Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб
— Это потому что ты не знаешь, как выглядят эти воплощения, — понял мои сомнения император. — Как раз таки, как эти самые стрекозы. Или бабочки, если кто-то хочет особо выделиться. Не косись, хранитель у тебя нормальный зверь, настолько это вообще возможно для его вида. Вла близкие по разуму людям, но совершенно невидимые для них. Всё-таки для «них», а не для «нас».
— Они обладают поистине уникальным даром телепортации, но только окружающих предметов, сами они не могут даже отойти от своего объекта привязки. Вла умирают только если этот предмет уничтожить.
— А они могут телепортировать друг друга? — с интересом спросил я, чуть поразмыслив.
— Да, — кивнул Гуахаро. — Именно из-за того, что они с рождения понимают, что без соплеменников они ничего не смогут, вла являются самой дружелюбной расой, которую я знаю.
— Именно поэтому ты решил помочь бедным и несчастным вла завоевать мир? — с сарказмом уточнил я.
— Нет, — совершенно спокойно ответил император. — Я просто ненавижу людей в целом и хотел освободить от них хотя бы небольшой участок суши.
— Почему… — начал было я.
— Почему я ненавижу людей? — перебил меня Гуахаро, чуть выгибая бровь. — О, тут все просто. С таким потенциалом к прогрессу вы предпочитаете прожигать жизнь в бессмысленном стремлении отхватить кусок побольше и не сдохнуть. Дрожите от жадности при виде презренного металла, которого я могу за час сделать больше тонны, и не менее сильно дрожите от страха перед металлом благородным. Конечно, есть некоторые индивидуумы, цель жизни которых чуть отлична от похода к жене соседа, но таких мало и с каждым годом благополучной жизни становиться все меньше. Ещё парочку катастроф устроить, что ли?..
Император с самым серьезным и задумчивым видом потер указательным пальцем висок. К счастью, я уже доел и подавиться мне не грозило.
— Не надо катастроф, — попросил я. — Мотивацию можно подстегнуть и другими способами.
— Например? — живо заинтересовался собеседник.
Ой…
— Что такое? — не мог не заметить изменение моего состояния Гуахаро.
— Что у тебя с голосом? — вместо ответа спросил я. — Раньше он казался совсем безэмоциональным…
— С голосом все в порядке, он у меня всегда таким невыразительным был, — заверил меня он. — Просто ты приспособился.
— Приспособился? — осторожно переспросил я. Только этого мне не хватало!
— Это примерно как с тихим звуком, сначала кажется, что ничего не слышно, но потом, по прошествии времени, начинаешь разбирать отдельные слова. Ты достаточно быстро разобрался, поздравляю.
— Если ты так не любишь прожигателей жизни, то почему я ещё жив? — задал я более интересующий меня вопрос.
— Ты, конечно, прожигатель, — согласно кивнул император. — Да ещё какой! Только это тебе надоело, причем давно. К тому же, я очень уважаю мстителей. Вы хоть и дураки, но не для собственного желудка живете.
Захотелось разбить о его голову что-нибудь тяжелое, но обязательно хрупкое, чтобы осколки брызнули во все стороны красивым фейерверком. Но вместо этого я спросил:
— И в чем заключается наша дурость?
— Мстить ради самой мести не просто бесполезно, — проговорил Гуахаро, чуть качнув кистью. Пальцы, больше похожие на лапки пещерного паука, сложились веером. — Это вредно, прежде всего для самого мстителя. Ненависть отравляет душу и причиняет боль прежде всего самым близким. Мстить надо, чтобы неповадно было.
— Ничего нового ты мне не сказал, — хмыкнул я, залезая на кровать с ногами. — Ты явно стараешься переманить меня на свою сторону. Зачем?
— Жалко, что такой материал пропадает, — просто сказал император. — Убьют тебя как-нибудь в темной подворотне…
Охренеть! Он обо мне беспокоится!
«Рот закрой», — посоветовал Олест.
Громко клацнули зубы.
— Ну и наглость… — протянул я даже чуточку уважительно, после того как оправился от удивления.
— А что такого? — протянул Гуахаро, поворачивая свои паучьи лапки вверх ладонью.
Бр-р-р!
— Ты убил моего отца и ещё хочешь, чтобы я на тебя работал?!
Я нервно захихикал. Ещё немного и он доведет меня до истерики. Ребенок я очень капризный и эмоциональный.
— А знаешь, почему и как? — проваокационно спросил император.
— Э-э-э… — тут до меня дошло, что подробностей я действительно не знаю. — Нет.
— А хочешь узнать?
В этот момент я серьезно задумался. С одной стороны, любопытно было жутко, с другой — даже если Гуахаро и скажет правду, то лишь частично и только в выгодном для него свете. Впрочем… Я ведь все равно ничего не теряю.
— Хочу, — решился я.
— Ты прекрасно знаешь, что твой отец был охотником, — начал Гуахаро. — Самым сильным, честным и дальше по списку достоинств. Только вот не бывает людей без недостатков, в данном случае его подводила просто убийственная честность, за которую его в ордене просто люто ненавидели. Ну не мог он молча смотреть, как орден загнивает… В одиночку с этим не справиться, друзья хоть тоже неординарные личности, но своих армий не имеют. Вот он решил немного… Э-э-э… Обострить вечный конфликт между мной и Обителью. А я очень не люблю, когда мной пытаются втемную играть.
Я даже не стал злиться на такой поклеп. Знал ведь заранее.
— Не веришь? — понял император. — Ну да ладно, я не настаиваю. Вот, возьми.
Передо мной появилась классическая цепь демонолога серебристого цвета с прозрачным Камнем на конце.
— Это принадлежало твоему отцу, — пояснил Гуахаро, видя, что я не спешу хватать магическое оружие. — Большая часть моей сокровищницы состоит из таких вот трофеев… А я все наивно жду, когда придут наследники и заберут свое барахло. Возьми цепь и свали с моих земель, а?
Последнее предложение было произнесено с явной тоской. Прав был учитель, я действительно могу достать кого угодно.
— А что так? — немного даже разочарованно спросил я. — Мы же только начали!
— Ненавистный мне логический казус, — развел своими передними конечностями император. Рукава халата задрались, обнажая скелетообразные предплечья, по которым можно изучать кровеносную систему. Какая мерзость! — Ты уже меня убивать не хочешь, но по-ослиному упрямо считаешь, что должен. Мне тебя убивать жалко, но если будешь и дальше нарываться, придется. Наилучшим решением я считаю твое изгнание, до тех пор, пока мозги не проснутся.
Челюсть я, наученный горьким опытом, держал крепко сжатой, зато глаза стали как у лягушонка.
— Меня и отсюда выгоняют?! — возмутился я, подгребая к себе мишку. На всякий случай. — Да сколько можно уже?!! Я даже ещё не осмотрел достопримечательности!
