Искандер Севкара - Ангелы острова Терраглорис
— Лициния, любовь моя, ты прекрасна как тропическая ночь, твое тело само совершенство, да я и не вправе заставлять тебя делать что-либо против твоей воли. Ты сама можешь решить сейчас, предстанешь ли ты передо мной в том виде, в каком тебе должно быть по своей природе, а не по причине наказания, наложенного Создателем на своих непослушных детей, ваших патриархов. Какой ты хочешь возлежать на нашем брачном ложе, такой ты и будешь, но помни Лициния, я обожаю тебя, твою красоту, твое изящество, твои ум и чувства, без малейшей лжи или неискренности считаю твое тело самым совершенным храмом, который был выстроен для чистой и непорочной души. Я полюбил тебя такой, какая ты есть, с твоими черными, как вороново крыло, волосами и телом столь изящным, словно он высечено из черного обсидиана искуснейшим скульптором. Ты возбудила во мне такое великое желание, которое заставляет мужчину совершать самые безумные поступки и восставать против всего мира, если что то встает между ним и его возлюбленной. Такой же желанной ты будешь для меня, если захочешь, чтобы теперь твое тело стало, подобным драгоценному жемчугу, твои губы вспыхнули, будто кораллы, грудь расцвела розовыми бутонами, волосы стали золотыми или любого иного цвета, а глаза стали карими, голубыми или зелеными. Моя магическая купель вернет тебе твой естественный вид и откроет всем твою подлинную красоту.
На несколько минут Лициния задумалась, а потом робко улыбнулась мне и сказала:
— Ольгерд, и я сама, и все мои подруги, вызвались лететь добровольцами не только потому, что нам хотелось защитить обитателей Терраглориса, ангелов и друинов от неведомого врага, но и потому, что нам принесли известие о том, будто какой-то маг из Зазеркалья, наконец, принес нам весть об освобождении и теперь ангелы снова становятся в его магических купальнях белокрылыми и златовласыми. Конечно же я мечтала стать такой, как и все ангелы, и именно это я и хотела сделать, прилетев на остров, но испугалась, думая, что теперь всем откроется мое уродство. Ты первый и единственный мужчина, который назвал меня красивой, Ольгерд, и теперь, глядя в эти огромные зеркала, я тоже нахожу, что мое тело не лишено некоторой красоты и изящества. Любимый, конечно, я мечтаю обрести белоснежные, сверкающие крылья и золото своих волос, ведь мои родители были когда-то златовласыми ангелами, но Ольгерд, я должна предупредить тебя…
Остановив Лицинию на полуслове, нежным поцелуем, я поднял крылатую девушку на руки и строго сказал ей:
— Любовь моя, больше ни слова о том, что находится снаружи. Всем твоим собратьям ангелам, а заодно вашим верным друзьям и помощникам друинам, вовсе не помешает посидеть в темноте пятеро суток и малость подумать. До этого времени, я уже устраивал Терраглорису трое суток без напоминания о солнце и праздничную иллюминацию, когда солнце светило подолгу. Ради того, чтобы продлить наше наслаждение, я на целых пять суток погружу Светлый Парадиз во мрак, но только прошу тебя, любовь моя, несравненная моя Лициния, не надо говорить со мной ни о чем, что лежит за пределами нашего с тобой мира, ведь мы остались вдвоем на слишком короткий миг, чтобы растратить его на обсуждение каких-то проблем. Поверь мне, Лициния, я пришел в твой мир только за тем, чтобы вернуть солнце не только ангелам Терраглориса, но и всем друинам. Чего бы мне это не стоило, но я прекращу это несусветное безобразие, даже если мне придется ухватить Создателя за бороду и силой заставить его поклониться вашим патриархам, а их я заставлю покаяться и примириться с тем, что пришлось пережить им самим и главное вам, молодым и ни в чем не повинным ангелам. А теперь любовь моя, позволь мне вернуть тебе светлый и прекрасный облик.
Покидая наш небольшой островок, я прихватил с собой две небольшие золотые фляжки. В одной находилась золотая вода, а в другой изумрудная. Как только магическая купель для Лицинии была готова, я поднял девушку на руки и вошел с ней в большой, беломраморный бассейн. Правда, на этот раз моя магическая купальня была тиха, нежна и ласкова, словно Русалочье озеро.
Вода тихо и бережно приняла Лицинию в свои ласковые, теплые объятья и беззвучно растворила в себе этот черный бриллиант Терраглориса, чтобы явить этому миру прекрасную девушку с такими яркими золотыми волосами, что на них было больно смотреть. Красота Лицинии была совершенно особенной. В ней воплотились все мои прекрасные возлюбленные и только тогда я понял по-настоящему, что это сам Господь Бог направил ко мне эту чудесную девушку.
Поняв это, я понял и еще одну простую истину, - Лицинии теперь недолго придется оставаться в Парадиз Ланде. Именно мне посчастливилось стать её первым мужчиной, открыть в ней всю полноту источника, дарующую Господу Богу энергию любви, но и мне предстояло теперь отдать свою сестру её будущему мужу, с которым она будет жить вечно. Кажется это внезапно поняла и Лициния. Посмотрев на меня своими огромными, прекрасными, золотисто-карими глазами, девушка, словно поняв это, спросила меня:
— Ольгерд, что будет со мной потом?
Прежде, чем ответить своей возлюбленной Лицинии, я заставил её белоснежные крылья взлететь под самый потолок нашего зала для новобрачных, чтобы обнять девушку так крепко, как только это было возможно. Как я не крепился, а из моих глаз все-таки выкатилось несколько горьких капель сожаления, что не она была первой девушкой, которую я встретил в Парадиз Ланде и что я сделал это прекрасное, небесное создание своей родной сестрой. Преодолев свое будущее горе, всю боль расставания, я тихо сказал своей Лицинии:
— Мне отчего-то кажется, что теперь тебе уготована иная судьба, чем я думал сначала, моя драгоценная Лициния. Если мне полностью не изменила интуиция, то вскоре именно ты станешь тем выкупом, который Терраглорису придется выплатить за свою свободу и прощение. Ты станешь подругой самого Создателя и поверь мне, Лициния, ты сможешь полюбить его всем сердцем и он будет любить тебя так, как более никто во всех владениях Господа Бога, во всех миллиардах его Вселенных. Однако, вместе с тем, ты всегда будешь моей родной сестрой и дочерью нашего неведомого отца, - Великого Маниту. Правда, все это будет потом, а сейчас ты моя возлюбленная и горе тому, кто посмеет сунуть свой нос или клюв в эту комнату. Не будем же терять времени даром, любовь моя, ведь нас ждет самое чудесное брачное ложе, какое я только смог придумать для нас двоих.
— Да, любимый, не будем терять времени, давай выпьем оставшиеся сто девятнадцать часов счастья до последней капельки, не потеряв ни единой секунды, чтобы я могла всегда помнить тебя, когда стану твоей самой любимой сестрой. - Ответила мне моя любимая крылатая девушка, явно давая понять, что Создателю теперь придется здорово извернуться, чтобы завевать её прекрасное тело и пробудить его для любви.
