Наталья Васильева - Черная Книга Арды
Ныне уруг-ай отвоевали себе земли в Дортонион и ревностно охраняют их, почитая врагом любое существо, будь то нолдо или синда, человек Трех Племен или воин Севера, или даже соплеменник их, кто посмеет преступить границы их владений. Страшатся они Владыки Севера и воинов его, потому из страха могут подчиниться его воле; но не может быть опоры в том, кто служит из страха, потому уруг-ай — более враги Северу, нежели союзники.
Третьими были урухи, пришедшие позднее всех, небольшие вначале кочевые племена, искавшие новых земель и охотничьих угодий. Урухи не повинуются никому, кроме своих вожаков, но между племенами их царят раздоры, и лишь изредка объединяются они против общего врага. Изо всех ирхи они более всего отличаются от Старших, и невольно приходит мысль, что свирепость и жестокость в крови у них. Нет никого, кто мог бы подчинить их на сколь-нибудь долгий срок или заставить повиноваться себе; воистину рознь между ними — великое благо для всех живущих, ибо столь велика их ненависть ко всем, кто не похож на них самих, что, объедини они силы свои, немыслимо трудно, а быть может, и невозможно было бы остановить их, и лишь ценою большой крови — хотя и ныне крови по их вине льется немало…"
(Из «Повествования о народах, населяющих Арту», кое составил Эртаг эр'Коррх, летописец Твердыни, в году 325 от Начала Твердыни.)
РАЗГОВОР-V
… — Значит, зло — это Пустота и то, что идет от нее?
— Сама по себе Пустота не может быть ни злом, ни добром; но она привносит в мир — в любой мир — искажение, нарушает гармонию того, с чем соприкасается. Потому для мира то, что искажено Пустотой, — уродливо и неприемлемо. Для мира это зло.
— Значит, все-таки орки — зло? И Книга просто приписывает их создание не Мелькору, а некоей новой сущности — Пустоте?
— В сущности этой ничего нового нет — если вспомнить рассказ о гибели Дерев Валинора. Мелькор пытался исцелить орков.
Похоже, это заинтересовало Гостя:
— Вы хотите сказать, что были и какие-то другие орки? Исцеленные? И это те самые «северные иртха», упоминавшиеся в тексте Книги ?
— В ваших словах, — замечает Собеседник, — слышна изрядная толика недоверия.
— Еще бы! Я никогда не думал, что хотя бы кому-то из тех, кто знаком с летописями Арды, может прийти в голову… скажем так, заступаться за орков.
— Дело не в заступничестве. У вас ведь не вызывает сомнения то, что эльфы, гномы и люди все разные? Что у них есть различные народы, кланы, племена со своими обычаями, верованиями, образом жизни? Нет. Есть ли причина отказывать в этом оркам ?Ведь не одно племя, не два — их было великое множество, и жили они в разных местах, и даже внешне различались очень и очень сильно… Искаженные или нет, предвиденные или непредвиденные, но они ведь тоже живые существа! И даже при том, что они зло для мира, навряд ли они были врагами себе: любое живое существо стремится выжить, продолжить свой род, охранить потомство. Если мы полагаем, что орки — это эльфы-звери, то у зверей это стремление еще сильнее. Если мы не отвергаем мысль о том, что орки наделены разумом, то, значит, вполне логично предположить, что у них наличествовала какая-то культура, пусть и дикарская, с нашей просвещенной точки зрения. Подумайте — ведь они в какой-то мере пасынки мира, их земля не станет одарять так, как эльфов. Она их терпит скорее — и терпит с трудом. Потому неизбежно поклонение силам природы, от которых орки настолько зависят: у них будут духи леса, скал, охоты… духи рек и озер, небесные духи, снежные духи… А где вера и поклонение — там обряды, шаманы, жрецы… Впрочем, думаю, к этому разговору мы еще вернемся. Дальше Книга рассказывает об Эльфах Тьмы. Мы остановились на том, что они пошли следом за Мелькором в землю-под-звездой…
ТВОРЕНИЕ: О крылатых конях
от Пробуждения Эльфов год 31-й
Осенняя ночь была живой. Сторожко прислушиваясь к шагам времени — звуку мерно падающих с ветвей капель росы, — она застыла в ожидании чего-то, ведомого только ей. Ночь слушала Время. Двое слушали ночь. Медленно струился серебристыми лентами вечный туман ненареченной долины. Травы здесь казались серебряными, словно подернутыми инеем; здесь расцветал тихо светящийся в ночи звездоцвет-гэлемайо, что весенним колдовством мерцает в венках влюбленных… Фаэрни улыбнулся. Сейчас звезды цвели в небе, даже в ярком свете луны видны были знакомые очертания созвездий; время от времени исчерна-фиолетовый бархат ночи прочерчивали белые молнии падающих звезд. «Наверно, и они теперь станут цветами…» Фаэрни смотрел вверх, чувствуя, как овладевает им волшебное очарование ночи. Казалось, Ночь была и будет всегда, а он так и остается в ней — вечно смотрящий в этот звездный омут… Там, наверху, летел ветер, скользили легкие полупрозрачные облака, иногда на мгновение скрывавшие темной вуалью драгоценные нити созвездий.
Внезапный порыв ветра взметнул волосы фаэрни вихрем — серебряным в свете луны.
— О чем ты молчишь? — тихо спросил Мелькор, коснувшись его плеча. Ортхэннэр вздрогнул, словно просыпаясь.
— Я видел… или мне показалось? — растерянным полушепотом заговорил он. — Эти облака… наверное, они обманули меня… Знаешь, мне вдруг увиделось, что там, в небе, — конь. Облако, сгусток лунной осенней ночи — тело его, крылья — ветер небесный, грива — из тумана и росчерков падающих звезд, глаза — отражение луны в ночном озере… Я слышал его полет, его дыхание — словно порыв осеннего ветра… Учитель, как я хотел бы, чтобы это не было видением…
— Это больше не видение. Смотри!
Мелькор указал куда-то в туман — и вот, плавно, бесшумно скользя над землей, возник крылатый конь, приблизился, неслышно переступая, и остановился рядом с ними, кося звездным глазом. Фаэрни улыбнулся:
— Это ты сделал? Снова подарок?
— Нет, — Мелькор был серьезен, — это ты сам. Просто — очень захотел…
ЛААН ГЭЛЛОМЭ: Странники
от Пробуждения Эльфов годы 33 — 150-е
… То было лучшее из времен: время надежды, время веры и мудрости. То было время рождаться и время строить; время сеять и время растить; время смеяться и время говорить; время искать и время любить; время миру…
Они поселились в горном замке — Вала называл его прохладно-печальным словом Хэлгор; но это, говорил он, на первое время — у фааэй должен быть дом.
А несколько месяцев спустя Странники нашли — Долину.
Долина эта между двух рек, бегущих с гор, заворожила их чуть печальной красотой и мерцающей тайной тумана, поднимавшегося от воды, полумраком леса и песней тростника в заводях, и колдовскими цветами, прохладой мхов на каменистых склонах и кристальной чистотой ручьев.
