Оливер Боуден - Братство
– Возможно.
– Я виноват ничуть не меньше. Я должен был подсказать. Но, как ты сказал, нам нужно иметь дело с настоящим, а не с прошлым.
– Согласен.
– Да будет так.
– Но как они могли допустить все это? – поинтересовался Эцио.
Очередной бык споткнулся и упал от удара безжалостного, не знающего промаха, меча Чезаре.
– Папа Александр – странный человек, – ответил Макиавелли. – Он великолепный руководитель, и даже в чем-то улучшил Церковь. Но злая часть внутри него всегда берет верх над доброй. Он долгие годы был казначеем Ватикана, поэтому отыскал пути накопления денег – опыт сослужил ему хорошую службу. Он продает кардинальские саны, и десятки новоиспеченных кардиналов практически гарантировано встанут на его сторону. Он даже милует убийц – тех, у кого достаточно денег, чтобы откупиться от виселицы.
– И как он объясняет свои действия?
– Очень просто. Он проповедует, что для грешника лучше жить и покаяться, чем умереть и избавиться от такой боли.
Эцио не удержался от смеха, хотя смех его был невеселым. Мысленно он вспомнил празднования по случаю наступления 1500 года – Великого года середины Тысячелетия. Правда, тогда толпы флагеллантов бродили по стране в ожидании Страшного Суда. И не был ли безумный монах Савонарола, заполучивший в свои руки Яблоко, и которого сам Эцио уничтожил во Флоренции, и сам обманут этим религиозным предрассудком?
1500 год был великим годом. Эцио вспомнил тысячи полных надежд паломников, отправившихся в Святую Землю со всех уголков мира. Возможно, наступление этого года отмечали даже в небольших поселениях за далекими морями в Новом Свете, который открыл Колумб, а несколько лет спустя и Америго Веспуччи подтвердил существование тех земель. В Рим текли деньги верующих, покупающих индульгенции, которые искупали грехи перед возвращением на землю Христа, что будет судить живых и мертвых. И было время, когда Чезаре отправился подчинять город-государство Романью, а король Франции – взял Милан, мотивируя свои действия тем, что он законный наследник, правнук Джана Галеаццо Висконти.
На четвертое воскресенье Великого Поста на церемонии Папа Римский назначил своего сына Чезаре капитан-генералом папских армий и гонфалоньером Святой Римской Церкви. Чезаре сопровождали четверо мальчиков в шелковых одеждах, а четыре тысячи солдат надели мундиры его цветов. Его триумф казался полным: в прошлом году, в мае, он женился на Шарлотте д`Альбре, сестре Жана, короля Наварры, и король Франции Людовик, – который был союзником Борджиа, – подарил Чезаре герцогство Валанс. Не удивительно, что люди прозвали Чезаре, уже бывшего кардиналом Валенсии – Валентино!
И теперь эта гадюка вползла на пик своего могущества.
Как Эцио сможет победить его?
Он поделился этими мыслями с Макиавелли.
– Мы воспользуемся их тщеславием, чтобы сбросить с этого пьедестала, – сказал Никколо. – У них есть ахиллесова пята. У каждого она есть. В том числе и у тебя.
– И что же это? – спросил, ощетинившись, Эцио.
– Мне не нужно называть тебе ее имя, ты и сам знаешь. Остерегайся ее, – добавил Макиавелли и продолжил, резко меняя тему. – Помнишь оргии?
– Они продолжаются?
– Да. Родриго – я отказываюсь называть его Папой – их обожает! Тебе стоит отдать ему должное – ему семьдесят лет! – Макиавелли сухо рассмеялся, но потом стал серьезным. – Борджиа пойдут ко дну, если будут продолжать потакать собственным желаниям.
Эцио хорошо помнил оргии. Он даже был свидетелем одной из них. Тогда был ужин, на котором присутствовали пятьдесят лучших шлюх города, потом их отвели в изукрашенные золоченые, как у Нерона, покои Папы. Они любили называть себя куртизанками, но, по сути, были просто шлюхами. Когда ужин – или это лучше назвать "кормлением"? – закончился, девушки стали танцевать со слугами, сперва в одежде, а потом и без нее. Канделябры, стоявшие на столах, спустили на мраморный пол. Благородные гости кидали между ними жареные каштаны. Шлюхи ползали по полу на четвереньках, словно скот, задрав задницы, и собирали каштаны. В эту "игру" включились практически все. Эцио с отвращением вспомнил, как Родриго, Чезаре и Лукреция наблюдали за этим со стороны. И в самом конце раздали призы – шелковые плащи, отличные кожаные сапоги, конечно, из Испании, темно-красные с желтым бархатные шапочки, инкрустированные бриллиантами, кольца, браслеты, сумки из парчи, каждая с сотней дукатов внутри, кинжалы, серебряные дилдо, – всё, что ты только мог себе вообразить, – тем гостям, кто большее число раз занимался сексом с ползающими проститутками. И семья Борджиа, ласкающие друг друга, были главными судьями…
* * *
Ассасины покинули бой быков и затерялись в толпе, заполонившей улицы под вечер.
– Следуй за мной, – с нажимом в голосе сказал Макиавелли. – Теперь, когда ты увидел своего главного противника в действии, неплохо будет приобрести экипировку, взамен той, что ты потерял. И постарайся не привлекать к себе внимания.
– Да неужели? – огрызнулся уязвленный замечанием младшего ассасина Эцио. Макиавелли не был главой Братства. После смерти Марио, у них вообще не осталось главы. Но это «междуцарствие» скоро должно будет закончиться. – В любом случае, у меня есть клинок.
– А у стражников есть ружья. Эти штуки создал для них Леонардо – как ты помнишь, когда он изобретает, то не контролирует себя. Ружья быстро перезаряжаются, как ты и сам видел, и более того, у оружия есть цилиндр, хитрым способом укрепленный внутри, который делает выстрел более точным.
– Я найду Леонардо и поговорю с ним.
– Возможно, тебе придется его убить.
– Он более полезен живым, чем мертвым. Ты же сам сказал, что сердцем он не с Чезаре.
– Я сказал, что надеюсь на это, – Макиавелли остановился. – Держи деньги.
– Благодарю, – кивнул Эцио, принимая мешочек с монетами.
– Ты у меня в долгу, и я советую – прислушайся к голосу разума.
– Когда ты скажешь что-нибудь разумное, – непременно.
Эцио оставил друга и отправился в квартал оружейников, где приобрел новый нагрудник, стальные наручи, меч и кинжал отличного качества и сбалансированные куда лучше, чем те, что у него уже были. В первую очередь он жалел об утрате старого браслета из Кодекса, сделанного из странного металла, который отбил столько смертельных ударов. Впрочем, сейчас было уже поздно сожалеть об этом. Теперь ему придется полагаться исключительно на свой ум, и тренироваться еще больше. Этого отнять у него не мог никто.
Он вернулся к Макиавелли, который ждал его у заурядной таверны, где они и договорились встретиться.
Макиавелли был раздражен.
