Джон Робертс - Дикая орда
Конан решил разубедить его в этом. Ухватив пику ближе к середине древка, он замахнулся, будто собирался пригвоздить ступню противника к земле, а когда тот опустил щит, обрушил тяжелый стальной шар туранцу на макушку. Туранец, однако, успел избежать удара, мгновенно вскинув щит вверх наподобие черепашьего панциря.
Оба воина двигались с большой осторожностью: каждый успел распознать манеру боя другого, понять, что перед ним – противник опытный и опасный. Правда, Конан не забывал и другого: его цель – не только выжить, но и произвести впечатление на Бартатую. Схватка обещала затянуться надолго. Конан не сомневался в своей победе, но нужно принять в расчет и публику. Кофиты, аквилонцы или отчаянные рубаки-ваниры с увлечением следили бы за поединком двух мастеров, так по-разному вооруженных, долго прощупывающих и изучающих друг друга, прежде чем сойтись в смертельной схватке. Но толпе степняков-наездников подобное зрелище скоро наскучит, а Конан этого не хотел. Поэтому он намерено сменил тактику. Пока что преимущество противника заключалось в том, что он выбрал оружие как для нападения, так и для защиты. Прошедший сотни кровавых стычек варвар знал, как с этим справиться. Когда туранец предпринял очередную атаку, киммериец отпрянул чуть назад, словно застигнутый врасплох. Затем вцепился зубами в пику примерно посредине древка и, поднажав, переломил пополам.
– Он сдается! – возмущенно заорали кочевники. – Он сдался на милость победителя и сломал свое оружие! Прикончи его!
Но Конан отнюдь не собирался сдаваться. В левой руке он сжимал часть пики с наконечником, в правой – тыльный край древка со стальным шаром. Теперь у него имелось короткое колющее копье (такие встречаются у кушитских племен) и легкая палица. Это, конечно, не настоящая булава, но ее вполне хватит, чтобы размозжить голову незащищенному шлемом противнику. Конан скользнул вперед и выбросил копье на нижнем уровне. Враг тут же отреагировал и опустил щит. Тогда Конан замахнулся, чтобы нанести туранцу удар палицей по голове. Противник явно забеспокоился. У Конана появилось неожиданное преимущество: прямо в разгар схватки он умудрился сменить и оружие, и тактику боя. Это выводило из равновесия куда сильнее, чем ранение или увечье.
Туранец понимал, что надо спешить. Для гирканийцев в этом поединке он безусловный фаворит. Но он был опытным воином и не мог недооценивать противника. Здесь, в шатре кочевников, он встретил врага такого опасного, с какими ему прежде дело иметь не доводилось. Оставалось надеяться только на силу клинка и крепость щита.
Издав леденящий кровь воинственный клич, он ринулся в атаку и попытался одним ударом раскроить Конану череп. При этом он сознательно приоткрыл бок теперь противнику проще простого садануть ему пикой по ребрам. К таким рискованным приемам воин привык. Но Конан не воспользовался столь соблазнительной возможностью. Вместо этого он со змеиной ловкостью скользнул на колени и волчком крутанулся по земле. Туранец по инерции рванулся вперед и упал. Прежде чем он успел подняться, над ним уже возвышался великан варвар. Молниеносный удар стальным шаром в локтевой сустав парализовал руку, и туранец выронил саблю. Другой удар, в плечо, сделал бесполезным щит. Конан перекатил врага на спину и приставил копейное жало туранцу к горлу.
– Убей его, – велел Бартатуя, когда смолкли восторженные вопли.
Конан отвел оружие и дал знак своему поверженному противнику, чтобы тот убирался поскорее из шатра. Когда туранец вышел, Конан обратился к кагану ашкузов:
– Зачем?
– Как это зачем? – опешил Бартатуя. Лицо его побагровело при виде неповиновения. – Какой же воин оставляет в живых побежденного врага?
– Когда на меня нападают ни с того ни с сего, – рассудительно ответил киммериец, швырнув обломки пики обратно в корзину, – я убиваю без колебаний! Но зачем убивать прекрасного фехтовальщика, который и бился-то со мной только потому, что оба мы – пленники вождя, любящего потешные поединки?
Пока ошеломленный Бартатуя приходил в себя, киммериец подошел к нему и сказал:
– А теперь я воспользуюсь твоим предложением и немного подкреплюсь. Этот бой был тяжелее, чем первый. – С этими словами он налил полный кубок вина и залпом осушил. Потом взял горсть изюма и кинул себе в рот. Гирканийцы уставились на варвара, как будто в шатре возник демон из преисподней.
Бартатуя разразился веселым смехом:
– Этот человек превзошел все ожидания. Такую дерзость прощают только придворному туту. Пойдешь к нам в шуты, Конан?
– Я – воин, – повторил киммериец. – Дай мне работу воина, и ты узнаешь, чего я стою. А шуты – те, кто использует людей не по назначению.
Несколько мгновений стояла мертвая тишина. Наконец Бартатуя промолвил:
– Хорошо… Только это еще нужно доказать, Ну, что будем делать, друзья мои?
– Он говорит, будто неплохо владеет мечом, – подал голос старший из двух вождей, сидящих по обеим сторонам от Бартатуи. – Пусть докажет это! Дай ему меч и выстави против него другого фехтовальщика.
– Да будет так! – сказал Бартатуя. – Иди и выбери себе меч, чужеземец.
Конан подчинился. В корзинах было много мечей из разных стран. Варвар предпочитал длинные прямые клинки, которыми сражаются северные племена, но кочевники принесли лишь восточные, кривые. Наконец Конан отыскал вендийский меч с прямым клинком. Рукоять, конечно, коротковата для здоровенной лапы киммерийца, но можно обхватить ее поудобнее, заведя большой палец за гарду. Клинок широкий, но легкий и немного изогнутый. В настоящей битве Конан вряд ли бы стал сражаться таким мечом. Но если теперешний противник без доспехов, вполне можно попробовать…
– Введите следующего! – крикнул Бартатуя.
В шатер вошел Рустуф. Он не стал тратить время на цветастую брань и отборные проклятия, а сразу пошел к корзине и вернулся с кривым иранистанским мечом. Лезвие было заточено лишь по одному краю, гарда овальная и плоская. Длинную рукоять можно держать как одной, так и двумя руками.
– Начинайте, – приказал Бартатуя.
Бойцы повернулись друг к другу. Рустуф тут же повел сложную атаку, нанося удары то сверху, то снизу. Конан ловко отбивал их, потом контратаковал. Рустуф отступил, чтобы расширить пространство для боя, и отражал удары широким основанием клинка, Иранистанский меч был не слишком-то приспособлен для такой техники зашиты, но хороший фехтовальщик всегда управится с любым клинком.
Конан широким шагом пошел в наступление и сделал резкий выпад – прямо в голову козаку. Рустуф успешно парировал и нацелился Конану в грудь. Киммериец уже привычно отражал выпады снизу, сам при этом атакуя по верхнему уровню. Но тут Рустуф ударил совсем низко и зацепил киммерийца по колену, пролив первую в этом сражении кровь.
