Джеффри Арчер - Месть Бела
Просторное помещение, высокие своды, много светильников и света, по стенам – огромные, цветастые ковры, на них висит оружие, всякое разное, в том числе и незнакомое ему. Пол из мраморной плитки. В центре залы – огромнейший стол на массивных ножках, на изготовление которого угрохан, не иначе, целый лес. Вокруг стола – стулья ему подстать, как троны богов. Впрочем, эти придурки и мнят себя богами. Вот и они сами: стоят у стола, опираясь на спинки своих стульчиков, видать, только что оторвали от них свои задницы, ну а двое, мужик и баба, устроились по обе стороны от него, от Конана. Один из этих двоих – его старый знакомый, Адонис. Именно он отводит ногу и сильно бьет под ребра.
Конан вскрикнул от боли.
– Это удовольствие – по сравнению с тем, что с тобой будет, червяк, попробуй ты смолчать или обмануть нас. Мы сейчас будем спрашивать тебя.
«Что ж ты стихами не говоришь, гнида», – подумал, но не сказал киммериец. А для веселой компании (Конан подсчитал «богов» – восемь, пятеро мужчин, три женщины) он издал жалобный писк, дабы показать свой испуг и готовность отвечать на все вопросы правдиво и подробно.
Вопросы не заставили себя ждать.
Опять же Адонис, будь он неладен:
– Кто ты, выползень, и откуда?
Спрос не застал северянина врасплох, не заставил лихорадочно перебирать в уме пригодные ответы, подыскивая наиболее спасительный. Едва очухавшись и сообразив, что он пока что не на Серых Равнинах, а все еще на Не Пойми Каких Равнинах, а потом послушав о чем толкуют сумасшедшие, называвшие друг друга именами богов, Конан понял, что ему не отвертеться от допроса. И ясно, как день, было, чем поинтересуются в первую голову. Тем, чем и поинтересовались. Могли бы, кстати, и не бить. Ибо киммериец уже приготовил, опираясь на подслушанный разговор, ответ и, между прочим, не собирался молчать.
– Имя мое Конан. Я из Киммерии, – с показной охотой заговорил северянин, умело, надежно связанный прочными веревками по рукам и ногам. – С острова, что лежит по другую от вас сторону материка. Недавно нас впервые посетили люди с материка и поведали о земле, где живут боги, которым мы поклоняемся. Мы не мореходы, мы никогда не уходили далеко от берега на своих триерах. Но последний год принес нам столько несчастий! (Конан изобразил на лице Подлинную Скорбь) Мор, неурожаи, пожары сыпались на наши головы одно за одним. Мы поняли, что в чем-то прогневили богов. И узнав, что можно доплыть до их Обители, мы снарядили триеру, нагрузили ее дарами, коими надеялись умилостивить Властителей Судеб людских, и пустились в плавание.
Северянин облизнул пересохшие губы. Во время его длинной речи никто из «Властителей Судеб Людских» не проронил ни слова. Они обжигали говорившего взглядами, а на их лицах читалось: у одних – замешательство, у других – явное недоверие и злоба, у третьих – живой интерес.
– Мы плыли по указанному людьми с материка пути. Много дней мы провели в море. Все, казалось, благоприятствует нам. Но вчерашней ночью наша триера налетела на что-то или что-то пробило днище нашего корабля – мы так и не узнали причину постигшей нас беды. Мы ничего не успели предпринять, как вдруг после страшного удара, триера пошла ко дну. Мне повезло – я выплыл, ухватился за обломок мачты и потому не утонул. Этой же ночью мачту волны выбросили на ваш берег. Мои товарищи, боюсь, все погибли.
По щеке рассказчика скатилась крупная слеза.
«Не переиграть бы», – подумал Конан.
– Складно наплел, – хрипловатый голос. Вроде бы, припомнил варвар, именно его обладателя величали Митрой.
– Не нравится он мне, – с редкой для женщины злобой прошипела та, что стояла рядом с пленником, коротко остриженная, светловолосая, крупнотелая, и носком изящного сиреневого сапожка неожиданно ударила киммерийца в подбородок. Варвар насилу успел отклонить голову, и сапожок всего-навсего скользнул по щетинистому подбородку.
– Сядь, Деркэто, не мельтеши, – сказал Митра. Конан рассмотрел его – невысокий, кряжистый, с курчавой черной бородой, лет сорока.
– Мы с ним еще не договорили. Итак, Равные,
– он обвел взглядом всех своих в зале, – кто-то еще хочет о чем-то спросить у… нашего гостя? Эрлик?
На это имя отозвался высокий, сухопарый мужчина с орлиным носом и глубоко посаженными глазами. По его облику и голосу угадывалась сильная, уверенная в себе натура.
– Я никогда не слышал ни о какой Киммерии, – буравя взглядом пленника, произнес Эрлик. – Каким богам вы там поклоняетесь? Конан стал перечислять:
– Митра, Иштар, Деркэто, Харакхта, Адонис, Ашторех, Эрлик, бог тьмы Сет и – Подумав, киммериец добавил: – Кром, бог богов.
А потом северянин разыграл внезапно прозревшего идиота:
– Я же слышал имена Деркэто, Адониса и Эрлика. Боги! Значит, я попал к богам! Какое счастье!
«Еще неплохо бы воздеть руки при этом, да ведь связали, гады», – горько усмехнулся про себя варвар.
– Мне повезло, я доплыл, ах, как не повезло моим товарищам, они не доплыли, – причитал киммериец.
– Тихо ты! – рявкнул на пленника Адонис.
– Он мог слышать наш разговор, пока притворялся, что валяется без сознания, – заметил маленький человечек, почти карлик с лысой, похожей на яйцо головой.
– Верно, Харакхта, – кивнул Митра, – мог.
– Так оно и было! – взвизгнула Деркэто и вцепилась Конану в волосы. – Говори, грязный кобель, правду! – клочья иссиня-черных волос киммерийца полетели в стороны.
– Боги! Я ни в чем не виноват! – вопил Конан, которому и в самом деле было больно. – Смилуйтесь, великие! Простите наш народ!
– Прекратить! – рявкнул Митра. – Адонис, оттащи ее!
Адонису не без труда, но удалось сделать это.
– И ты заткнись! – приказал Митра пленнику, продолжавшему скулить и бормотать что-то о любви к богам. Похоже, Митра любил тишину и спокойствие.
– Я знаю, чего она так взбеленилась, – ехидно усмехнулся высокий, стройный, белокурый красавчик. – Испугалась, что Иштар увлечется этим самцом и ей будет еще тяжелее добиться расположения любимой Иштар.
Деркэто, зарычав, бросилась к красавчику, несомненно собираясь выцарапать ему глаза. Ее остановил вставший на пути Харакхта, которому и досталось кое-что из того, что предназначалось красавчику.
«Еще те боги», – вздохнул про себя киммериец.
– Убью того, кто будет мне мешать! Угроза Митры возымели действие: «боги» немного утихомирились.
– Значит, так, – устало продолжил Митра, – только вопросы. Судьбу пленника решим после. Ясно?
Вроде бы, всем было ясно.
– Кстати, – задумчиво произнес яйцеголовый карлик Харакхта, – о Кроме мы не говорили. Правда, его имя он мог слышать на улицах города.
«Вот так, значит, и Кром у них также имеется. И его не забыли. Как я угадал!» – беседовал тем временем сам с собой северянин.
