Олеся Андреева - Люди без Планеты
Рената ждала нашего разговора. Но, к сожалению, не так, как я. Для нее это был очередной прием клиента-шизофреника, что задевало меня не меньше, чем ее 'дружба' с Аарошей. Мы, те из нас, что были людьми, уже привыкли трапезничать под белым, увитым каким-то вьюном пологом беседки. Я свалился в кресло, вытянув ноги. Рената делала записи в блокноте. Мы как-то естественно остались одни в беседке.
— Не мою ли карточку рассматриваете, доктор? — Усмехнулся я.
Она подняла на меня свой ироничный взгляд, сделав жест рукой, словно поправляет очки.
— Конечно, Боровой, у меня на вас уже целое дело сшито.
— И как будем меня лечить?
Мне стало интересно, каким она была специалистом, какие у нее были пациенты, и ходила ли она сама к психоаналитику.
— Вообще-то, должен признаться, — Я даже в знак искренности положил руку на грудь. На свою, к сожалению. — Для меня все психоаналитики — шарлатаны. Я сам неплохо справился бы с подобным вышибанием денег.
Рената рассмеялась, качая головой.
— А я только хотела сказать, что у вас намечается прогресс, Боровой, раз уж вы сами обратились за помощью.
Из шутки нужно было перевести разговор в романтическое русло. Я надеялся развернуть нашу лодку хотя бы в дружеском направлении.
— В общем, не будем тянуть резину. — Я присел ближе к краю кресла, поставив локти на колени. — Ты сама прекрасно знаешь, что я… неровно к тебе дышу.
Теперь уж она совсем расхохоталась. И это все сложилось, как кусочки калейдоскопа в одну картинку. Так и должно было быть: лето, белая беседка, увитая зеленью, смеющаяся красивая женщина, желательно Земля… Мне определено нравилась эта картинка.
— Это самое романтичное признание в любви за всю мою жизнь. — Продолжала она смеяться. — Руслан, меня умиляет твоя самоуверенность.
— А я рад, что ты в меня веришь!
— Значит, ты не собираешься отказаться от своей затеи со взломом? — Она болтала пальцами карандаш.
— Кто владеет информацией, тот владеет миром! — Заявил я, потягивая непонятный напиток, который мы давно окрестили, как 'Мультифрукт', за неимением более подходящего названия.
— Знаешь, первый признак мании величия — наличие подобных афоризмов.
— Буду иметь в виду. — Мне нравилось, что мы опять могли нормально разговаривать. И она была первым человеком, у кого я мог поинтересоваться о самочувствии сестры. — Так что с Настей происходит?
Лицо ее изменилось. Мне было хорошо от мысли, что она заботится о моей сестре. Наличие друзей на планете, полной кровососов, как-то внушало нежный трепет.
— Вам надо поговорить. Точнее послушай ее. — Рената остановилась. — А лучше, знаешь, оставь ты ее пока в покое, не дави, пока она сама не проявит инициативу или агрессию.
— Так что мне сейчас делать?
— Перестань подстраивать ее под свое видение. Она не такая, какой ты ее себе нарисовал.
— Черт, вы — психоаналитики, всегда сыплете туманными определениями. — Усмехнулся я.
Мир был налажен. И пока на этом можно было успокоиться. Главной задачей был визит в дом профессора.
На шоу были все. Собрать всю охрану в одном месте было делом нелегким. Но Ариадна пошла навстречу моим уговорам. Она готова была согласиться на все, лишь бы ее подопытные кролики были довольны своей ограниченной свободой. За видеонаблюдение я не переживал. Когда я проверну свое дело, уже будет все равно.
Думаю, никто из римпвийцев не догадывался, что каждый из них под нашим присмотром. Весь персонал уселся по лавкам перед сценой. Приобняв Машу за плечи, я усмехнулся.
— Твой дебют, старший ассистент! Попав на сцену, ты уже не сможешь от нее отказаться.
Машка волновалась больше всех. Ее кипучая энергия выплескивалась на каждого встречного. Она начинала дело, тут же вспоминала что-то другое, но и его не заканчивала, берясь за новое.
Из-за кулис я наблюдал за тем, как Сергей и Рената расположились на самых дальних лавках. За ними были закреплены определенные римпвийцы. Задача этих двоих была не упускать их из виду, что бы все были у сцены.
Мы использовали все известные нам приемы, надеясь, что они сработают на римпвийцах, как на людях. Яркие ткани, броские декорации, две прекрасные ассистентки, ну, и маэстро. Апогеем стал классический номер с моим исчезновением. Я эффектно появился, провел забавный расслабляющий номер. И после него меня ждал главный фокус. Мне нужно было попасть незамеченным в дом профессора. Охрана вся собралась у сцены, увлеченно наблюдая за тем, как Настя, протыкает корзину, в которой сидела Маша. Весь вечер под моим концертным костюмом находилась серая одежда. Она не так выделяется в ночи, и как хамелеон сливается практически со всем. Яркая иллюминация сцены отвлекала внимание зрителей, так что я не боялся быть уличенным.
В дом я пробрался через открытое окно в гостиной. И это не составило никакого труда. Глянув за спину, я убедился, что шоу в полном разгаре, зрители в экстазе. На все у меня было пятнадцать минут. Три, из которых я уже использовал. Проскользнув в кабинет, я включил фонарик. Луч света плясало на неизменном бардаке. Профессор не отличался особой любовью к порядку, это относилось и к его записям. Я подумал, где он мог хранить особо важные документы? И как найти их в этом хаосе? Неплохо было бы забраться в его компьютер, но с подобной техникой на Римпве я еще не сталкивался, и увидев этот простейший с виду агрегат, почувствовал себя полнейшим ламером. Поэтому я начал рыться наугад. Быстренько осмотрел записи на столе, ничего интересного там не обнаружив, я методично перешел к стопке бумаг на кресле. Сваленные только одному Иванову понятной системе, они так же ничего нового мне не показали. Графики, чертежи, записки на полях размашистым почерком. Время тикало, а я пока ничего не обнаружил. И это было хорошей новостью. Потом мое внимание привлекла полка на стене. Папки на ней были выстроены по порядку, что и выделяло их из общей картины. В свете фонарика я увидел, что на каждой стояло имя одного из нас и дата. Имя профессора так же присутствовало. Значит, и себя он так же включил в список испытуемых. Это делало ему честь скорее, как человеку, а не ученому. Я открыл папку с Настиным именем, надеясь, что, возможно, через взгляд исследователя я смогу понять ее лучше. Но это я, конечно, не туда обратился, так как в графиках, цифрах, снимках, похожих на УЗИ, я разбирался еще меньше, чем в психологии. Только записка с уже узнаваемым почерком Иванова: 'Показатели падают' меня насторожила. Похоже, моя сестра решила вести жизнь овоща. В папке с моим именем так же была подобная записка, однако гласившая, что мои показатели зашкаливают. Еще бы они не зашкаливали! У меня потрясение на потрясении! Куда не взглянешь, так выплеск эмоций! Похожая запись было сделана, как у Ренаты, так и у Маши. Показатели Сергея были ровными, за исключениями недавнего скачка. Ну, это понятно. Но опять ничего важного. Время на исходе, а я ничего не нашел еще!
