Дмитрий Скирюк - Драконовы сны
– Меня интересует всё, что касается этих собак.
– Всё?
– Всё. Любые сплетни.
– Ну так и спрашивай у своего Рудольфа! – рявкнул Вальтер, наливаясь кровью. Громилы у дверей пришли в движение. Жуга почувствовал, что вновь коса нашла на камень: о загадочных собаках никто из горожан не знал, а если и знал, то не хотел говорить. Как ни крути, всё упиралось в Рудольфа, а Рудольф молчал. Молчал, несмотря на гибель жены и дочери и добровольное десятилетнее затворничество. Тоже не знал? Или…
Или – что?
В этот момент дверь корчмы вновь открылась, пропуская троих человек, одетых в одинаковые синие полукафтаны службы городского магистрата. Один держал в руке очинённое перо и свиток желтоватого пергамента с печатью на малиновом шнурке, второй был стражник при оружии, а третий просто шёл без ничего, зато щеголял в чёрных и лоснящихся, отменной выделки, скрипящих кожаных штанах. Кабатчик сплюнул и переменился в лице.
– Тьфу, чёрт, ещё и эти на мою голову! – он отмахнулся от травника, давая понять, что разговор окончен. – Всё, Лис, уходи, не до тебя сейчас.
– Пиво допью и уйду.
– Допивай.
Меж тем тот, что был со свитком, успел уже свой свиток развернуть, встал посреди залы и откашлялся, прочищая горло.
– Приказом бургомистра! – начал он, – и по согласованью с гильдией Лиссбургских пивоваров мы, посыльный городского магистрата Редан Кокошка, подмастерье цеха пивоваров Марек Пемберзон и капитан городской стражи Фердинанд Альтенбах обычным порядком уполномочены по кабакам проверку учинить, дабы выяснить…
– Хорош болтать, упал намоченный, – поморщился Вальтер. – В первый раз приходите, что ли?
– …дабы выяснить, – невозмутимо продолжил тот, – хорошее ли пиво в городских трактирах подаётся, и не разбавляют ли его хозяева с намереньем неправедно нажиться. – Он кончил читать и свернул пергамент в трубочку. – Печать смотреть будешь, Вальтер?
– И так верю, – буркнул тот.
– Ну что ж, порядок ты знаешь, – Редан Кокошка повернулся к стойке. – Пауль, наливай.
Тот нацедил из бочки кружку. Жуга с интересом наблюдал как Марек – тот, что в кожаных штанах, отхлебнул первым, скорчил серьезную мину и кивнул. Передал кружку Фердинанду. Пока оставшиеся двое пробовали пиво, Марек подтащил к стойке скамейку.
– Ещё кружку, – потребовал Реган. Пауль подчинился. Посетители корчмы сгрудились вокруг них. Зрелище происходящей «пивной проверки» их изрядно веселило, не говоря уж о том, что напрямую затрагивало их интересы.
На затёртую, отполированную бесчисленными задами выпивох скамейку вылили подряд три кружки пива, после чего Марек подобрал полы своего кафтана и с самым серьёзным видом на неё уселся. Со всех сторон посыпались шуточки.
– Ну и работёнка у парня. Дитель, ты поглянь, чего придумали!
– Это что ж, теперь так пиво пить полагается?
– А чё, в сам'раз… И закусь не нужна.
– Да и запаха не будет.
– И много этак зайдёт?
– Кому как. Мыслю я, что ведёрко засосёт на дармовщину.
– Гм! Надо будет как-нибудь попробовать…
Толпа разразилась хохотом. Марек сидел с каменной физиономией, неподвижный, сосредоточенно считая про себя, пока наконец не решил, что прошло уже достаточно времени, и медленно принялся вставать. Прилипшая к штанам скамейка поднялась вместе с ним. Редан Кокошка удовлетворенно кивнул и что-то написал на пергаменте. Фердинанд Альтенбах и Марек тоже нацарапали внизу по крестику. Скамейку с липким треском от Пемберзоновских штанов отодрали, после чего потребовали пива тёмного и всю процедуру повторили.
– Удостоверяю, – «уполномоченный» протянул пергамент Вальтеру, – что пиво в сём трактире подаётся свежее, светлое и тёмное, Хальсеновской варки, качеством удовлетворительное и неразбавленное.
– Стоило мороки, – буркнул тот. – Спросили бы людей.
– Дык спрашивали, – хмыкнул тот, рыгнул и поморщился. – Тьфу, чёрт… Целый день уже так ходим, скоро из ушей пиво польётся.
– Иной бы чёрту душу заложил за этакую должность.
– Это как посмотреть. Пивко в охотку хорошо, а по работе пить – маета одна. Ну ладно, бывай.
– Бывай и ты.
Сопровождаемая беззлобными насмешками, троица проверяющих прошествовала к выходу. Дверь за ними закрылась. Воодушевлённые результатом проверки, посетители по двое, по трое задвигались к стойке.
– Мне светленького налей.
– Плесни и мне кружечку, Пауль.
Вальтер повертел в руках пергамент, обернулся и встретился взглядом с травником. Жуга отхлебнул из кружки и с понимающим видом ухмыльнулся:
– Лакрица?
Кабатчик помедлил, прежде чем ответить.
– Больно умный ты, Лис, – сказал он наконец. – Не боишься, что побью?
– А я соломенный, – с усмешкой глядя Вальтеру в глаза, сказал Жуга, – но со смолой. Как тот бычок. Смотри, не прилипни.
Он поставил на стойку опустевшую кружку, пришлёпнул рядом менку.
– Поговорить надумаешь, – сказал он, – знаешь, где меня искать.
И с этими словами повернулся и ушёл.
***До дому травник добрался уже вечером, расстроенный, злой и раздувшийся от выпитого пива, и долго стучался в дверь, прежде чем его впустили.
– Вы что, с ума посходили? – буркнул он, входя. – Полчаса стучу.
– Ты же сам сказал – никого не пускать… – пролепетал Телли.
– Но я же не себя имел в виду!
– Так я ж не знал, что это ты!
– Спросить-то можно было, – Жуга закрыл дверь и повесил кожух на гвоздь. Взъерошил волосы рукой. – Повязки Бликсе поменял?
– Поменял.
– Не загноились раны?
– Вроде, нет.
Травник подошел к камину. Приподнял крышку, заглянул в котёл.
– С обеда не осталось ничего?
Рудольф покачал головой:
– Нет. Всё подъели. Нас же четверо теперь.
– Я хотел на рынок сбегать, да деньги кончились, – прибавил Телли. – Ты дал бы, что ли, а то с пустым брюхом спать придётся.
– Придётся, что ж поделать, – хмыкнул травник. – Куда ж ты сейчас пойдёшь-то, на ночь глядя?
– Места надо знать, – ухмыльнулся тот. – У Франца Хальфа лавка дотемна открыта. И пекарня там рядом, а хлеб ведь завсегда с ночи пекут. Тесто, небось, уже подошло… Давай, короче.
Жуга устал и потому предпочёл не спорить, молча вынул кошелёк и отсчитал в подставленную ладонь пяток медяков. Замешкался на миг, рассматривая одну монетку, нахмурился и сунул её обратно. Достал взамен другую.
– На. Купишь хлеба и колбасы.
– Кровавой?
– Ливерной, она дешевле. Да поосторожней там, слышь? Не нарывайся.
– Я быстро.
Телли оттолкнул вертевшегося под ногами Рика и умчался, только дверь хлопнула. Жуга помедлил, затем сел и высыпал на стол содержимое кошелька. Разложил монеты по ранжиру. Здесь были только менки: пфенниги, патары, шляхетские гроши, полугроши, орены и геллеры, и даже парочка неведомо как затесавшихся сюда турецких динаров с дырочкой посередине как у медальона – причудливая денежная смесь, имевшая хожденье в Лиссбурге. Последней Жуга вынул ту самую монетку, что привлекла его внимание. Поднёс её поближе к пламени свечи и вновь нахмурился.
