Ника Ракитина - Завтрашний ветер. Незнакомка
Аррайда отставила кружку, сильно провела ладонями по лицу. Помедлила, припоминая.
— Хасафат… обратил внимание на еще одно суеверие. Оно совсем не затронуло данмеров из Великих Домов, зато степняки из пепельных земель верят и верят сильно — в то, что Неревар однажды вернется, чтобы окончательно уничтожить спящих под Красной Горой. Что он, умирая, обещал, — девушка задумалась, припоминая, — "прийти по долгой дороге из-за луны и звезд". Сам Антаболис об этом знает не много, но посоветовал обратиться к ирчене из гильдии магов — Шарн Гра-Музгоб. Я сходила к ней. Она пообещала рассказать — если я ей помогу.
— Ничего противозаконного? — мастер-шпион улыбнулся. — Ты все правильно сделала. Завтра отправишься выполнять для нее работу. А сейчас, — он взглянул на синеющее к ночи окно, — самое время нанести визит Лландрасу Белаалу.
— Зачем?
Косадес, фыркнув, поперхнулся чаем:
— Чем ты думаешь? Твой Лландрас единственный из адептов Шестого Дома, кого мы знаем. Ну, или мог им быть. Так что расспроси его… хорошенько. Узнай толком, что с ним было перед тем, как он «уснул». Что он ел, пил? Не казался ли вкус еды странным? Попадал ли он в пепельную бурю? Говорят, от пепла случаются видения.
Мастер-шпион вздохнул, потер левую бровь:
— Разузнай о его приятелях. Есть ли среди них колдуны? Бывал ли он в святилище Спящих или просто грезил наяву?
— Но…
— Ни с кем другим он не станет говорить!
— Под Красной Горой вправду скрывается зло?
— Да. Но едва ли это древние вожди дома Дагот. Я скорее поверю Тьермэйлину. Чаю подлить?
Гостья покачала головой.
— Твой ушастый приятель считает, — продолжал Кай ворчливо, — что оползень или землетрясение открыли хранилища с продуктами нечестивого двемерского колдовства. Пепельные бури… — он подлил в свою кружку остывший отвар из котелка, отпил, недовольно сморщился. — Собственно, по цвету пепла гору и назвали Красной… проще сосчитать дни в году, когда их нет. Так вот, бури разносят безумие и мор. Сперва страдают звери, затем люди — те, что живут около горы. И охотники. До сих пор как-то спасал Призрачный Предел, но… Самое удобное время нанести удар, дергая из темноты за веревочки несчастных безумцев.
…Ветка растущего за домом тополя заскребла по крыше, оборвав затянувшееся молчание. Аррайда шевельнулась, и Кай отвел глаза.
— Лландрас служит у Раллена Хлаало, двухэтажный особняк за юго-западной караульной башней. И живет там же. А в общем, иди к Тьермэйлину, пусть проводит.
У вешалки девушка затянула под подбородком ремешки венделя:
— Прости меня, пожалуйста… Тот, кто дергает Спящих за веревочки — Камонна Тонг?
— Девчонка! — Косадес сунул ей в руки меч. — Ты уйдешь, наконец? Лучше мешки грузить, чем с тобой разговаривать. А об Эдвине я узнаю. Иди.
Какое-то время он постоял на пороге, и лишь когда наемница, миновав один дом, свернула под арку второго к двери аптекаря, захлопнул дверь.
* * *Тьермэйлин поднял руку:
— Привет, не мешай…
Он и Эдвина сидели по разные стороны стола, разделенного надвое полоской из муки, и сверлили глазами парящее в воздухе огромное яйцо. Похоже, силы соперников были равны: яйцо лишь крутилось и дергалось, ни на дюйм не двигаясь с места. Заметив Аррайду, бретонка вскочила. Освобожденное яйцо пронеслось мимо и было поймано хохочущим Черримом. Большеглазая ведьма обняла подружку.
— Я победил, — объявил Тьермэйлин. Эдвина показала альдмеру язык.
— Что-нибудь узнала? — спросил хаджит.
— Нет, но мне пообещали узнать. Лин, проводи меня.
Аптекарь встал.
Черрим высвободил Аррайду из объятий Эдвины. Ухмыльнулся наглой рыжей мордой:
— Пусть себе гуляют. А мы займемся превращением… вот этого яйца — в яичницу.
Ему ответили дружным смехом.
Тьермэйлин с Аррайдой вышли на улицу. Балмора не спала. Несмотря на сильный ветер, гонящий по небу хвостатые облака, на улицах было людно. То и дело мимо парочки шмыгали прохожие, над плоскими крышами горели огоньки.
— Сегодня праздник?
Аптекарь хохотнул:
— Неймется им. Кошмары, тревожные сны, предзнаменования… Данмеры — вообще народ суеверный. А я… не будь такой лентяй — на успокоительных сборах озолотился бы. Вон Налькария — тоже альдмер и тоже зельями торгует. Так у нее на правом берегу особняк, брильянтов, как сору. И нос задрала — не допрыгнешь, — Тьермэйлин захохотал. Искоса взглянул на подругу: — Или податься в проповедники?.. А куда мы идем?
— К Лландрасу Белаалу.
— А, знаю! — он подхватил девушку под руку и потащил за собой.
Окна особняка Раллена Хлаало были освещены. Свет пробивался сквозь набранные из дощечек ставни и полосками ложился на мостовую.
— Дома. Стучим.
— Но…
— Не хозяин открывать прибежит, — Лин схватился за колотушку в виде звериной головы и несколько минут с перерывами стучал по двери. Потом повернулся и сладострастно пнул запертую дверь ногой.
Оставив Аррайду под аркой, подошел к обходящим площадь стражникам:
— Я травник. Хлаало меня позвал — и не открывает.
— Травник… — фыркнул первый.
— А чего… — добродушно отозвался второй. — Раллен — хромой. Взяло ногу к дождю, — он задрал голову в закрытом шлеме к небу. — У Налькарии дорого.
Первый стражник попытался почесать рукой в костяной перчатке затылок:
— Как в караул заступали — видел. Шел домой, морда кривая, и слуга сзади. Может, в "Восемь тарелок" подался? Сам пьет, а Лландрас ждет: Раллен один ночью ходить трусит. А Увита… ну, ее и грозой не подымешь…
Стражники охотно приняли по паре серебряных дракошек и пошли своей дорогой, а «клинки» подались в трактир. Но в "Восьми тарелках" хозяина со слугой этим вечером не видели. Лин с Аррайдой вернулись к запертому дому. Его окна продолжали светиться, но разглядеть что-либо через ставни не получилось.
— Хорошо же… — с угрозой произнес Тьермэйлин и указал на наружную лестницу вдоль стены караульной башни. На уровне второго яруса лестница почти смыкалась с балкончиком особняка Хлаало.
— Перепрыгнешь?
Наемница кивнула. Они оглянулись в поисках возможных свидетелей — таковых не нашлось, — взбежали по лестнице и друг за другом перескочили на балкончик. Присели за парапетом, подождали: кругом было тихо. Аптекарь полез в кошель у пояса, вытащил изогнутую проволоку и на глазах изумленной Аррайды стал ковырять ею в замке. Язычок тихо щелкнул, и дверь открылась.
— Я еще и не то могу… — шепнул Тьермэйлин.
Друг за другом «клинки» проскользнули в щель и мягко прикрыли дверь за собой. Внутри с улицы показалось темно, как в погребе. Но через какое-то время глаза приспособились, и в льющемся снизу рассеянном свете проступили ступеньки и темные гобелены на стенах. Ковер под ногами глушил шаги.
