить.
Добра они хотят… будто бы сама Лизанька себе зла желает. За между прочим, ей лучше знать, что для нее добром является. Но спорить с папенькой она не стала.
— Конечно, — улыбнулась очаровательно и поцеловала в щеку. — Так мы и сделаем!
Вернувшись в комнату, Лизанька села писать письмо.
Ждать? О нет! Собственным счастьем рисковать она не собирается. Если папенька думает, что он самый хитрый, то… Лизанька сбежит. Не одна, естественно, а с любимым… в ближайшем храме их обвенчают, и тогда уже папенька ничего-то сделать не сможет.
…а свадьба у нее все одно будет.
Позже.
Глава 10
В которой все-таки наступает полнолуние, а также происходят многие иные важные события
У кого в сердце нет места для страха — у того в голове всегда найдется место для пули…
Вывод, сделанный весьма опасливым лейтенантом, которому удалось пережить войну, а тако же женитьбу на полковничьей дочери вопреки желанию ея матери.Аврелий Яковлевич объявился накануне полнолуния и был встречен крайне неприязненным взглядом. Ненаследный князь к означенному месту явился заблаговременно и ныне сидел на беломраморной чаше фонтана, кутаясь в вязаную шаль с бахромой и нахохлившись, точно сыч.
— Я все знаю! — заявил он и указующим перстом ткнул ведьмаку в грудь.
— Это хорошо, если все, это полезно, — Аврелий Яковлевич перст отвел.
— И не мечтайте, что я закрою глаза на этакое… этакое… — Себастьян руками взмахнул и к груди прижал, исторгнув тяжкий низкий стон.
— Тебе плохо, дорогой мой? — осторожно осведомился Аврелий Яковлевич и попытался князю лоб пощупать, но прикоснуться к себе старший актор не позволил. Спрыгнув со своего насеста, он с немалым проворством отбежал.
— Плохо! Ужасно!
— Что болит?
— Сердце болит, — ненаследный князь обе руки к груди прижал. — Просто на части рвется!
Аврелий Яковлевич мысленно прикинул яды, каковые оказывали бы подобное действие. И список получился внушительным, вот только что из этого списка на метаморфа подействовало бы, он не знал.
