Дмитрий Браславский - Паутина Лайгаша
Иерарх задумчиво пригладил редкие волосы на затылке.
– Слишком молод. На все воля твоя, но стать иерархом в таком возрасте… Он даже не в силах осознать, чего добился милостию твоей.
– Считаешь, что я незаслуженно его возвысил? – прищурился Айригаль.
– Рано, – обронил Савернос. – Лет через двадцать– двадцать пять он был бы вполне на своем месте. Или не был бы.
– Еще, – коротко потребовал бог.
– Не глуп, – поразмыслив, произнес Савернос. – Но чересчур честолюбив. Для настоятеля обители – хорошо. Для иерарха – опасно.
– Еще!
– Плохо управляем. Несколько раз подчинялся мнению синклита нехотя, через силу. Приходилось взывать к имени твоему.
– Иными словами, он тебе не люб? – подытожил Айригаль.
Савернос закашлялся. Старый прием: пока думаешь, что сказать, не вредно бы отвлечь собеседника. В юности ему с той же целью приходилось громко и нудно сморкаться, а со старика – что возьмешь.
– Ну, почему же, – наконец проговорил он. – Инициативен. Склонен к нестандартным ходам. В лангере божественной супруги твоей такого бы с руками оторвали.
Бог усмехнулся: соперничество его Ордена с лангером давно стало притчей во языцах.
– И не мечтай. Он нужен мне здесь, в синклите. Грядут новые времена: каждый человек будет на счету.
Савернос покорно склонил голову:
– Будет ли мне дозволено задать моему Господину один вопрос?
– Только не про будущее, – иерарху показалось, что Ворон и так раздосадован тем, что сказал лишнее.
– Отнюдь, – глаза Саверноса хитро блеснули. – А правду ли говорят про Веденекоса, что он…
– Он служит мне и верен мне, – оборвал бог, которому не составило труда прочитать мысли своего жреца раньше, чем тот успел закончить фразу. – Хотя… В некотором роде, ради этого я тебе и явился. На завтрашнем заседании синклита Веденекос попросит предоставить ему свободу действий, чтобы понаблюдать за одной талиссой.
– Той, что проникла в обитель Стеариса и похитила графа Беральда?
Никогда не лишне продемонстрировать Ворону, что и без дара всеведения можно быть неплохо осведомленным.
– Покойного графа Беральда, – уточнил Айригаль. – Так вот, я хочу, чтобы синклит временно ничем не загружал Веденекоса. Пусть следит за талиссой, если ему так этого хочется.
– Она действительно столь важна для моего Господина? – удивился Савернос.
– Она важна для Веденекоса, и мне этого достаточно, – отрезал Айригаль. – Одним словом, если талисса решит направиться в сторону Лайгаша, я не против, чтобы Исиндиос предупредил гарнизон сокровищницы – пусть будут наготове. Об остальном позаботится Веденекос.
– Если Господин позволит…
Савернос мысленно подивился, что за долгие годы он так и не научился смотреть в глаза своему богу. Вот и сейчас его взгляд рассеянно переходил с оплывшей свечи на столе на полупрозрачный плафон потолка, через который виднелся любопытный глаз луны, перед которой чернело крохотное пятнышко Аспари.
Иерарх не сомневался, что многие почли бы визит Ворона за величайшее счастье, о котором не грех рассказывать внукам даже спустя десятки лет. Он же… Нет, пора уходить на покой.
Жаль, что так и не нашлось достойного преемника. Молодежь-то все больше похожа на Веденекоса: лезут на небо, перепрыгивая через три ступеньки. А что, если бы и крестьяне так же пахали: запряг в плуг оленя, пробежался по полю, не проводя глубокой борозды…
– Позволяю.
– Если талисса не откажется от мысли навестить Лайгаш, стоит ли подпускать ее к сокровищнице? Я боюсь, что иерарх Веденекос способен несколько, гм, увлечься удовлетворением своего любопытства.
Бог ответил без лишних раздумий; Савернос не сомневался, что тот все решил еще до начала разговора и теперь лишь в очередной раз проверяет глубину мудрости своего слуги.
– Если талисса станет опасной, Веденекос ее уничтожит. В то же время… У гарнизона Лайгаша есть право присматривать за подходами к подземной цитадели. Вот пусть им и воспользуется.
И прежде, чем Савернос успел толком понять, велит ли Ворон расправиться с талиссой или же, напротив, оставляет Веденекосу полную свободу действий, иерарх почувствовал, как глаза его закрываются и он погружается в сон. x x x
– Чисто сработано! – Макобер провел рукой по траве, точно ожидая обнаружить на ней невидимый труп. – Граф мертв, охранявшие шатер дружинники – тоже. Получается, ты единственный, кто хоть кого-то видел.
Торрер пожал плечами.
– Вот именно что – «хоть кого-то». Ростом мне где-то по грудь, двигался тихо, словно скользил…
– Как эльф? – уточнила Бэх.
События развивались куда быстрее, чем ей хотелось бы. Проникновение в обитель, освобождение графа, сокровища, смерть Беральда… Стоило ли вообще связываться с этим Лазоревым храмом? Жрецы Айригаля недвусмысленно показали, какая судьба ждет тех, кто посмеет встать на их пути. Просто поразительно, что талиссе удалось отделаться легким испугом. Особенно притом, что убийцы знали: граф успел поделиться с талиссой своей тайной.
– Я же не сказал «бесшумно», – Бэх показалось, что Торрер слегка обиделся.
Шатер встретил талиссу разбросанными одеялами и дырой, сквозь которую свистел ветер. И теперь уже не казался приятным местом, где можно спокойно отдохнуть и расслабиться после сытного ужина. Спать решительно не хотелось.
– Ну, что будем делать? – Айвен устало опустился на свою кровать. – Мэтт, письмо графа у тебя?
Гном снова развернул прощальное письмо Беральда.
– Как-то на удивление складно получается, – пробормотал он. – Кто больше других заинтересован в том, чтобы мы выкинули из головы мысли о сокровищах? Люди Айригаля. И они же, тут у меня и сомнений нет, расправились с графом.
– Записку могли, конечно, и заранее подделать, – Айвен с наслаждением вытянул ноги. – Но все же я склоняюсь к тому, что он написал ее сам. Хотя ума не приложу, почему она на гномьем – уж слишком замысловато получается.
– Хочешь сказать, что перед смертью Беральд сделался подозрительно покладист? – подхватил Терри. – А записка придумана исключительно для того, чтобы мы не отправились за ключом?
Лунный эльф не желал признаваться даже себе, насколько его впечатлило стремительное нападение посланцев Лазоревого храма.
Правда, до талиссы им добраться не удалось.
Только – не удалось ли? Терри все больше склонялся к мысли, что если бы ночные убийцы действительно стремились покончить с талиссой, в лагере графа было бы на шесть трупов больше. А вот с Беральдом не допустили ни единого просчета: быстро расправились с охраной, заставили графа (а уж в этом-то лунный эльф не сомневался) написать письмо – и тут же убили.
