Николай Басов - Собаки из дикого камня
Лотар открыл глаза. Они выбрались наружу. Ров был засыпан обломками, его лошадка прекрасно нашла самую короткую дорогу и сейчас поджидала жеребца Рубоса и малолетку Сухмета, отчаянно гордясь собой. Он похлопал ее по шее. Кобылка восприняла похвалу как должное.
Рубос оказался рядом, что-то бормоча. Лотар быстро усилил слуховое восприятие, чтобы расслышать слова мирамца.
— У нас даже лошади умнее, чем иные дурни на Юге, — бормотал Капитан Наемников. Он уже стал успокаиваться, жестокость и злоба уступали в нем место привычному восхищению миром и жизнью.
Сухмет уже понял, что будет дальше.
— Следы тут не самые большие, зато их много, — сказал он, указывая вниз.
Теперь и Рубос посмотрел на землю. Она была перерыта лапами, которые без труда сокрушали крепостные стены. Некоторые следы в диаметре были не меньше сажени и на треть фута уходили в землю общего выгона, утоптанную проходящими здесь изо дня в день коровами. Лотар и не знал, что такое может быть.
— Да, — согласился Лотар. — Самая большая собака попыталась перескочить стену вон там. — Он махнул в сторону обсыпавшегося рва. — Но вожак — а у них наверняка есть вожак — выбрал этот путь. По нему и пойдем.
Они повернули к лесу прямо через выгон. Рубос как зачарованный смотрел на следы под копытами своего жеребца. Это было необычно — чтобы Рубос к чему-то так долго присматривался.
Деревья на самой окраине леса валялись на земле, вырванные с корнем. Это был ухоженный общественный лес, в котором люди заботливо собирали сучья и который прореживали не одно поколение, чтобы даже деревьям здесь жилось удобно. Это был бы прекрасный лес, если бы широкая, безобразная просека теперь не разрубала его по самой чаще.
Деревья, которые оказались крепче других, были сломаны в середине стволов. Должно быть, самые нетерпеливые собаки пытались через них перепрыгнуть. Те деревья, которые оказывались на пути своры, были повалены и втоптаны в землю. От некоторых остались только стволы — ветви были словно срезаны гигантским ножом.
Лотар следил, чтобы не сбиться в этом буреломе с того направления, которого придерживался вожак. Теперь он хорошо чувствовал его. Это был расчетливый, очень неглупый кобель, даже не самый крупный в стае, но с обостренным чувством превосходства. Он был настолько умен, что выбирал самую легкую дорогу.
Лотар мельком взглянул на Сухмета, который кивнул ему, соглашаясь, и тут же бросил взгляд под копыта своей лошади, помогая ей пробираться через бурелом. Лотар хмыкнул, ему понравилось, что старик следил за его мыслями, значит, пока он крупных ошибок не совершил.
Внезапно лес с поваленными деревьями кончился. Они выехали на поросший травой склон высокого холма, за которым шла вереница других холмов. Лотар пустил свою кобылку вскачь, ей нужно было успокоиться после нелегкой работы в замке и в лесном завале.
Они проскакали миль пять по холмам, углубились в небольшую рощицу, потом снова промчались по пологому склону, спускавшемуся к югу. Вот еще густая рощица, и вдруг…
Пространство распахнулось перед ними, словно веер восточной модницы. Холмы слева и справа спускались к воде плавными уступами, но прямо перед ней заканчивались скалистым обрывом в добрую сотню саженей. Море было залито полуденными лучами солнца, под которыми то тут, то там вспыхивали белые паруса небольших рыбацких лодок. На мгновение Лотару захотелось отрастить крылья и взлететь, упиваясь свободой, словно глотком чистой воды.
Но на это не было времени. Лотар обернулся. Рубос тяжело дышал, но не отстал в этой скачке. Он отстегнул свою флягу, глотнул пару раз, протянул Лотару. Желтоголовый тоже выпил степлившейся, пахнущей — кожей воды и пожалел, что не взял своей серебряной фляги, в которой вода часами оставалась холодной, словно только что из родника.
Сухмет, который немного отстал, но был свеж, постоял, осматривая утесы, вспенивавшие внизу воду, и сказал:
— Если скатиться с такой высоты — даже этим псам может не поздоровиться.
— Это место у нас называется Обрывом Венты. Вроде бы так звали девицу, которая много лет назад бросилась тут на скалы из-за несчастной любви. Потом всякие дураки кидались здесь в море, но про них молва уже не вспоминает. — Рубос тоже подъехал к краю и заглянул вниз. — Их сюда не заманишь.
— Кого? — оторопело спросил Сухмет.
— Собак. Они сумеют все разглядеть задолго до обрыва.
— Знать бы чем и как, — проговорил Лотар, — можно было бы попробовать.
— Нет, не получится. — Рубос отрицательно качнул головой. — Да и для человека это слишком опасно, отступать практически некуда. А что они могут сделать своими лапищами — мы в лесу видели.
— Опасно тому, у кого нет крыльев.
— А-а, ты об этом. — В его голосе прозвучало понимание. — Тогда смотри, может пригодиться. Лотар уже все разглядел и запомнил.
— Так. Куда уходят следы? Сухмет кивнул в сторону:
— Господин мой, собаки повернули к городу еще четверть мили назад.
Теперь они поехали шагом. Лошадям нужно было перевести дух.
Спокойно ехать, слушая жаворонка в небе, время от времени поглядывать на море, подставляя лицо нежаркому солнцу и свежему ветру, было очень приятно. Наконец Лотар сказал:
— Рубос, кажется, я понимаю, почему ты все-таки решил вернуться. Мирамец усмехнулся:
— А я теперь не понимаю, зачем вообще куда-то уезжал. — Он помолчал. — Наверное, был молод и казалось, что где-то будет лучше.
Следы, которые все время виднелись перед ними, вдруг исчезли. Стоп, подумал Лотар, что-то тут не так.
Он повернул кобылу, вернулся на сотню шагов. Следы на земле выглядели как огромное страшное тавро. Под этим солнцем, в этой голубизне они казались напоминанием о ночном кошмаре. Но они были, и от них веяло опасностью, как от полыни веет горьким запахом степи. Лотар поехал теперь еще тише, стараясь не терять из виду тяжелых вмятин в земле. Следы подвели к камню величиной не больше обычного дома и… пропали.
— Здорово, — произнес Рубос. — Значит, они. все вошли в этот камень? — Он потряс головой, освобождаясь от назойливого слепня. — Ерунда какая-то.
— Нет, не ерунда, — проговорил Сухмет. Его лицо стало задумчивым, как бывало, когда он что-то вспоминал или пытался вспомнить.
— Ну, — подтолкнул его Лотар, — о каком из чудес прошедших тысячелетий ты собираешься нам рассказать?
Сухмет скорчил забавную гримасу, выражавшую разочарование.
— Не помню, слишком давно это было.
— Чего не помнишь? — спросил Рубос.
— Вот как раз того и не помню — что я забыл на этот раз.
Рубос еще раз осмотрел неподвижный камень.
