Гай Кей - Самая темная дорога
И это разрушало их обоих, Ким это знала.
Столько горя, и нет времени справиться с ним: на ее глазах нимфа Имрат снова взмыла в воздух и направилась на восток, к следующему костру.
Один из цвергов лишь притворялся мертвым. Он быстро вскочил и побежал через плато на запад.
— Мой, — спокойно бросил Фейбур. Ким обернулась. Она увидела, как он достал стрелу и прошептал что-то над ее длинным древком. Видела, как он вложил ее в лук, натянул тетиву, как стрела мелькнула в лунном свете, вонзилась в горло бегущего цверга и свалила его на бегу.
— За Эриду, — произнес Брок из Банир Тала. — За народ Льва. Это начало, Фейбур.
— Начало, — тихо повторил Фейбур.
Больше ничего на плато не шевелилось. Костры продолжали пылать, потрескивание огня осталось единственным звуком. Из-за хребта доносились далекие вопли, но, пока она осторожно спускалась по каменистому склону к пещерам, эти звуки тоже внезапно смолкли. Ким инстинктивно подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Имрат снова взлетела и понеслась на север, к последнему костру.
Осторожно выбирая дорогу среди трупов и обходя обжигающее пламя двух костров, она подошла к большей из двух пещер.
Она находилась здесь и сделала то, для чего пришла сюда, но у нее почти не осталось сил, и у нее все болело, и не время было радоваться. Особенно перед лицом того, что здесь произошло раньше, в присутствии этих двух обугленных тел на кострах. Она взглянула на кольцо на правой руке: Бальрат погас и умолк. Но это еще не конец. Во сне она видела, как он пылал на этом плато. Сегодня ночью предстояло пережить еще что-то. Она не знала, что именно, но действие волшебных сил еще не закончилось.
— Руана, — крикнула Ким, — с тобой говорит Ясновидящая Бреннина. Я пришла на звуки спасительной песни, и вы свободны.
Она ждала, и трое мужчин вместе с ней. Единственные звуки доносились из костров. Порыв ветра бросил ей на глаза прядь волос; она отвела ее назад. Затем поняла, что этот ветер подняла снижающаяся Имрат. Табор направил ее вниз и остановил за их спинами. Ким оглянулась и увидела темную кровь на роге. Тут из пещеры донесся шум, и она снова повернулась ко входу.
Из темноты арки, из завесы дыма появились параико. Сначала только двое, один нес тело второго на руках. Человек, появившийся из дыма и стоящий перед ними, был вдвое выше длинноногого Фейбура из Эриду. Его волосы были такими же белыми, как у Кимберли, и длинная борода тоже. Его одежды тоже были некогда белыми, но сейчас они были покрыты пятнами дыма, пыли и болезней. Даже несмотря на все это, он излучал торжественность и величие, которые заставляли отступить время. В его взгляде, скользящем по плато, Ким прочла древнюю, невыразимую боль. По сравнению с этой болью ее собственные беды казались пустыми, преходящими.
Он повернулся к ней.
— Мы приносим благодарность, — сказал он. Голос его звучал тихо и не соответствовал такой громадной фигуре. — Я — Руана. Когда те из нас, кто еще жив, соберутся вместе, мы должны совершить Каниор по умершим. Если хотите, можете назвать одного из вас, который присоединится к нам и попросит отпущения грехов за всех вас, совершивших кровавые деяния этой ночью.
— Отпущение? — проворчал Брок из Банир Тала. — Мы спасли вам жизнь.
— Пусть даже так, — ответил Руана. Произнося эти слова, он слегка пошатнулся. Дальридан и Фейбур бросились вперед, чтобы помочь ему опустить свою ношу. — Стойте! — воскликнул Руана. — Бросьте оружие, вам грозит смертельная опасность.
Они поняли и кивнули. Дальридан бросил стрелы и меч, и Фейбур сделал то же самое. Потом они снова подошли и, напрягая все силы, помогли Руане мягко опустить на землю второго великана.
Начали подходить другие параико. Из пещеры Руаны вышли две женщины, поддерживая с двух сторон мужчину. Всего шестеро вышло из другой пещеры и опустились на землю, как только вышли из облака дыма. Взглянув на восток, Ким увидела первых великанов из пещеры за кряжем, приближающихся к их плато. Они шли очень медленно, некоторых несли на руках. Никто из них не разговаривал.
— Вам нужна пища, — обратилась она к Руане. — Чем мы можем вам помочь?
Он покачал головой.
— После. Сначала должен быть Каниор, его откладывали так долго. Мы совершим обряд, как только все соберутся.
С северо-востока подходили еще великаны, от четвертого костра, они двигались с той же медленной осторожностью, экономя силы, и в полном молчании. Все были одеты в белое, как Руана. Он не был ни самым старым, ни самым крупным из них, но говорил только он один, а остальные собирались вокруг того места, где он стоял.
— Я не предводитель, — сказал он, словно читая мысли Ким. — Среди нас нет предводителя с тех пор, как Коннла нарушил закон и создал Котел. Но я буду петь Каниор и совершать бескровные обряды.
Его голос звучал бесконечно мягко. Но именно этот великан обладал достаточной силой, чтобы обнаружить Ким в самой сердцевине замыслов Ракота, достаточной силой, чтобы защитить ее там.
Руана оглядел подошедших.
— Это все? — спросил он.
Ким оглянулась. Трудно было разглядеть среди теней и дыма, но на плато собралось примерно двадцать пять параико. Не больше.
— Это все, — сказала одна из женщин.
— Все.
— Все, Руана, — откликнулся третий голос, полный печали. — Больше никого из нас не осталось. Совершай Каниор, который так долго откладывался, чтобы наша сущность не изменилась и Кат Миголь не лишился своей святости.
И в это мгновение Ким охватило дурное предчувствие, словно сплетения темной паутины ее вещего сна стали проясняться. Она почувствовала, как ее сердце сжалось в комок, а во рту пересохло.
— Хорошо, — ответил Руана. А затем снова обратился к ней, очень учтиво: — Не хочешь ли ты выбрать человека, который присоединится к нам? За то, что вы совершили, это будет позволено.
Ким ответила дрожащим голосом:
— Если необходимо искупление, то искупить грехи должна я сама. Я совершу бескровные обряды вместе с вами.
Руана посмотрел на нее с высоты своего огромного роста, потом по очереди обвел взглядом всех остальных. Ким услышала, что нимфа Имрат беспокойно шевельнулась у нее за спиной под тяжестью взгляда великана.
— Ох, Дана, — произнес Руана. Это не было молитвенным призывом к Богине. Эти слова были обращены к ней, как к равной. Слова упрека, слова печали. Он снова повернулся к Кимберли.
— Ты говоришь истину, Ясновидящая. Думаю, это твое место. Крылатое существо не нуждается в прощении, ведь она делала то, для чего ее создала Дана, хотя я горько сожалею о ее рождении.
