Грег Бир - Хорал забвения
— Здравствуйте, — поспешил сказать Майкл.
Перед ним стояла весьма и весьма необычная женщина. Ее удлиненные члены сохранили женственную округлость, руки свисали почти до колен, а лицо было плоское, широкое, с длинными узкими глазами и тонкими бровями. Она чуть ссутулилась и оттого казалась ниже Майкла на дюйм-другой.
Женщина подняла руку и зашевелила перед плоской грудью длинными, как паучьи лапы, темными пальцами с тонкими черными ногтями.
— Здравствуйте, — повторил Майкл.
Она неторопливо оглядела его, ритмично покачивая головой. Ее короткие волосы цветом, длиной и толщиной напоминали гусиный пух.
— Джан Антрос, — произнесла она. — Обычное человеческое дитя.
Голос походил на мышиный писк, но в нем слышалось и нечто вроде завывания ветра.
Майкл снял левый ботинок и вылил воду, затем проделал то же самое с правым, ни на миг не спуская глаз с диковинной фигуры. В ботинках хлюпало, когда он их надевал.
— Меня зовут Майкл, — произнес он как можно учтивее.
— Тоненький да нежненький, — мелодично проворковали в хижине, и в окне показалась другая женщина. Ее лицо покрывала сеть морщинок, а также красных и пурпурных линий татуировки. — Никакой солидности.
У Майкла за спиной, на сравнительно безопасном расстоянии, появилась третья женщина. Она стояла на одной длинной и худой ноге, а другую, подогнув, прижимала к груди. Рыжеватые волосы были заплетены в длинную, до колен, косу.
— Толстуха прислала нам хилое человеческое дитя. Она надеется, что мы его обучим?
— Вы — Нэр, Спарт и… Кум? — спросил Майкл, пытаясь стучать зубами потише.
— Я Нэр, — представилась Журавлиха, стоявшая на одной ноге.
— Спарт, — проворковала та, что высунулась из окна.
— Кум, — сказала женщина с волосами как пух. — Хочешь у нас учиться?
— Я не знаю, чего хочу, — признался Майкл. — Мне бы только выбраться отсюда.
Журавлихи захихикали — словно прошелестели опавшие листья.
— Мы тебя не обидим, — заверила Кум, отступив на шаг. — Разве так, чуть-чуть. — Ее волосы на ветру казались живыми.
— Мы не имеем ничего против человеческих детей, — добавила Нэр и закружилась на месте.
— Но кое-что ты должен сделать, это уж точно, — пропела Спарт и плюнула в ближайшую кучу мусора.
— Выжить, — подхватила Нэр.
— Уцелеть в Сидхидарке.
— Бороться за жизнь.
— Бороться, чтобы стать человеком.
— Понял?
Майклу оставалось только кивнуть. В тот момент, когда он отвернулся от хижины, Спарт покинула свое место у окна и появилась между Нэр и Кум. Она оказалась самой высокой, ее продолговатое лицо особенно напоминало лица сидхов. Татуировка — замысловатый узор из листочков, веток и завитков, — украшала все не прикрытые одеждой части тела.
— Ты должен построить дом на этом холме, шагах в тридцати от нашего, — продолжала Спарт. — Лес тебе принесут сегодня вечером. Пока не построил собственный дом, считай, что не существуешь.
— А что сейчас делать? — спросил Майкл. Пока говорила Спарт, он не сводил с нее глаз, и вдруг заметил, что две другие Журавлихи исчезли.
— Будь терпелив. — Голос Спарт, подобно голосам Элионса и его всадников, звучал завораживающе. — Тебе ведь это по силам, а?
— Да.
— Пойди туда, где хочешь построить дом, и сядь. Лес будет попозже.
Журавлиха вернулась в хижину, оставив его в одиночестве на берегу ручья.
Майкл потоптался на месте, глядя на Полугород. Потом притенил ладонью глаза и посмотрел на небо.
Ни единого облачка. Сияющая эмалевая голубизна смешивалась с оранжевыми и зелеными полосами у горизонта. Примерно в тридцати ярдах от хижины, на другом берегу ручья, два камня образовали нечто вроде кресла шириной в ярд и высотой около полутора футов. Перебравшись на ту сторону, Майкл уселся в это естественное кресло и снова принялся разглядывать небо. Временами оно становилось необычайно красочным, сотни оттенков различных цветов добавлялись к голубому. И при этом оно не походило на картину, но казалось живым, переливалось и пульсировало.
Зрелище опьяняло. До сих пор Майкл видел все будто через закопченное стекло. Теперь, когда оставалось только сидеть в одиночестве и ждать, ясность прямо-таки хлынула с небес. Самой своей нереальностью небо подчеркивало реальность всего происходящего вокруг.
Впрочем, реальность эта была совсем иного свойства, нежели та, к которой Майкл привык на Земле. Она была живее, зримее и проще.
Он опустился на колени под валунами, сорвал травинку, растер в ладонях, измазав их соком. Стало щекотно — крошечный муравей пробирался по руке между светлыми шелковистыми волосинками. Он был прозрачный, с переливчатым опаловым оттенком. Прежде Майкл не задумывался, есть ли в Сидхидарке насекомые. Стало быть, есть, но, похоже, немного.
А как тут с птицами, кошками, собаками, коровами? Лошадей он уже видел, и… Откуда берется молоко?
Клонило в сон. Майкл прислонился спиной к камню и закрыл глаза. Тьма под веками умиротворяла и убаюкивала. Потихоньку вздыхал ветер.
Майкл не знал, сколько времени он проспал. Когда проснулся, солнце садилось. Облаков по-прежнему не было, но над горизонтом неподвижно висели цветные полосы: бледно-розовые и зеленые вверху и оранжевая — особенно яркая — над самым диском солнца. Майкл никогда не видел такого заката.
Он глянул на восток. Там небо приобрело голубовато-серый металлический цвет. Уже появлялись звезды, точно раскаленные добела кончики иголок. Вместо того чтобы мерцать, они описывали маленькие круги, как светлячки на привязи. Майкл иногда брал карту звездного неба Уитни и летними ночами отыскивал немногие созвездия, видимые над Лос-Анджелесом. Теперь он не узнавал ни одного.
Заметно похолодало. Окна хижины светились оранжевым. Майклу пришло в голову заглянуть туда — интересно ведь, что делают Журавлихи. Но, потерев синяк на щеке, он передумал.
Только сейчас Майкл заметил, что пропали наручные часы. Он полез в карман брюк за ключом — его тоже не было. Впрочем, осталась книга.
Без ключа Майкл чувствовал себя голым. Он проклинал похитителей, возмущался тем, как с ним здесь все обходились, но поделать ничего не мог.
Край солнца скрылся за дальними холмами. Только тусклое оранжевое сияние пробивалось сквозь дымку, которая, как думал Майкл, лежала над Проклятой долиной за пределами Земель Пакта. На месте солнца от горизонта к зениту поднялась четкая полоса тьмы, потом другая слева и еще одна справа, словно тени лент, трепещущих на ветру.
Майкл прислушался. На земле все смолкло, но с небес доносился тихий гул, как будто пели под ветром провода. Когда стемнело совсем, гул прекратился.
