Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой
Легионер у костра и ухом не повел. Вздохнув, Боевое Сопротивление мрачно поволоклось к экипажу.
— Значит, не будет варианта А? — спросила я у Ножа.
— Значит, не будет, — подтвердил он.
— Тогда что это за вариант Б?
— О, это элементарно. Мы отправимся в Пуповину, вскроем и поднимем одну плиту во дворе и через нее проникнем в подземелье. Вариант хороший, но трудоемкий, почему я не хотел сразу его обсуждать, — сказал Нож. — Но ничего не попишешь, с непонятным для нас энтузиазмом Обрубленные Хвосты отправили в огонь кипу прелестных страниц собственной истории, придется теперь заняться раскопками. А что тебе подарил твой друг-легионер, Пушистая Сестричка?
— То что я давно хотела. Уши моего Ректора.
— Серьезно?
— А как же. Заботливо закопченные, чтобы хранились хорошо. Ряха все делает на совесть, и я ему, похоже, нравлюсь. А еще, в отличие от многих современных людей, он не бросает слов на ветер.
— Да не расстраивайся ты так, — посоветовал Нож. — Ухом больше — ухом меньше.
Он угадал — мне было очень тошно.
— Даже не смей терзаться! — рявкнула обозленная неудачей с планами сестра. — Твой Ректор тебе по гроб жизни обязан, что у тебя не хватило ума попросить его яйца. Это, я думаю, было бы для него куда печальнее. Так что считай себя его спасительницей.
Подумав, я решила, что так действительно будет лучше.
Глава двенадцатая
ОТРЯД ГРАБИТЕЛЕЙ ГРОБНИЦ…
Отряд грабителей гробниц подобрался небольшой — для скрытности.
Обязанности распределялись так: руководил работами Нож, Утренний и Два Гвоздя были копателями, а мы — я, сестра и Половинка Луны — считались на подхвате. Рычаг там подложить, лопату подать или что-нибудь в этом роде. Задерживаться в городе мы не стали: приближался праздник полнолуния одиннадцатой луны и была надежда, что в Долине Ушедших станет поменьше народу.
Вооруженные лопатами, ломами, потайными фонарями мы добрались до Пуповины накануне праздника. Экипаж миновал долину, проехал дальше той дорогой, которая в конечном счете доводила до Пряжки, затем свернул в сторону. За округлыми холмами мы разбили временный лагерь, укрыв его в лощине. Развели костер.
Лощина укрывала нас от холодного ветра, костер помогал коротать время и сделал это место обжитым и по-своему уютным.
На небо не спеша выбиралась луна и наконец зависла над холмами, огромная, круглая, яркая. Стало призрачно светло, протянулись по земле острые тени. Мне было немного не по себе: там, за холмами, молчали старые курганы, а в них лежали, придавленные громадными массами земли, мертвые вожди…
Это было совсем не то, что ездить днем в Пуповину весело гадать по Лягушке.
Я незаметно взглянула на остальных: внешне все они были очень спокойны. Нож и Утренний деловито обматывали лопаты и ломы тряпьем, чтобы железо не звенело, не бряцало, когда двинемся в путь. Сестра сосредоточенно заплетала волосы в плотную косу, чтобы не мешали. Половинка Луны занималась костром.
Свистел над лощиной ветер с севера.
Луна повисла меж двух холмов.
— Пора идти, — сказал Нож.
Половинка Луны осталась присматривать за костром и экипажем, а мы поднялись и вслед за Ножом пошли по козьей тропинке, начинающейся у подножия одного из холмов.
Мои высокие легионерские сапоги давили пахучие полынь и чабрец, совершенно серебряные в свете полной луны. Все холмы были покрыты их жесткими кустиками.
Иногда их пронзительный аромат перебивался запахом дикой мяты, пятнами растущей по склонам. Два Гвоздя, проходя мимо ее засохших стеблей, сорвал веточку и растер в руках.
Двигались в основном низинами, избегая появляться на освещенных луной макушках холмов.
Когда нас и Пуповину разделила последняя гряда, Нож остановился и жестом велел нам опуститься к земле, стать как можно более незаметными.
Мы притулились около каких-то кустов, чахлых и колючих, стараясь выглядеть логичным их продолжением. Когда я приземлилась как раз на их колючки, то узнала харгану — так ее называли живущие в степи. Это была разновидность дикой акации.
Нож и Два Гвоздя ушли на разведку.
Утренний переговаривался с сестрой с помощью жестов. Это, наверное, в своем Сопротивлении они такой трюк придумали, чтобы иметь средство общения, когда говорить нельзя. Наших хлебом не корми, дай изобрести что-нибудь такое. Я ничего не смогла понять из их шевеления пальцами.
Впрочем, нет, один знак и ребенок бы узнал — растопыренные указательный и средний пальцы, когда остальные сложены в кулак. Символ Священных Рогов, что же еще. Знак одобрения.
Мне было тепло, наверное, от волнения. И есть хотелось. Из кармана я достала кусок хлеба с салом и тихонько его сжевала. Крошки честно пожертвовала духам здешних мест. Надо было бы и шкурку от сала отдать, но в сале я больше всего люблю как раз шкурки. Поэтому положила под куст харганы просто кусочек мякоти, надеясь, что духам оно нравится больше, чем упругая шкурка.
Наконец вернулись за нами Нож и Два Гвоздя. Они проверили идущую в нужном направлении тропку.
Троп этих здесь было видимо-невидимо, их натаптывали дикие козы. В сезон охоты чуть подальше на север, в степи, устраивались целые облавы. Столичная знать — всадники, вооруженные луками, стреляли коз, выгнанных загонщиками под стрелы, десятками, если не сотнями.
Перевалив гребень гряды холмов под любопытным глазом луны, мы скатились в долину.
Пуповина была под нами.
На наше счастье, левый борт долины, над которым стояла луна, был выше правого и отбрасывал длинную тень, которая своим крылом укрывала большую часть гробницы Молниеносного.
Наверное, в прошлый раз мы хорошо задобрили молоком Лягушку, монетками жрецов храмов духов обоих Бортов Долины, да и хлеб с салом сейчас покровителям холмов тоже перепал — спуститься в Долину Ушедших нам удалось беспрепятственно.
Над Пуповиной стоял задумчивый звон колокольчиков, которые висели под крышами храмов.
В Хвосте Коровы сейчас шум и веселье, горят факелы, вертятся колеса с разноцветными хвостами огня, взмывают в небо огненные птицы и драконы, сыплется огненный дождь, танцуют на всех свободных пятачках разряженные люди. Бухают барабаны, поют тоненькими голосами флейты. Там весело.
Здесь же, кроме луны и звона колокольчиков, ничего не было.
Стена, окружающая гробницу, была и в самом деле ветхая. С центрального входа не было видно участка, который закрывала собой надгробная насыпь, поэтому там ее и не старались особо поддерживать. Кое-где раствор между камнями настолько выкрошился, что они без труда вынимались. Не совершая трудовых подвигов, мы просто разобрали ее кусочек, чтобы образовалась проходимая дыра.
