Джена Шоуолтер - Самый Тёмный Ангел
Ее супруг. Вау.
Ее семья будет в ужасе. Не потому, что Лисандр похитил ее, к этому они отнесутся с уважением, а из-за того, кем он был. Более того, она не доверяет Лисандру, никогда не будет доверять и потому, фактически, спать с ним не станет.
Секс, однако, она могла себе позволить. Часто. Да-да, ей бы это понравилась, думала она, оживляясь. Она могла бы заманить его на темную сторону, не допуская, чтобы семья узнала о том, что она проводит с ним время. Это предотвратит его убийство!
Решено, кивнула она. Лисандр будет принадлежать ей. Тайно. И не будет лучшего времени начать. Если он действительно наблюдает, как она подозревала, есть только один способ заставить его раскрыться.
Она оделась в красный кружевной топ и любимые узкие джинсы и поехала в город. Автомобиль она купила только потому, что это позволяло ей выглядеть как человек. Ее выдавала только летящая походка. Хотя руки и пупок попадали под воздушные струи, холодный воздух не беспокоил ее. Охлаждал, да, но с этим она может справиться.
Она припарковалась перед Муз-Лодж,[3] местной закусочной, и подошла к входной двери. Поскольку еще рано, да и холодно, никого не было. Несколько фонарей освещали ее, но это не причиняло ей беспокойства. Она открыла дверь ключом, украденным у владельцев несколько месяцев назад, и отключила сигнализацию.
Внутри она достала любимый ореховый пирог из холодильника, схватила вилку и присела за любимый столик. Она делала это тысячу раз.
Выходи, выходи, где бы ни находился. Он ведь не оставит ее на пути зла, не защитив мир. Правильно? Ей бы хотелось уметь чувствовать его, по крайней мере, хоть как-то ощущать его присутствие. Он пах как дикое ночное небо. Но, глубоко вдохнув, она уловила только запах теста и сахара. И все же. Она и не почувствовала его, когда он схватил ее во время падения, поэтому вряд ли она сможет ощутить его сейчас.
Когда пирог был съеден, тарелка облизана, а вилка откинута в сторону, она взяла баночку Доктора Пеппера.[4] Она положила несколько монет в старый автомат, и вскоре дребезжащий звук эхом отразился от стен. Бьянка влезла на сцену, двигая бедрами, выгибаясь, скользя, танцуя вокруг поручня всем телом.
В этот знойный момент она представляла, как горячие руки заменят ее, изучая ее грудь, живот. Думала, как мягкие пернатые крылья обхватят ее, закрыв каждый дюйм тела. Она успокоилась, и только сердце стучало в груди. Как бы сильно ни хотелось ей позвать его по имени, она боялась спугнуть его. Итак… что же ей делать? Как она…?
Ощущение закрытости и защищенности исчезло.
Черт с ним!
Поскрежетав зубами, не зная, что делать, она вышла из закусочной так же, как вошла. Через переднюю дверь, будто ее ничего не заботило. Дверь за ней захлопнулась с такой силой, что почти покачнулись стены.
— Ты должна закрыть за собой.
Он был здесь, он наблюдал. Она знала это! Стараясь не ухмыляться, она повернулась лицом к Лисандру. При виде его у нее перехватило дыхание. Он был так же красив, как она запомнила. Его светлые волосы трепетали на ветру, маленькие снежинки летали вокруг. Золотые крылья были раскрыты и сияли. Но его черные глаза не были пусты, как когда она впервые встретилась с ним. Они были как бездонный океан, такими же, когда она ушла от него.
— Мне казалось, я велела тебе держаться подальше от меня, — сказала она, делая все, чтобы голос звучал сердито, а не возбужденно.
Он нахмурился.
— А я сказал тебе, как следует себя вести. Но вот ты похищаешь пирог.
— Что ты хочешь от меня? Вернуть его?
— Не груби. Я хочу, чтобы ты заплатила за него.
— Когда я сделаю это, начну рыдать, — она скрестила руки на груди. Преодолей расстояние между нами. Поцелуй меня. — Это испортит мой имидж, так что придется мне отказаться.
Он тоже стоял, скрестив руки.
— Ты также можешь заработать пищу.
— Да, но в чем тут удовольствие?
Минута молчания. Затем:
— Ты вообще понятия не имеешь о морали? — прошипел он.
— Нет. — И о сексуальной границе тоже. Так что подари мне уже долбанный поцелуй! — Не имею.
У него отвисла челюсть, и в отчаянии он исчез.
Руки Бьянки упали, она с изумлением огляделась. Он ушел? Вот так? Не коснувшись ее? Не поцеловав? Мерзавец! Она пошла к своей машине.
Лисандр наблюдал, как Бьянка уехала. Он был тверд как камень, как тогда, когда она щеголяла голышом, приняв ванну, а затем надев короткую рубашку. Он был в отчаянии из-за неё. Почему она не может быть ангелом? Почему не гнушается греха? Почему она должна принять его?
И почему тот факт, что она крадет, проклятие, лжет, еще привлекает его?
Потому что это было в порядке вещей, полагал он, и было испокон веков. Искушение просочилось сквозь защиту, изменяя его, сделав тем, кем он быть не должен.
Должен быть путь положить конец этому безумию. Он не мог уничтожить ее, он уже доказал это. Но что, если он может изменить ее? Он ведь не пытался прежде, поэтому может сработать. И если бы она приняла его образ жизни, они смогут быть вместе. Он мог бы быть с ней. Узнать больше о ее поцелуях, касаться ее.
Да, подумал он. Да. Он поможет ей стать женщиной, которой он мог бы гордиться. Женщиной, которую он бы с радостью назвал бы своей. Женщиной, которая не станет причиной его падения.
Глава 9
Так как у Лисандра никогда не было… подружки, как говорили люди, он понятия не имел, с чего начать. Он только знал, как тренировать своих солдат. Без эмоций, сохраняя дистанцию и не внося ничего личного. Его солдаты, однако, хотели учиться. Приветствовали каждое его слово. А Бьянка будет противостоять ему на каждом шагу. Это он знал точно.
Итак. В первый день, он следовал за ней, просто наблюдая. Планируя.
Она, конечно, крала любую пищу, даже легкие закуски, слишком много выпила в баре, танцевала слишком близко к человеку, которого она, очевидно, не знала, затем сломала ему нос, когда он опустил руки на ее задницу. Лисандру ужасно хотелось добавить еще, но он сдержался. Едва. Когда пришло время сна, она просто прошлась по периметру своей комнаты, проклиная его. Но ни минуты не потратила на отдых.
Как прекрасна она была: темные волосы струились по спине, красные губы поджаты. Кожа пылает, как радуга в лунном свете. Ему так сильно хотелось прикоснуться к ней, окружить своими крыльями, сделав их всего лишь двумя живыми существами, и наслаждаться ею.
Скоро, пообещал он себе.
Она позволила ему кончить, но он не сделал того же для нее. Чем больше он думал об этом − что делал все время, − тем больше не мог усидеть на месте. Чем более он думал об этом, тем более смущался, на самом деле.
