Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)
Я довольно улыбнулся. Всё по сценарию. Вот только почему их было двое?
— Подсознание, босс, — пояснил гангстер. — Вносит свои коррективы.
— Хватит болтать! — остановил я его. — Где Порхающая Странница и что вы с ней сделали?
— Значит, её так зовут? А мы всё «Полли» и «Полли»… Главное, откликалась ведь, маленькая шалунья. Мы её очень полюбили, но это не помогло. Свято хранила свой, то есть наш секрет. Маньячка какая-то. Когда ребята устали, мы применили новый метод. Решили растопить сердце красотки лаской. Дарили цветы, посвящали стихи. Ни словечка! Посулили принять в Синдикат, обучили стрелять, драться, пить виски и ругаться матом. Всё освоили в совершенстве, реакция — нулевая. Шеф пошёл на крайний шаг: предложил руку и сердце. Они у него в холодильнике хранились с тех пор, как он заменил их на электронные протезы. Не согласилась, вдобавок назвала шефа теми словами, которым мы сами её научили. Тогда он махнул рукой и сказал, что делать нечего — будем пытать. Вчера мы порвали ей блузку на плече и спустили петли на колготках; сегодня оставили без сладкого, а завтра станем щекотать. Или прикладывать калёное железо, если узнаем, что хначит «калёное» и есть ли оно у нас. Ребята — за железо, потому что звучит романтичнее. А сейчас она в сарае, в потайной гостиной, смотрит мыльную оперу. Серия триста тридцать шестая, ключевая. За десять минут до конца Директор телевизор выключит.
Странно, подумал я, неужели моя невеста опустилась до такой низости? Однако изумляться и размышлять о несовершенстве сего мира и некоторых его ветреных представительниц времени не было.
— Веди, — приказал я. — И чтоб без фокусов!
Бандит, явно нацелившийся еще долго излагать подробности своей многотрудной жизни, заныл:
— Ну, хоть фокусы-то разрешите показать. Просто так идти скучно. Пожалуйста!..
— Хорошо, — согласился я. — Но только один.
Он сжульничал и продемонстрировал два: с яйцом в бутылке и — карточный — с исчезающей шестёркой. Оба старые.
Наконец, пройдя длинную анфиладу комнат, стены которых были оклеены глянцевыми стерео-картинками, вырезанными из альманахов «Жизнь под крышей» и «Играющий мальчик», мы подошли к двери, обшитой кожей. На двери были привинчены три таблички: «Не мешать! Идут пытки», «Не входить! Снимается порно» и «Тише! Люди же спят». По знаку провожатого мы разулись, и он робко постучал.
— Чёрт побери! — раздалось изнутри. — Просил же не беспокоить.
Тем не менее, дверь отворилась. Я вежливо пропустил друга вперёд, а наш вергилий и вовсе скромно отполз отполз в сторонку, талантливо прикинувшись ветошью. Я заранее попросил Камня изобразить на лице типичное для него выражение снисходительного презрения к ничтожеству ближних своих, соединённое в равных пропорциях с уверенностью в собственной значительности. Обычно это сразу приводит аудиторию в состояние надлежащего благоговения. Для пущей убедительности я ещё и дополнительно расширил грудную клетку Камня, и когда он вошёл в комнату, невозмутимо неся на физиономии вышеописанную маску, а на плечах — основную часть стены, гангстеры, заполнявшие помещение, в панике расползлись по углам. Некоторым удалось бежать по мышиным ходам, один угодил в паутину и был пожран её восьминогим строителем, остальные прижались к плинтусам и дрожали.
Пока Несущийся, сняв тёмные очки и рубашку, играл желваками и мускулатурой, я осмотрел гнусное сборище, вычленил лысоватого толстяка в тройке и с бабочкой и с нажимом спросил его:
— Вы — шеф?
— Никак нет, — проблеял пухленький, судорожно пытаясь принять позу эмбриона. — Бухгалтеры мы. Денежки считаем, знаете? Там тысчонка, две тысчонки, три, четыре…
— Я так и знал, — мрачно произнёс я и помог ему впасть в кому.
Потом я вновь оглядел гостиную, на сей раз обратив внимание на седовласого красавчика в летнем белом костюме, и, подпустив металла в голос, осведомился:
— Вы шеф?
— Я, — со вздохом признался он.
— Я так и знал, — констатировал я, вновь демонстрируя присущую мне проницательность. — Чем заняты, милейший?
— В основном, строю козни честным гражданам и конкурентам, — покаянно проговорил Ночной Директор. — Руковожу коллективом. Народ меня любит, уважает, без меня бы они пропали.
Я перевёл взгляд на развенчанных головорезов. Они всё еще были объяты ужасом, но уже приняли более удобные положения. Бандиты закивали: мол, да, пропали бы.
— Ну, вот видите, — облегчённо сказал шеф.
— Я вас не об этом спрашиваю, — сквозь зубы процедил я. — Меня интересует ваше времяпровождение в текущий момент.
— А, сейчас, — понял он наконец. — В данную минуту, вот, девушку пытаем, информацию добываем, — и он указал на нишу напротив телевизора, в которой за кулон на шее была прикована полуобнажённая блондинка, раскинувшаяся по стене в прихотливой соблазнительной позе. — Не желаете присоединиться? На равных паях, так сказать.
— Не интересуюсь, — сухо ответил я.
В это время Камень направился к нише освобождать пленницу. Он напряг могучие мышцы…
— Стой! Не рви, — закричала девушка, но было уже поздно: серебряная цепочка, невинная жертва сложных обстоятельств жизни. взвизгнув, распалась на части. — Дикарь! Варвар! Это же ручная работа. Где ж я теперь новую достану?
— Хорошо, — сказал шеф, — ваши аргументы весьма убедительны. Контрольный пакет у вас. Семьдесят процентов, а? И двадцать восемь у меня.
— Семьдесят плюс двадцать восемь равняется девяноста восьми. Где же оставшиеся два процента?
— Ну, вы волчище, — восхищённо воскликнул он. — А как же мои парни? Неужели вы совсем хотите лишить их доли? Так что же, по рукам?
Никак не отреагировав на эти слова, я обратился к другу:
— Бери девушку, и пойдём.
Он взвалил кусающуюся и царапающуюся девицу на плечо и вышел. Я двинулся вслед за ним.
— Погодите, — как клещ, вцепился в меня шеф. — Куда же вы уходите? Разве мы не договорились?
— Нет, — кратко ответил я, стряхивая его со спины.
— Так сколько же вам надо? — взвыл несчастный. — Назовите вашу цифру.
— Ничего мне от вас не нужно. Я не хочу иметь с вами дел.
— Но почему?!
— Потому что данная сюжетная линия закончена.
Обернувшись, я облил их обильной порцией презрения и, перешагнув порог гостиной, кинул за спину горящую спичку. Грянул взрыв, и огонь заполнил покинутую арену действия. В воздухе реял пепел надежд.
На улице Несущийся Камень успокаивал освобождённую пленницу:
— Не надо плакать. Мы купим вам новую цепочку. И платьице тоже.
— Кстати, Стон, — обратился он уже ко мне, — это не Странница.
