Константин Утолин - Операция «Немезида»
— А уроки сделала? — вдруг вспомнила Варвара Михайловна. — Дневник-то покажь!
— Я бабушке ношу расписываться, — не сдержала резкой нотки в голосе Настя. — И уроки в больнице обычно делаю.
— Бабушка бабушкой, а дневник-то, говорю, покажь! — заупрямилась соседка. — Не перечь.
— Я не перечу, — глухо отозвалась Настя, орудуя тряпкой. — Просто бабушка дневник уже видела. Все у меня в порядке в школе, как обычно.
— Девка, ты глухая, что ль? — Варвара Михайловна уперла руки в бока и повысила голос. — Дневник неси! Или я сама твой портфель перетрясу!
Отчего-то именно этот «портфель» с ударением на первый слог окончательно вывел Настю из равновесия. Она даже сама удивилась, как быстро накатила волна злости, будто все это раздражение только ждало момента, чтобы куда-то выплеснуться.
— Что вы кричите на меня?! В дом вошли без приглашения, командуете тут! Я же сказала: все в порядке!
— Ты, сопля, не смей так говорить со мной! — Варвара Михайловна из всех живущих в подъезде старушек была самой громогласной и всегда готовой к сварам. Она даже немного скучала без них. — А ну тащи портфель, пока я тебе уши не надрала! Еще Марии все про тебя выскажу, вот я дойду, как морозы кончатся, я ей все про тебя, малявку, расскажу!
— Что это вы про меня расскажете?! — Настя чувствовала, что становится будто бы чуточку другой. Более свободной и сильной, не обязанной никому ничем. Не обязанной быть доброй и вежливой, честной и бедной. Не обязанной проводить дни в больнице, пропахшей смертью и лекарствами, а вечера — слушая истории выжившей из ума соседки. Не обязанной быть достаточно сильной, чтобы не думать о погибшем отце и бросившей ее матери. — Расскажете, может, что тут пыль плохо вытираю?!
— Ах ты, малявка! На горло меня взять хочет, вы только поглядите!
Варвара Михайловна всплеснула руками и обвела взглядом комнату, будто бы полную зрителей. Она не слишком-то сердилась, относясь к тем людям, что и загораются и тухнут быстро, словно спички. Но кричать на себя всякой мелюзге Варвара Михайловна не позволит. Все будет так, как она решила!
— А ну неси сюда портфель… Портфель…
Будто раскаленная игла пронзила желудок. Старуха попятилась, уперлась спиной в дверной косяк и медленно сползла по нему, расширившимися глазами глядя на белую от гнева Настю. Девочка переменилась: зрачки сузились, пухленькие губы истончились. Даже волосы словно наэлектризовались, чуть распушились.
— Да что же это?.. — хотела прошептать Варвара Михайловна, но губы ее лишь шевелились беззвучно.
Настя что-то кричала, потрясая кулачками, но не видела перед собой соседки. Она обращалась сразу ко всему этому миру, который не любит ее, хочет только унижать, мучить, хочет сделать своей рабой. А Настя ему этого не позволит, уж пусть лучше…
— Я ее подхватываю! — голос с южным акцентом прорвался в затуманенное сознание. — Да, взял! Входите смело!
— Может, я полотенца принесу? Свяжем на всякий случай?
— Не дури, Сережа… Старуху перенеси на кровать, живо. Чиркин, помоги!
Туман, окутавший разум, постепенно развеялся. Настя снова оказалась в своей комнате, два незнакомых человека поднимали грузное тело Варвары Михайловны. Настя как-то сразу поняла, что старуха мертва и убила ее именно она. Но чем?.. Настя подняла к лицу дрожащие руки.
— Сядь на стул! — Третий мужчина стоял за спиной, Настя его поначалу не заметила. — Сядь, сядь! Сейчас Сережа тебе водички принесет. А меня зовут Артур Мамедович.
— Вы из милиции?.. — Настя присела и только тут почувствовала, как пляшут колени. Странно еще, что она вообще устояла на трясущихся ногах. — Я не хотела!
— Все в порядке, девочка, все в порядке! Мы не из милиции, не бойся.
— Я не хотела ее убивать! Я люблю Варвару Михайловну!
— Конечно, конечно! — Гасымов делал над головой Насти быстрые широкие пассы, разгоняя сгустки черной энергии, «лярв». Жадные твари облепили ее ауру, присосались… — А Варвара Михайловна не умерла. Да, Сергей?
— Угу…
Настя различила мерные поскрипывающие звуки, повернула голову и увидела, как Сергей, крупный сильный мужчина, энергично делает Варваре Михайловне искусственное дыхание. Второй гость уже разложил прямо на полу маленькую автомобильную аптечку, набирал какое-то лекарство в шприц.
— Помочь бы, Артур Мамедович, — обратился к старшему Чиркин. — Старая женщина, как бы беды не вышло… У меня у самого волосы дыбом встали.
— Да пусть у тебя хоть все дыбом стоит, старуха на вас, — отмахнулся Гасымов. — Вытаскивайте ее, я же чувствую: все обойдется.
— Она будет жить? — обрадовалась Настя. — Вы — врачи?
— Почта врачи, — хмыкнул Гасымов. — Ох, трудно с тобой, ох и трудно… Настя, давай ты мне поможешь. Закрой глаза и представь себе лето, чистое небо, облачка, солнышко… Птички пусть поют… Давай, давай!
— Я… А зачем?
— Потом, все потом! Я же врач — слушайся меня! Никакие приборы не заменят личного контакта мага с магом. Гасымов едва сдерживал желание застонать от радости, смешанной с завистью. Настя была гораздо, гораздо сильнее, чем он мог предполагать! Мощный и, главное, широкий потенциал. Десятки в тестах? Да просто не было там «двадцаток» и «соток»! Ей будут доступны такие диапазоны, о которых Гасымов знает лишь понаслышке… Талант. Самородок. Настя застыла с закрытыми глазами, и вдруг сотни маленьких и не слишком маленьких «лярв» разом отвалились.
— Ух! — выдохнул Гасымов и погрузил руки в ауру девочки. Он почти чувствовал ее сопротивление, его отталкивали, ему запрещали…
— Так кто вы такие?! — Настя вскочила, скользнула под руку Артура Мамедовича и прижалась к стене.
— Мы… — Гасымов почесал затылок, пытаясь вспомнить заготовленные сценарии разговора. — Эээ…
— Как вы попали в квартиру?! — Настя пробежала в коридор и ахнула.
Дверь можно было открыть аккуратно, но когда Гасымов увидел, что девочка вот-вот станет убийцей, он так закричал на Сергея, что парень просто разбил ее в куски. Довольно мелкие куски, не восстановишь, не отремонтируешь… Сергей посмотрел на старшего, виновато развел руками.
— Я сейчас свяжусь, все исправим!
— Исправьте, — кивнул Гасымов. — А бабка эта…
— Соседка снизу, живет одна, — доложил Чиркин. — Если прикажете, я ее в больницу заброшу. Только надо блок на память ей поставить, сделаете?
— Что ты все мне объясняешь, что вам приказывать! — вскипел Гасымов, который недолюбливал Чиркина. — Конечно, сделаю. Только потом, сейчас видишь — девочка испугалась. Настя! Знаешь, мы… Угости меня чаем, пожалуйста.
— Чаем? — Настя стояла у останков двери, не зная, решиться ли на побег. Останавливала непонятная симпатия к этому смуглому незнакомцу. Странно — ей никогда не нравились мужчины такого типа, они ее пугали. И еще она не могла простить им отца…
