Светлана Багдерина - Люди и монстры
— Его сиятельство платье вам дарят, — с неуклюжим книксеном протянула она Белке воздушное изделие из темно-розовой тафты и кружев.
Девочка снова попятилась, точно наряд мог ожить, наброситься на нее и задушить в своих пунцовых объятьях.
— Я… спасибо… — замялась она в поисках слов. — Но я такое не ношу.
— Его сиятельство дарят, — повторила плосколицая служанка, будто Белка не поняла в первый раз.
— Но мне не надо! У меня есть платья! И я ненавижу розовый!
Эмирабель в поисках поддержки глянула на Лунгу, скромно расположившегося за спинами прислуги, но тот истово закивал, беззвучно шепча: «Прими, прими!» Не желая спорить с ним при чужаках, Эмирабель насупилась, но сдалась.
— С-спасибо, — натужно, будто читая по губам суфлера, проговорила она. — Передайте его сиятельству мою благодарность.
Горничная с облегчением выдохнула:
— Это вам спасибо, доамна. Его сиятельство серчали бы шибко на нас.
— А на вас-то за что? — удивилась Эмирабель, но, не давая товарке ответить, служанка сделала шаг вперед:
— А теперь нам нужно помочь вам переодеться.
— Я должна в нем лечь спать?! — ошарашенно уставилась на нее Белка.
— Нет, что вы, доамна! Его сиятельство собирались придтить и велели, чтоб вы были готовы.
— Я готова к визиту графа и без его дурацкого платья! — растеряв остатки дипломатии от неожиданности и заново всколыхнувшегося страха, выпалила девочка.
Служанки испуганно глянули на нее, но, встретившись с точно таким же взглядом — растерянным и испуганным — быстро поклонились и выскользнули за дверь, оставив наряд на кровати — неестественно яркое и чистое пятно, чужеродное в затхлом пыльном полумраке.
— Лунга, что они хотели? Что он хочет? Может, он подозревает, что я?.. Может, ему кто-то рассказал? Весь караван видел, что Гри скакал, как жеребенок! Ни один бальзам в мире не мог… не может… Радетель Пресвятой, они же не дураки, они все всё поняли, не только этот мерзавец Барбат!.. — дрожа, Белка кинулась к старику, потом к двери, но, заслышав шаги в коридоре, метнулась обратно. — Может, разбудить эру Тигра? Сходи, пожалуйста!.. Нет, пойдем вместе! Я не хочу тут оставаться одна!
— Девочка, милая, успокойся, — старик обнял ее, точно мог так защитить любимую малышку от всех бед на свете, и улыбнулся: — Всё будет хорошо. Если этот са Флуэр посмеет тебя обидеть, ты бросишь в него огненным мячом и прожжешь ему любимый плащ.
Эмирабель вскинула голову: на белом осунувшемся лице, как два провала, зияли расширенные от недобрых предчувствий серые глаза, окруженные тенями бессонницы. Если бы рядом был еще кто-то — пусть даже Найз или Фалько, ее друзья, она стояла бы с гордо выпрямленной спиной и поднятой головой, с вызовом в глазах. Или пыталась бы. Но перед Лунгой она могла быть тем, кем чувствовала себя в эту минуту — беспомощной девочкой, которой грозила страшная смерть только за то, что она родилась не такой, как все.
Напряженно прислушиваясь к поступи подкованных сапог по камням, Белка дождалась, пока шаги стихнут на лестнице, и заговорила — еле слышно, точно опасаясь, что их подслушивают:
— Лунга, я не могу. Ты же знаешь, — без тени юмора прошептала она, чувствуя, что вся усталость последних дней исподволь наваливается на нее, давя и душа безысходностью. — Я пробовала. Я старалась. Я не старалась так никогда в жизни, а ты знаешь, какие требования предъявляли к ученикам папа и дедушка, и мама тоже — когда учила меня врачеванию, и как мне приходилось корпеть ночами над книгами и в мастерских… Но я не понимаю, как работает магия. Когда я вижу чью-то боль, магия приходит сама, и я… я не знаю, делаю ли я всё правильно… потому что после каждого лечения я чувствую себя полутрупом… но у меня получается. А остальное… Я перепробовала всё, о чем читала или слышала, в истории или в сказках — но у меня не вышло ничего!
— Для этого ты и едешь по свету, милая. Чтобы отыскать мага и научиться у него, — проговорил старик, ласково поглаживая ее влажные темные кудри.
— Но магов не осталось! После Симарона их всех уничтожили, и в Эрегоре — в первую очередь! Мы ищем прошлогодний ветер!
— Эрегор — это еще не весь мир. Мы доедем до Гельтании. Объедем всю Креаду и Ламуртию. Будем жить среди такканцев на Буревых Равнинах. Да хоть на Барзоанские острова уплывем, если будет нужно!
— Если мы отсюда выберемся, ты хотел сказать… — прошептала Белка. — Лунга, я видела клетки у ворот. Достаточно крошечного намека со стороны торговцев, и…
— Никто тебя не предаст, милая. Караван Виклеана помнит добро.
Белка натянуто улыбнулась:
— Будем надеяться, что тот, кто добро не помнил, водился у них в единственном…
В коридоре послышались быстрые тяжелые шаги нескольких человек. Девочка насторожилась.
— Граф?.. — рука старого слуги нервно стиснула плечо Эмирабель.
Створка мореного дуба, массивная, как стена, отворилась. Яркий свет фонарей озарил комнату, и на порог ступил хозяин замка в сопровождении пяти волков.
— Подождите за дверью, — коротко мотнул он головой, и трое гвардейцев послушно вышли в коридор. Двое — Станга и Дрепта, узнала Белка — молча поставили фонари на стол посреди комнаты, встали у входа, утонув в полутени, и замерли, точно статуи.
Граф остановил взгляд на Лунге и повелительно мотнул головой в сторону двери:
— Выйди. Нам с твоей хозяйкой нужно поговорить.
— Лунга останется здесь, — набычилась Эмирабель.
— Он останется здесь, только в коридоре, — согласился са Флуэр и обернулся к волкам: — Выведите его.
— Сам как-нибудь дойду. Благодарствуйте за заботу, ваше сиятельство, — не скрывая издевку, проговорил старик, сжал в последний раз плечо девочки, шепнул: «Всё будет хорошо», — и вышел.
— Доамне Эмирабель не понравился мой подарок? — дождавшись, пока за слугой закроется дверь, граф осмотрел дорожный наряд девочки с нейтральным выражением лица.
— Я… Я не ношу розовое, — чувствуя, как во рту у нее пересыхает, проговорила Белка.
— Моя покойная жена любила этот цвет, — так же безразлично сообщил са Флуэр.
— Примите мои сожаления, — спохватившись, девочка вспомнила о правилах светских бесед. — Я понимаю, что ваше горе…
— Она умерла полгода назад, — граф недоуменно приподнял брови, будто удивляясь, что такая мелочь могла кого-то заботить спустя столько времени.
— Д-да. Конечно. Полгода назад. Я поняла, — Эмирабель замолчала, не зная больше, о чем говорить и изо всех сил желая, чтобы этот визит завершился как можно скорее. После чего — пусть над ней смеются, как хотят и кто хочет — она опрометью бросится на поиски Фалько и Найза и проведет остатки ночи в их комнате, хоть на коврике под дверью, хоть на подоконнике, лишь бы подальше от синего взгляда этих холодных и страшных своей холодностью глаз.
