Ирина Суслова - Хранители снов (СИ)
Наверное, сниться что‑то хорошее. Везет ему. Я еще минут пять всматривалась в лицо друга, а потом сделала вывод, что Родька красивый парень, и как я раньше не обращала на это внимание? Привыкла к нему, скорее всего, вот и не замечала. Я тихо сползла с кровати и, на цыпочках пошла в ванную. Наскоро умывшись и почистив зубы, я снова прошмыгнула в зал и, захватив с собой карандаши и альбомный лист, вознамерилась запечатлеть спящего Родьку на бумаге.
Трудилась я, по меньшей мере, пару часов, в течение которых Радислав ни разу не пошевелился, чем существенно облегчил мне задачу. Когда я уже взяла в руки цветные мелки, чтоб сделать его красочным, Родька внезапно открыл глаза.
— Доброе утро! — бодро улыбнулась я.
Он хмуро на меня посмотрел и отвернулся, что заставило меня прыснуть от смеха. Услышав взрыв хохота, Родька встрепенулся, и я увидела его осмысленный взгляд, видимо, теперь он точно проснулся. Обернувшись ко мне, парень сонно улыбнулся, и произнес хриплым голосом:
— Доброе. Д — давно встала? — последнее слово он произнес, зевая во весь рот.
— Достаточно давно, чтоб ты успел поработать моим натурщиком, — все еще улыбалась я.
— Т — ты меня нарисовала что ли? — выпучил он глаза.
— Угу, — я протянула ему рисунок, — смотри какой ты тут милый.
Родька изумленно смотрел на свое изображение, смутился, и пробормотал что‑то о том, что нечестно с моей стороны было воспользоваться его беспомощным состоянием. Я снова прыснула со смеха, и выхватила у него рисунок.
— Не нравится, не смотри, — я показала ему язык, — и вообще, я еще не закончила, хочу еще добавить цвет.
Встав с дивана, и отложив портрет на стол, я пошла в кухню делать Родьке обещанный чай с пирожным.
— Мартин, мне понравилось, честно. П — просто я не думал, что ты вдруг решишь меня нарисовать, — говорил он мне из зала, пока я расставляла чашки. — А можно мне остаться черно — белым, а?
Я высунула голову из кухни, и посмотрела на своего друга.
— Как пожелаешь, — согласилась я, — но мне все же, придется тогда прорисовать тебя еще раз карандашом, а то ты получился не ярким.
Родька кивнул и, потирая глаза, поплелся в ванную. Такой он смешной с утра.
Позже, позавтракав пирожным с сосисками (Родька ел пирожное, а я сосиски), мы переместились в зал и снова начали обсуждать мои злоключения. И тут он навел меня на одну мысль. Я вспомнила о своей тете Мине. Мы как‑то начали спорить с ней о толковании сновидений, когда мне приснились родители, а тетка с полной уверенностью, если не сказать, со злобой выкрикнула мне:
— Все это бред, Мартина! Поверь мне, я много чего знаю о снах и много чего повидала в своей жизни, ты говоришь не верно! Радуйся, что тебе снятся именно такие сны, а не… ты еще не знаешь, какие вещи в жизни иногда случаются.
Я так живо вспомнила тот момент, что Родьке пришлось потрясти меня за плечо, чтоб привлечь внимание.
— Родя, ты молодец! — воскликнула я.
— Я м — молодец? — удивился он.
— Ну да. Тетка ведь действительно что‑то говорила о снах, а если она что‑то знает? Что если я не одна в моей семье с подобной проблемой? Ведь не просто так она с такой уверенностью об этом говорит!
— М — может, действительно тебе стоит к ней сходить? — спросил Родька. — Я тебя провожу, а п — пока ты будешь у нее, схожу домой, переоденусь.
— Давай, — воодушевилась я, и начала бегать по квартире, ища новые носки и зеленый свитер, который мне подарила тетка.
Спустя полчаса, мы вышли с Родькой во влажную прохладу улицы и направились к автобусной остановке, которая находилась сразу за моим домом.
Я с опаской оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть кого‑нибудь из страшной троицы, но вопреки ожиданиям, никто на нас не нападал, и что самое интересное, абсолютно не было ощущения слежки. Родька держал меня за плечо, и подталкивал вперед, чтоб я не останавливалась, бурча что‑то про мою невнимательность, и удивлялся, как я себе еще шею не свернула, если каждый день хожу одна. Я его слушала в пол — уха, вертя головой в разные стороны, словно юла. Нам пришлось подождать автобус минут пять, а после того как он подошел, проехать еще шесть остановок. Родька довел меня до подъезда, вручил сотовый телефон, и сказал:
— Телефон я зарядил. Как освободишься, позвони мне, я приеду. Одна некуда не ходи, ясно?
— Ясно, — весело ответила я. — Спасибо тебе, Родь, ты самый лучший в мире человек.
Радислав улыбнулся и пошел обратно к остановке, а я забежала в подъезд. Тетка жила на первом этаже и, собравшись с мыслями перед неминуемой взбучкой за долгое молчание, я позвонила в дверь.
Глава 10
За дверью послышался неодобрительный возглас, затем тяжелые шаги и скрежет замка. Дверь распахнулась, и я сразу почуяла дивный аромат блинов и печеного яблока, что мой, вроде бы как не пустой желудок громко заурчал. Принюхиваясь, я не сразу заметила перед собой тетю Мину. Она была высокой женщиной в теле, с курчавыми белобрысыми волосами, за которыми следила больше чем за собственным здоровьем. Ее уставшие голубые глаза недовольно меня разглядывали, подсказывая, что сегодня я попала не в самое её лучшее расположение духа. Подбоченившись, она проговорила:
— Явилась наконец‑то! Ну, заходи.
— Привет, — силилась я улыбаться, и просочилась через нее в узкий коридор.
Быстро скинув кеды, я, как прилежная племянница уселась на кухне, шаря глазами от кучки блинов возле сковороды, до разнообразных варений на подоконнике.
Тетя, тяжело ступая из‑за боли в ногах, дошла до кухни и с грозным видом нависла надо мной, пытаясь навести страх. Зря, между прочим, старается, после моих приключений, меня нужно еще попытаться напугать, тем более, я точно знаю, что она меня любит.
— Ну и что ты мне скажешь в свое оправдание? — спросила тетя Мина.
— Телефон выключился, — буркнула я.
— Ага. А что тетка себе места не находит, ты не подумала, когда его включила? — разбушевывалась она все больше. — Нет, конечно! Позвонить ведь так сложно! Марта, ты абсолютно безответственная! Когда до тебя дойдет, что я за тебя переживаю?! Может мне с инфарктом еще раз свалиться, чтоб ты начала звонить чаще?!
Я опустила глаза в пол, и молча выслушивала заслуженные ругательства, с которыми сама в глубине души была согласна.
— Вот ведь, вылитый папаша! — все еще распиналась она, повернувшись к плите и достав тарелку начала накладывать блины. Я плотоядно облизнулась. — Тот тоже вечно, как пропадет на неделю, так ищи — свищи! Всем домом его ищем, а он на чердаке себе шалаш оборудовал и живет себе в нем преспокойно! Сметана или варенье?
