Альвина Волкова - Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)
Хм — м, а кухня‑то в библиотеке оказалась хорошо скрыта от посторонних глаз. Попытайся я искать ее самостоятельно, возможно бы и не нашла. Коридорчик, ведущий в помещение, нашелся сразу за комнатой Марты, но располагался он в темной нише, так что заметить его было практически невозможно, разве что знать наверняка.
— Вот, — Тень протянул старику две миски с растиркой, — воспользуйтесь полотенцами.
— А сам? — нахмурился Йохан.
Тень передернул плечами.
— Предпочел бы ванную.
Хранитель кивнул и непринужденно подсказал, где искать нужное нам помещение.
— Как выйдешь, по коридору прямо и на право. В белом шкафу халат, можешь взять.
— Премного благодарен, — кивнул Тень и вышел из кухни вместе с хранителем.
— А? — задержал нас Йохан.
— Да? — остановился парень и настороженно покосился на старика.
— С Риммой действительно, — Йохан запнулся, — все в порядке?
— Лучше не бывает, — фыркнул Тень, — Она, конечно, раздражена и раздосадована, но ей не впервой оказываться у разбитого корыта — у нее все норм.
— «у нее всё норм»? — опешил Йохан.
— Нормально у нее все, — закатил глаза Тень и раздраженно пробурчал: — Вы уж простите, но мне срочно нужно в уборную.
— Прямо и налево, — тут же подсказал хранитель и весело улыбнулся.
Тень направился в упомянутое место, ворча, что подобное внимание к моей персоне ни к чему хорошему не приведет.
— Кстати, тебе не показалось, что он не заметил, что ты морок? — поинтересовалась я, глазами ища выключатель.
— Он и не заметил, — усмехнулся Тень, — я ведь теперь не морок.
— А что?
— Не знаю, — нахмурился парень, — но не бездушная оболочка это точно. Рит.
— Да.
— Как думаешь, у нас с Уллой может что‑нибудь получиться?
— Нет, — жестко ответила я, но почувствовав, как парень вскипает, уточнила, — По крайней мере, не в моем теле.
— А если…
— А если, — тяжело вздохнула я, — надо подумать.
— Спасибо.
— За что? — удивилась я, — Я еще ничего не сделала.
— За то, что ты такая.
— Какая? — усмехнулась я.
— Такая.
— Ну, прямо все такая, растакая, — хихикнула я и ткнула пальцем в выключатель, который пришлось искать наощупь, — Направо или налево?
— Направо. Налево еще успеем, — усмехнулся Тень.
— Эх, — притворно — расстроенно вздохнула я, — Когда ж я налево‑то пойду?
— Налево? — приподнял брови мой телесный сосед, — Не, Рит, тебе только прямо и напролом.
— Гад же ты, Тень. Мог бы девушку поддержать.
— Ты давно не девушка, Рит, — оскалился в ехидной улыбке парень, — и лучшая для тебя поддержка это хороший пинок под мягкое место. Мозги прочищает, и ускорения придает.
— Тень, если ты, таким образом, решишь ухаживать за Уллой, то я не уверена…
— Спокойно, — застыл у ванной Тень, — За Уллой я буду ухаживать, как положено: с цветами, конфетами и стихами (если понадобится), но ты… Тебя, Ри, надо уже за бараньи рога и к алтарю.
— А фиг вам, — насупилась я, — не пойду. Рогами упрусь.
— Ну, это смотря, кто поведет, — злорадно захихикал Тень и включил полный напор.
— Паршивец.
— Весь в тебя.
* * *— Глянь, у этой шкатулки двойное дно, — Тень подковырнул ножом тонкую нижнюю пластинку и из тайника выпал сложенный в несколько раз листок.
— Черт, пихай, пихай его обратно! — воскликнула я, краем глаза зацепив знакомый символ.
— Опа. Знакомый дневничок, — расправив лист бумаги, присвистнул Тень.
— Он сейчас исчезнет! Верни его обратно.
— Но в прошлый‑то раз он не сразу исчез.
— А в этот раз может удастся показать его Ирону. И вообще, на кой ты решила заняться этим в ванной? Делать больше нечего?!
— А про это ты забыла? — Тень повернул правую руку, показывая на снежинку, — Не могу же я ходить в перчатках в помещении.
— Можешь. Но ты прав. Я забыла.
— Смори, здесь такой же символ, — разгладив лист на полу ванной, Тень постукал указательным пальцем в центре.
— Весь дневник раздербанили, — покачала я головой, — Но зачем?
— Может это дневник какого‑нибудь колдуна или мага? — предположил Тень.
— Или алхимика, — нахмурилась я, любуясь красивым почерком, которого мне не добиться, даже если начну выводить каждую букву.
— Ну, может, и алхимика, — пожал плечами парень и провел пальцами по первым двум строчкам, — Ни слова не понимаю.
— Аналогично, — подражая братьям Пилотам, усмехнулась я.
— Знаешь, Ри, есть у меня такое чувство, что дневник разорвали не по тому, что в нем зашифрованы какие‑то заклинания, а для того, чтобы нельзя было его прочитать.
— Он же и так не читаем, — закатила я глаза, — Да, и, подумай сам, зачем его рвать, если можно просто уничтожить.
— А если нельзя? Что если его нельзя уничтожить? Ри, подумай, на каждой странице есть символ, заставляющий обжечь открывшего его и вернуться назад в дневник. Есть? Есть. Что если есть символ, не позволяющий их уничтожить? Попробуем?
— Ну, давай, — неуверенно согласилась я и позволила Тени порвать лист на четыре части.
Наш следственный эксперимент странице не понравился, и она не сильно, но обожгла нам пальцы, а когда мы положили кусочки на пол, начала стягиваться к центру, пока не восстановилась полностью.
— Что и следовало доказать, — усмехнулся Тень.
— Ну, да. Ты был прав, — кивнула и раздраженно забурчала: — Фигня какая‑то. Ну, писал этот маг или алхимик свои мемуары, ну, и бог с ним. Ни он первый, ни он последний. Но, во — первых, зачем ему понадобилось так защищать свой дневник, что он ни в воде не тонет, ни в огне не горит, да еще самовосстанавливается — это же не магический гремуар, в самом деле! Во — вторых, зачем кому‑то понадобилось рвать его постранично и прятать в совершенно не предназначенных для этого местах?
— Почему не предназначенных, вполне даже предназначенных. Помнишь символы на страницах в дневнике Марты? Здесь такие же.
Тень перевернул шкатулку верх дном, и я увидела, что на дне тайника так же, как и на каменной пластине, вырезан символ блокирующий возвращение страницы в дневник.
— Но какова цель?
— Чтобы не вспомнил.
— Кто и что? — не поняла я.
— Кто — скорей всего, маг, а что — тем, кем он был раньше.
— Но зачем?
— Не знаю, Ри, но мне неприятно даже думать об этом, — скривился парень.
— В каком смысле?
— Ри, я не так давно появился на свет и воспринимаю это, как если бы человека взяли и разорвали на части: его воспоминания, его чувства, его знания — его личность. Это мерзко. Я помню, как ты создавала меня. Я ведь не из воздуха появился. Спонтанно ты создала только образ, остальное кропотливо собирала, как мозаику. Поэтому я другой — я сильнее, выносливее и смелее. Я мужчина.
