Ирина Крупеникова - Рожденные смертью
Патологоанатом пробурчал нечто нелестное в адрес всех «полуштатных дежурантов» и повторил:
— Претензий от родственников не будет, говорю, потому что родственников нет. Она детдомовская. Как раз увозят уже. У меня тут и так мест не хватает.
Жалобные гудки сменили немногословного собеседника. Доктор Полозов медленно опустил трубку на рычаг и вздрогнул: показалось, что на кисть упала горячая капля.
«Мы должны похоронить ее имя!» — голос Лиса вспыхнул в памяти.
— Пожалуй, шиза все-таки заразна, — вслух повторил Тур слова близнеца и решительно снял белый халат. — А ты, Кикимора, возвращайся домой.
К счастью, входящая в ординаторскую медсестра последнюю фразу не расслышала.
— Лида, я должен отлучится минут на сорок. Но я никуда не уходил.
— Всеволод Васильевич! — глаза аккуратной девицы в белой шапочке очаровательно округлились.
— Все будет в порядке, не волнуйтесь. Номер моего сотового вы знаете.
Несмотря на утренний час на городском кладбище царило оживление. Два катафалка виртуозно разминулись в воротах, а подъехавший третий, чтобы не создать классическую «пробку», благоразумно остановился на дороге. Затормозила и белая «Шестерка».
Тур опустил стекло, автоматически выдернул из пачки сигарету, закурил. В дальнем конце поля, разбитого на крошечные дворики низкими оградами, столпилась притихшая кучка подростков во главе с двумя пожилыми женщинами. Забытый пепел дважды упал на колени, прежде чем нетерпеливые могильщики сняли привезенный гроб с железных «козел», заменивших лафет. Тур отвернулся. Конкретных мыслей не появлялось, но разгорающаяся тревога подогревала кровь и заставляла сердце сжиматься чаще и чаще. Это Ворон почуял неординарное состояние близнеца.
— У меня все нормально, брат. Не звони мне сейчас, — проговорил Тур, хотя понимал, что слова как таковые не дойдут до адресата.
Но Ворон как будто услышал. Сотовый телефон в кармане промолчал.
Вторая сигарета потухла, когда провожающие сели в мрачный автобус. Сделавший дело катафалк развернулся, медленно проехал мимо «Шестерки» и вскоре скрылся из вида. Тур не двигался. От кончиков пальцев к плечам и груди потек влажный холод. Озноб застрял в спине, сковав тело морозной пленкой. Остыло лицо. Ветровое стекло заволокло пепельным туманом, и дневной свет в салоне померк. Шелест ветра в юной кроне лохматой ольхи превратился в глухой шорох змеиной чешуи — помнишь?
Древесная гниль. Шкура быка.
Стынь кругом. Горячая рука.
Примешь?
Шаг до черты. Бой против рока.
Две гиблых дороги. Одна дорога.
Осилишь?
Топь и туман. Вой из болот.
Два как один. И Переход…
Всеволод Полозов вздрогнул всем телом. Бешено колотилось сердце. Он несколько раз глубоко вдохнул и решился заглянуть в зеркало: белое острое лицо покрыла обильная испарина. Он неуверенно усмехнулся. Ворон выглядел точно также после первого и единственного посещения кладбища. Это было давно, и с тех пор брат избегал появляться в подобных местах. Тур вроде бы и раньше знал, почему. Теперь знал наверняка.
Но ухабистая колея звала к песчаному холмику с одиноким пластмассовым венком. И Тур тихо сказал сам себе: осилю. Откуда на язык выпало это слово, он постарался не думать. Вышел из автомобиля и направился к могилам, скрывая за размеренной поступью взбунтовавшиеся чувства.
На алюминиевой табличке, криво торчащей в песке, значилось: «Степанова Наталья Ивановна». Даты рождения и смерти автор надписи начертить не потрудился, а лента на венке явно кустарного производства отличалась изумительной лаконичностью: «Нашей Наташке».
Тур оглянулся вокруг. Могильщики удалились на противоположную аллею, посетителей у свежих захоронений не было вовсе, и на высокого подтянутого мужчину в элегантном темном плаще некому было обратить внимание.
— Вот и всё, девочка, — негромко произнес он, обращаясь к могиле. — Пусть твое тело покоится в мире. А дух… Перчатки упали на песок, а ладони, вмиг ставшие холодными, будто лед, опустились на могильный холмик.
— Наталья Степанова. Мы отдаем твое имя бренной плоти. Навечно. Ты не заложная отныне, ты наш друг. Оставайся с нами как… Кикимора.
Более или менее стройные мысли Туру удалось выудить из сознания, когда «Шестерка» катилась по шоссе в направлении к городу. На рабочем месте он отсутствовал уже пятьдесят минут. Если за это время привезли какого-нибудь бедолагу, и он погибнет, не дождавшись хирурга, занимающегося спасением призраков… Доктор Полозов оборвал силлогизм на коварном «то». Медсестра Лида позвонила бы. Обязательно.
Он вынул сотовый, убедился, что аппарат включен, помедлил и вызвал номер брата.
— Ворон, ты даже представить себе не можешь, какую глупость я только что сморозил, — произнес он.
На другом конце послышалось напряженное дыхание.
— Где ты?
— Возвращаюсь в клинику.
— Я еду к тебе!
— Ворон…
В таких ситуациях возражения не принимались. Остановить Ворона сейчас мог разве что всемирный потоп. Тур бросил аппарат на пустое сидение рядом и покрепче взялся за руль. На сердце стало легче. Что бы там ни было, а телефонный разговор не чета беседе с глазу на глаз.
Заворачивая на двор областной больницы, Всеволод Полозов заметил припаркованный между двумя «скорыми» темно-синий БМВ. Запрет на въезд «кроме машин персонала» Владимир Полозов игнорировал всегда.
«150, не меньше, — отметил про себя Тур, оценив время, за которое брат домчался до места встречи. — И под 90 по городу».
— Я спешил, — Ворон предупредил упреки близнеца. — Где тебя носило?
— Я похоронил имя погибшей девочки.
— Та-ак, — выжал из себя Ворон.
Выслушав всё, начиная с описания ощущений на тактильной панели, он прошелся взад-вперед перед братом и предложил.
— Давай допускать, что нечто потустороннее завелось около нас. Оставим пока вопросы — почему и как. Займемся расшифровкой его поступков. Признаю сразу: логику нашей Кикиморы я не понимаю.
— «Нашей Кикиморы», — хмыкнул Тур. — Похоже на семейное помешательство.
— Не исключаю, — глаза Ворона, не скрытые под очками, приобрели холодные тона. — Но нельзя отрицать, что ты что-то чувствовал, я что-то видел, а Лис что-то действительно слышал.
— Это меня и тревожит, — Тур вздохнул и посмотрел на часы. — Мне пора, близняшка. Лису о моих похождениях знать рано.
