Олег Угрюмов - Все демоны: Пандемониум
— Да. — Такангор сочувственно поморгал. — За душу берет. Ну что, Фафетус, давай я поправлю ваше финансовое положение. Сооруди-ка мне две порции «Марш скелетов», один кувшинчик старого доброго «Дыхания дракона» и похвастайся своим новым коктейлем. Гописса мне все уши прожужжал.
— «Подвиг Гописсы», — сказал польщенный кобольд, — это удивительно бодрящий, вдохновляющий на благородные деяния, освежающий напиток. Правда, вам, милорд Такангор, есть смысл заказывать его сразу бочонком. Он чересчур легкий, чтобы всколыхнуть такую основательную душу, как ваша. Его крепость рассчитана на библиотекарей, трактирщиков, почтальонов и прочих работников умственного труда. Не исключено, впрочем, что он придется вам по вкусу.
— Придется, придется, — заверил его добрый минотавр. — А для верности я пригублю вон то серебряное ведерко «Гнева Мунемеи». Кстати, ты когда-то собирался мне рассказать, откуда такое название, но не успел.
— С удовольствием, — сказал кобольд, колдуя за стойкой. Он что-то встряхивал, смешивал, нюхал, смотрел на свет, брызгал, крошил, снова перемешивал и снова подносил к глазам…
Такангор отдыхал душой, глядя на все эти манипуляции. Это истинный мастер своего дела. Не какой-нибудь Кашхаза из таверны «Рыбья голова».
— История названия этого особенно дорогого для меня напитка уходит в далекое прошлое и весьма занимательна…
Что-то не так было с названием «Гнев Мунемеи». Явно не так. Сглазил его кто-то, что ли? Но и в этот раз Фафетусу не удалось продвинуться дальше вступительного слова.
— Приветствую вас, братья и други! — донеслось от дверей. — Какую прекрасную жертву выставили вы у входа в этот храм утоления и возлияния. Может ли странствующий жрец промочить здесь горло и обратиться к вам с речью?
И в дверном проеме нарисовался Мардамон, чье внезапное и весьма шумное появление уже второй день горячо обсуждалось в Виззле и его окрестностях.
Жрец с восторгом огляделся по сторонам.
Мрачное очарование грота, в котором расположился бар «Расторопные телеги», явно пришлось ему по вкусу. Он оценил стертые каменные ступени, корявое дерево с филином, бассейн с водопадиком и странное существо, водившееся в бассейне и время от времени кричавшее дурным голосом на нерасторопных официантов. Его не могли оставить равнодушным каменные столы и тяжелые табуреты, сделанные из старых пней.
Мардамон прошелся по бару кавалерийским шагом, трепетно провел рукой по тяжеленной столешнице из черного гранита, заглянул под стол, проверил его устойчивость.
— Какой прекрасный стол, — сказал он горячо. — Наверное, на нем чудесно совершать жертвоприношения.
— Никогда не рассматривал его с этой точки зрения, — пожал плечами скелет.
— И напрасно.
— По первому вопросу — никаких возражений, — заявил кобольд, пресекая дальнейшие попытки жреца обсудить назначение стола. — Изучайте карту напитков и пейте сколько войдет. Что же до речей, то речи здесь произносят только по поводу пития.
— Тоже достойная тема, — обрадовался Мардамон. — А могу ли я узнать, какие жертвы вы приносите богам виноделия, виночерпия и винопития?
— А что — есть бог винопития? — изумился Такангор. — В жизни не слышал ничего подобного.
— Должен быть, — убежденно молвил жрец. — Если бы я был Тотис и населял Ниакрох младшими божествами, то обязательно создал бы специального бога, ответственного за сам процесс. Иначе кому нам приносить жертвы во время жестокого похмелья? Кого просить о помощи?
— Бармена, разумеется, — сказал Фафетус. — Это любой кентавр знает.
— А если бармена нет поблизости? Вот вы что делаете?
И Мардамон выжидательно уставился на минотавра.
— Вы обратились не по адресу, — сдержанно ответил за Такангора Нунамикус Пу. — Милорд не делает ничего. Милорд незнаком с неприятным явлением «похмелье».
Жрец хотел сказать, что его надувают самым бессовестным образом, но взглянул на батарею сосудов, выставленных перед генералом Топотаном, и погрузился в размышления. Вероятно, он думал о том, что боги несправедливы. Верные знают, что такое похмелье, а неверные — ведать не ведают.
— Что-то здесь не так. — Мардамон принял из рук кобольда огромную оловянную кружку с бульбяксой и задумался. — Что-то здесь определенно не так. Кстати, у вас тут шныряет огромная рыжая крыса.
— Это Муфларий, младший официант.
— Давно?
— Лет семьдесят-восемьдесят, — пожал плечами кобольд. — А что?
— Давненько, — не унимался жрец. — Значит, надежд не подает. А другие официанты есть?
— Само собой.
— Раз есть кому работать, неплохо было бы им пожертвовать — для пущего процветания, увеличения доходов, прироста постоянных клиентов и прочего благополучия. Могу быстро и качественно провести ритуал.
Муфларий обиженно взвизгнул и скрылся в темной норе, в самом дальнем углу бара. Филин, принимавший заказы на дереве за стойкой, неодобрительно покосился на грубияна.
Мышь, у которой одна нора, живет недолго.
Джордж ГербертТакангор с интересом уставился на Мардамона. Он еще не знал, какую пользу тот может принести в войсках, но гениальное чутье, делавшее минотавра лучшим полководцем современности, подсказывало, что польза от него будет.
— Дикость какая-то, — сказал жрец в пространство. — Полное невежество по части жертвоприношений. Предвижу грандиозные трудности, с которыми столкнусь при окультуривании местного населения, но я не отступлю. Лично я полон энтузиазма. Налейте-ка мне еще кружечку.
* * *Пришла полночь. Украсила ночное небо по своему вкусу — крохотными сверкающими камешками звезд и апельсиновой долькой молодой луны.
Семеро замковых призраков увлеченно украшали подворье гирляндами свежевяленых тушек, призванных усладить взор и обоняние дяди Гигапонта. У дверей господского дома спали Бумсик и Хрюмсик, и, судя по выражению их морд, хрякам снилось что-то прекрасное.
Староста Иоффа вышел прогуляться по ночным полям. До полнолуния было еще далеко, но грядущая неделя Бесстрашного Суда требовала от него всех сил, нервов, терпения и рассудительности, какими он обладал. И он разумно решил встряхнуться и запастись положительными эмоциями.
Огромный оборотень посвятил свою ночную прогулку посещению памятных мест: полянки, где впервые поцеловал будущую жену; опушки, где впервые услышал, что станет отцом; лесного озера, в котором однажды хотел утопиться после очередного приезда драгоценной тещи. Он бродил по окрестностям Виззла, и благостный покой изливался на его душу.
