Александр Зорич - Ты победил
А Эгин, аррум Опоры Вещей, был обречен потому, что, отделившись от плотной группы флигелей на противоположной стороне подворья, к нему, чуть раскачиваясь и неуверенно ступая, словно слепцы, приближались собратья того существа, которое только что насытилось сердцем женщины со шрамом.
Существ было не меньше десятка.
x 5 xСоломенная крыша – не лучшая опора для воина. Эгин сделал несколько шагов назад и его спина уперлась в бревенчатый сруб стены. Вот и все. Под ногами – земля, за спиной – стена. Невысокая, но все равно на такую никакие слова Облегчения не забросят. Справа – стена господского дома, в котором все больше пламени и все меньше живых. Да, Лорма, в одну паскудную ночь ты потеряешь не только девственность, но и жизнь. То же произойдет и с твоим первым мужчиной. Энно.
Твари были сейчас напротив входа в дом, уже совсем недалеко. И тут из окна, соседнего по отношению к тому, из которого Эгин несчастные короткие колокола назад осматривал зачин бойни в полной уверенности, что все здесь находится в его власти аррума, из этого окна вывалилось грузное тело и упало под ноги приближающимся тварям. Жена Круста. Наверное, так до самой гибели толком не протрезвела.
Гибели? Ну нет! Громогласно икнув, тетка поднялась на ноги. Похоже, падение с пятнадцатилоктевой высоты пошло ей только на пользу. Самый близкий к ней пожиратель сердец занес свою суставчатую конечность для рокового удара.
Но вещный мир изменчив, как вода. Он может быть неподвижен, словно лед, а может быть быстр, словно огонь.
Такого сильного толчка прежде еще не случалось. Казалось, мир решил расколоться надвое и великой трещине суждено было пройти именно через двор Кедровой Усадьбы. Эгина швырнуло к стене и он сильно ударился затылком. Но это не помешало ему увидеть, что костяная змея нечестивого гостя вместо того, чтобы сокрушить ребра крустовой супруги и изъять ее горячее сердце, вонзилась во вздыбившуюся землю. А сама супруга, окончательно протрезвев и заголосив за десятерых базарных торговок, вознеслась вместе со вспучивающейся землей вверх.
До этого в земле возник огромный провал, сожравший флигель. Теперь земля изволила вспучиться и высокий вал пролег от дверей дома прямо под ноги мужикам, сгрудившимся у сокрушенной «гремучим камнем» башни. Те, и так сильно напуганные отчаянным сопротивлением пастухов Круста, появлением аррума, резво убившего трех их собратьев, а равно и падением пьяной бабы, которой все было нипочем, бросились бежать. И, как вскоре понял аррум – более чем вовремя.
Потому что боковые скаты новоявленного земляного вала стали быстро осыпаться, обнажая мерцающую фиолетовыми пятнами кожу. Кожу? Да, кожу. Ибо это было не землетрясение. Это было существо.
О Шилол, кто он!? Друг? Враг? Да и живой ли вообще?
Эгин полоснул по твари Взором Аррума. Да, у твари был слабый, но все-таки животный, живой, теплый След. Это уже немного легче. По крайней мере, он не родич этим, сердцеедам.
В отсветах от горящего дома арруму было непросто разглядеть явившегося из-под земли. Но зато явившийся, судя по всему, видел в темноте лучше кошки и притом видел едва ли не прямо всей поверхностью своего тела.
Эгин не знал, что по ту сторону от выползка пожиратели сердец сдуру набросились на беззащитный и нежный бок твари со своими костяными когтями и тем разозлили ее сверх всякой меры. Он видел лишь, что передняя часть слизнеобразного тела, взмахнув плохо различимыми, но, кажется, короткими передними лапками («хороши „лапки“ – каждая с оглоблю!» – мрачно фыркнул Эгин, отвечая собственным мыслям) изогнулось и рванулось вправо-назад, одновременно с этим высвобождая из-под земли последние сажени своего тела.
Супруга Круста, пережив недолгое вознесение на семь локтей, вновь упала вниз. Голосить она перестала. Зато, встав на четвереньки, оглядевшись по сторонам и разглядев-таки под стеной Эгина (его меч даже в этой почти полной темноте давал заметные отблески), она быстро-быстро засеменила к тайному советнику. Но бабе сегодня не везло. Не заметив дырки в крыше флигеля, стоявшего вровень с землей, она провалилась вниз.
Эгин нервно хихикнул. Ну что за ночь!
По ту сторону выползка раздался отчаянный вой. Кажется, подземная тварь взялась за нежить вплотную. Из этого Эгин с облегченным вздохом сделал вывод, что выползок – друг. Поспешный и необдуманный вывод.
x 6 xВозможно, Эгин счел бы своим долгом перепрыгнуть через тело выползка и помочь тому в истреблении нежити. Возможно, постарался бы допрыгнуть с его спины до окон дома и разыскать там Лорму. Возможно, полез бы в провалившийся флигель вытаскивать ее мамашу. Но все случилось иначе.
– Человек, сделай семь… нет, твоих меньше… шесть шагов влево.
Эгин вздрогнул. Голос был тихим, внятным, властным. Таким же точно, но более крепким и молодым, обладал Лагха Коалара, гнорр Свода Равновесия. Говоривший свободно владел варанским языком, но в его речи напрочь отсутствовала певучесть, которой с давних давен гордятся варанские пииты и риторы. Казалось, говорит не человек, а музыкальная шкатулка.
Голос прозвучал сверху из-за спины. Следовательно, говоривший находился на гребне стены Кедровой Усадьбы.
– Какого Шилола?! – резко выкрикнул Эгин, выворачивая шею и тщетно силясь разглядеть наверху хоть что-то, кроме пронзительных южных звезд.
– У тебя еще есть восемь ударов сердца. Отойди в сторону, как я сказал, или умрешь.
– Ты кто?! – грозно спросил Эгин, косясь влево, куда ему советовал отойти незнакомец.
– Твоя лучшая любовница, – хохотнул его невидимый собеседник. – Пять ударов сердца, человек.
Эгин не любил разговаривать с пустотой. Но любопытство всегда брало в нем верх.
– А что будет через пять ударов?
– Осталось три.
«Так, определенно это новый персонаж в драме „Медовый Берег, охомутанный темнотою“. Я его раньше не видел и не слышал, – пронеслось в мыслях аррума. – Значит, он может быть здесь главным теневым пауком, как в свое время Норо окс Шин в мятеже Хорта.»
– Ты-то понимаешь что здесь происходит?
– Да, но уже один.
«А-а-а, змеиная кровь», – выругался Эгин и прыгнул. Там, куда советовал ему отойти незнакомец, не было ничего. По крайней мере, ничего опасного с точки зрения аррума. В конце концов, лучше выглядеть придурком-попрыгунчиком, чем покойником.
Он успел. Потому что второй выползок в этот момент как раз вырвался на поверхность в подмогу первому и пустоты под Кедровой Усадьбой поприбавилось. Поприбавилось ровно на столько, чтобы господский дом с оглушительным треском пополз вниз, под землю, в пустоту. Он накренился, словно тонущий корабль, и прекрасная перевязь бревен, гордость рода Гутуланов, не выдержала. Смотровая площадка башни сорвалась со своих крепежных скоб и, встав вертикально, устремилась вниз, к земле, разваливаясь от ударов о стены башни и крышу дома.
